Глава 9
ИСТОРИЮ НЕЛЬЗЯ НАСИЛОВАТЬ…
В предисловии к книге «Мариупольская старина», изданной в 1991-м году в Москве в престижном, по словам автора, издательстве «Советский писатель», редактор газеты «Приазовский рабочий», В. Черемных писала: «Почти тридцать лет посвятил изучению истории провинциального Мариуполя скромный учитель литературы Лев Давидович Яруцкий» (стр. 3). Писала, искренне заблуждаясь, поскольку сама не была историком и истории города не изучала. И не догадывалась, что представляемая ею книга являлась ни чем иным, как перепевом на свой лад книги «Мариуполь и его окрестности». И перепевом очень корявым с точки зрения истории, хотя, как продолжала потом В. Черемных, «читается легко и приятно», поскольку написано «в занимательной форме, хорошим литературным языком».
Дикое поле
Сам же Л. Яруцкий в предпосланном слове «от автора», имея в виду не себя, а читателей, написал: «Мы, мариупольцы, мало и плохо знаем историю родного города». А он, дескать, знает ее хорошо. В действительности же получается так, что и историю Мариуполя, и историю запорожского казачества, о котором он пишет в «Мариупольской старине», Л. Яруцкий знает очень и очень плохо. Примеров тому – множество. Так, в «рассказе краеведа» «Кальмиусская паланка» автор пишет: «Почти ежегодно запорожские и донские казаки, объединив свои силы, совершали дерзкие набеги на прибрежные татарские и турецкие крепости…». Фактически же за всю историю запорожского казачества таких объединенных походов было всего лишь восемь (см. Энциклопедический справочник «Украинская Советская Социалистическая республика» стр. 491-492).
О незнании Л. Яруцким истории Приазовья и Причерноморья говорит его утверждение на стр. 13 «Мариупольской старины» о том, что в XV и XVI веках приазовские степи находились под жестким контролем крымских татар. В том, что это не так, писал польский историк Подгородецкий. Касаясь истории Украины, он сообщает, что в XV веке, то есть тогда, когда украинские земли по обе стороны Днепра принадлежали Польше – литве, крымский хан в письме польско-литовскому королю писал, что “Дикое поле – земля не польская и не татарская, кто крепче, тот ее и держит” (см. Podhorodexci Zaris dzeiov Ukrainy, т. 1).
Далее на стр. 16-й Л. Яруцкий пишет: “… в 1709 году запорожцы ушли в ханский Крым”. Это утверждение – дикая чушь. В действительности же, после того, как Петр I разогнал Сечь, запорожские казаки, находившиеся в лагере Карла XII, попросили крымского хана разрешения осесть внизовьях Днепра на принадлежавшей татарам территории и там основали Олешковскую Сечь. Наконец, на стр. 20-й автор пишет, что запорожцы в 1775-м году после ликвидации Запорожской Сечи ушли из крепости Кальмиус. Фактически же все они остались в устье Кальмиуса, поселившись в только зародившейся «городовой Павлоградской округе» и слободе Кальмиусской. Об этом пишет Р. Саенко (см. «Из истории основания города Мариуполя» стр. 12).
О вольном обращении Л. Яруцкого с историческими фактами говорит и его заявление в очерке «Суворов и основание Мариуполя» о том, что Суворов является основателем нашего города: «ради восстановления исторической справедливости следовало бы и в нашем городе вознестись памятнику с короткой надписью: «Александру Васильевичу Суворову – основателю Мариуполя» (стр. 38). И это тогда, когда известно, что роль Суворова была ограничена лишь переселением греков из Крыма на земли бывшей Самарской паланки, в междуречье рек Соленая – Бык, а фактически мысль основать город греков – Мариуполь принадлежит Г. А. Потемкину. Именно он в ордере № 2829 предписал грекам переселенцам построить «их город» в устье Кальмиуса и дал ему имя Мариуполь.
Много тумана напустил автор «Мариупольской старины» и в очерке «Что значит слово «Мариуполь». Известно, что вскоре после ликвидации Запорожской Сечи азовский губернатор Чертков заложил на бывших вольностях запорожских три города и дал им имена членов царствующих фамилий: Екатеринослав (ныне Новомосковск) в честь императрицы Екатерины, Павловск (ныне Мариуполь) в честь наследника престола Павла, и Мариенполь в честь супруги сына Екатерины Павла (ныне село Павловка). Заметим, что названия последних двух городов тогда не были устоявшимися: Мариенполь именовался и Мариенополем, и Мариуполем, а Павловск и Павлоградом.
О том, что город греков был назван Мариуполем в честь жены Павла Петровича Марии Федоровны свидетельствовали первопоселенцы Мариуполя в 1816 году (то есть, всего через 36 лет после того, как греки начали строить Мариуполь и хорошо знали, в честь кого он назван). В своем прошении на имя великого князя Николая Павловича (будущего царя Николая Первого), посетившего Таганрог, мариупольские купцы писали: «город Мариуполь имеет счастье носить достойное почитания имя августейшей родительницы Вашего Императорского величества». Однако, Л. Яруцкому почему-то показалось, что прошение это написано «конъюнктурных соображений» и «желания… нажить политический капитал выражением верноподданнических чувств» (хотя купцов всегда интересовал не политический, а денежный капитал).
Высказав такое ни на чем не основанное соображение, Л. Яруцкий продолжает, как говорится, наводить тень на плетень. Исходя из того, что в Жалованной грамоте Екатерины, датированной 21 мая 1774 года, город греков назвали Мариенполем, он утверждает имя это дано в честь матери Марии, для чего расчленяет его на три составных части: древне-еврейскую – Мария, татарскую анна – мать и древнегреческую полис – город. Как будто Потемкину и Екатерине не было других забот, как составлять имя нашего города из трех далеких друг от друга языков. Дальше – больше. Л. Яруцкий, дабы продемонстрировать свою эрудицию, делает предположение, что в названии города употреблено не имя матери Божией Марии, а просто слово «мария», означающее на древнееврейском – превосходство. От «превосходства» он переходит к синониму этого слова: «преимущество». И учитывая данные в Жалованной грамоте преимущества, называет от имени митрополита Игнатия Мариуполь городом, имеющим преимущество, превосходство. Дальше, как говорится, идти некуда…
Незнанием, а потому и искажением истории Украины, украинского казачества и нашего города, в частности, продиктовано включение Л. Яруцким в «Мариупольскую старину» очерка «Атаман Гладкий и азовские казаки» (стр. 61-71). Уже первые строчки этого очерка «В 1775 году запорожские казаки уходили из бывшей Кальмиусской паланки» (стр. 61) свидетельствуют о дремучем незнании истории. Всем, кто хотя бы поверхностно знакомился с историей Запорожской Сечи, известно, что в ходе ее ликвидации за Дунай отправилась не половина, как пишет Яруцкий, а лишь небольшая часть казаков, сумевших, используя известные только им протоки в плавнях, вырваться из окруженного армией Текелия Коша. А в Кальмиусской паланке и в других казаки оставались на своих местах, о чем свидетельствуют историки А. Бойко и Л. Маленко в работе «Матеріали до історії Азовського козачого війська» (стр. 10). Далее Л. Яруцкий утверждает на той же 61-й странице, что вольное казачье войско возвратилось из-за Дуная в Приазовье (здесь следует уточнить – его мизерная часть), и что его штаб-квартира «одно время находилась в Мариуполе».
Это новая небылица. Как свидетельствуют В. Бойко и М. Маленко, ссылаясь на опубликованные в указанной выше работе документы харьковского и одесского областных государственных архивов, штаб-квартира Азовского казачьего войска с 17 сентября 1831 года располагалась в селе Захарьевке Александровского уезда, затем, когда было основано село Никольское, там после указа Николая I о возвращении запорожских казаков в Новороссийский край 23 октября 1832 года разместили войсковое управление. А спустя 6 лет, в 1838 году, войсковая канцелярия по предложению генерал-губернатора М. Воронцова была переведена в Петровский посад, где и находились до 1865 года, то есть до упразднения Азовского казачьего войска.
И еще одной небылицей является утверждение Яруцкого, что наказной атаман Гладкий «жил и нес службу в Мариуполе» (стр. 65). При этом автор очерка живописал о том, как… Осип Михайлович, когда «жил и нес службу в Мариуполе, председатель греческого суда Иван Антонович Чабаненко часто «угощал … городскую знать его рассказом об общении с императором Николаем I».
Справедливости ради следует заметить, что очерк “Атаман Гладкий и азовские казаки” Л. Яруцкий затеял писать, прочитав в первом томе Большой Советской энциклопедии на стр. 295 о том, что войсковое правление Азовского казачьего войска находилось в Мариуполе. Правда, он должен был помнить, что и составители энциклопедий могут ошибаться, о чем сам писал во втором томе “Мариупольской мозаики” (см. стр. 53, главка “Котовский в Мариуполе”), Л. Яруцкий должен был перепроверить написанное составителями, но он этого не сделал. Оказалось, что составители, прочтя обращение наказного атамана в дежурство 5 пехотного корпуса передавать в Мариуполь “случающиеся на службе бумаги” (см. госархив Одесской области фонда 1, опись 218 дело 5) посчитали, что штаб-квартира войска находится в Мариуполе. А практически Мариуполь был ближайшим к Белоцерковке городом и почтовым отделением, куда можно было доставлять указанные бумаги с последующим получением их представителем восковой канцелярии.
Даже в конце очерка “Атаман Гладкий и азовские казаки” Л. Яруцкий продолжает, грубо говоря, нести ахинею. Не зная подлинной истории Азовского казачьего войска, он “уличает ” авторов книги “История городов и сел Украинской ССР. Донецкая область”, изданной под эгидой института истории НАН Украины. Ничтоже сумняшеся, он предлагает открыть эту книгу на стр. 245 и прочесть там, что “казаки несли сторожевую службу по побережью Азовского моря”. И затем с апломбом пишет, “что через полвека после присоединения Крыма Азовское море стало внутренним морем России, нести там сторожевую службу нужды не было”. И, как говорят, плюхнулся в лужу.
В действительности, как пишет в книге “Азовское казачье войско”, хранящейся в военном секторе Московской библиотеки имени В. И. Ленина под № 7730, ее автор А. Гаденко: “во время крымской войны (1853-1856 гг.) наказной атаман Азовского казачьего войска Косолап состоял отрядным начальником над войсками, расположенными на берегу Азовского моря. О том же пишет и исследователь истории Азовского казачьего войска мариупольский краевед С. Кутняков: “На протяжении крымской кампании охрана берегов Азовского моря между Мариуполем и Бердянском была возложена на пеший батальон из 432 азовских казаков”.
И, наконец, еще о названии последнего объемного очерка “Мариупольские гусары”. Поскольку личный состав Мариупольского гусарского полка состоял не из мариупольцев, его следовало именовать “Гусары Мариупольского полка”, или просто “Мариуполський гусарский полк”.
(Окончание следует)