Когда в 1982 году печатал этот «рассказ краеведа» в «Приазовском рабочем», я озаглавил его «Где эта улица, где этот дом?» в полной уверенности, что мои читатели мгновенно вспомнят эту песенку (слово «шлягер» мы тогда, кажется, еще не знали) из знаменитой кинотрилогии «Юность Максима», «Возвращение Максима» и «Выборгская сторона» и ее исполнителя Бориса Чиркова.
С тех пор прошло 15 лет, и сегодня я не уверен, что мой читатель (если у меня такой окажется) видел шедевры предыдущей эпохи, потому что кинотрилогию о большевике Максиме, как и прочую советскую классику, перестали показывать. И очень даже может быть, что некогда повсеместно известное имя Бориса Чиркова ничего им, нынешним молодым, не скажет.
Эти опасения и размышления вызывает у меня не только главный герой трилогии о Максиме. В моей книге фигурируют и Леонид Луков, и Борис Горбатов, и Новиков-Прибой, и Матэ Залка, и Аркадий Гайдар, и участники челюскинской эпопеи и перелетов в Америку через Северный полюс, и Папанин, вместе со своими друзьями освоивший «макушку Земли». То есть я пишу о событиях, которые прогремели когда-то в стране и мире, о людях, имена которых были у всех на слуху. Ныне же многие из них, если не все, прописавшись в энциклопедиях и мемуарах, заросли травой забвения, уступив место другим сенсациям, другим персонажам истории — наиновейшей. И сегодня, когда «другие юноши поют другие песни», незамысловатый шлягер былых времен «Крутится, вертится шар голубой» не найдет, скорее всего, в их душе отклика и не возбудит никаких отрадных воспоминаний.
Очень даже может быть.
Но неоспорима истина: «Ничто на земле не проходит бесследно», и день минувший помогает понять суть нынешнего дня. И я уверен, что люди всегда будут интересоваться прошлым, и не только из любознательности, но также из желания познать время, в котором им выпало жить.
А это значит, что и у моих скромных провинциальных писаний тоже
найдутся — очень на это надеюсь -заинтересованные читатели.
Итак, летом 1982 года «Приазовский рабочий» напечатал мой «рассказ краеведа» «Где эта улица, где этот дом?». Вот он.
Не случайно я вынес в заголовок слова песенки героя знаменитой трилогии: речь действительно пойдет об исполнителе главной роли в фильмах «Юность Максима», «Возвращение Максима» и «Выборгская сторона», о народном артисте СССР, Герое Социалистического Труда Б.П. Чиркове.
— Конечно, я очень предан своей актерской профессии, -говорит Борис Петрович, — но тем не менее считаю, что самое интересное занятие на земле — это писать книги.
Он написал и увидел изданными несколько своих книг о времени, в котором жил и работал. В последние годы Борис Петрович писал новеллы о «биографиях» песен, которые он пел с экрана. Две новеллы были опубликованы в прошлом году, к его восьмидесятилетнему юбилею. Примечательно, что действие обеих новелл связано с нашим городом. Одна из них, правда, косвенно: в ней Борис Петрович рассказывает, как мариуполец Леонид Луков, известный кинорежиссер, пригласил его сниматься в кинофильме «Пархоменко», а вот действие второго рассказа происходит уже непосредственно в Мариуполе.
У нашего земляка Леонида Лукова Чирков снялся всего лишь один раз, но всегда вспоминал об этом кинорежиссере — и устно, и в своих книгах — тепло и с благодарностью. Он познакомился с Луковым уже после того, как с триумфом прошла по экранам трилогия о Максиме. Это было счастливое время в жизни актера, со всех сторон сыпались предложения сниматься в новых фильмах. Огорчало, однако, то, что все персонажи, которые ему предлагали, были, в общем-то, повторением Максима. Чиркову это, естественно, не нравилось: он чувствовал себя не типажом, а актером, который может и должен изображать разных людей, а не просто повторять то, что уже сделано.
И вот в то время, когда актер мучительно раздумывал над тем, как вырваться из заколдованного круга типажных ролей, у него на квартире раздался телефонный звонок из Киева:
— Говорит режиссер Луков. Я начинаю снимать фильм по роману
Всеволода Иванова «Пархоменко» и предлагаю вам роль Махно…
— Кого?
— Махно… Батьки Махно. «Вот уж чего я не ждал, так
не ждал, — пишет в своей новелле Б.П. Чирков. — Вот оно — исполнение желаний! Я даже не стал спрашивать, как это могло прийти ему в голову. Я понял главное, что этот режиссер считает меня актером, что он готов вместе со мной провести рискованный эксперимент».
Эксперимент, как теперь известно, прошел удачно, и работа в фильме Леонида Лукова сыграла важную роль в творческой судьбе Бориса Чиркова.
Теперь о второй новелле.
В начале 30-х годов Г.М. Козинцев и Л.З. Трауберг задумали поставить фильм «Путешествие в СССР». Они были молоды (Козинцеву едва исполнилось 25, Трауберг — двумя годами старше), главное дело их жизни , совместной работы — трилогия о большевике Максиме — была еще впереди, но имя в искусстве у этих художников уже сложилось, и в их творческом активе накопилось не менее десятка фильмов, в том числе и такие значительные, как «Шинель» по Гоголю, «Новый Вавилон», «Одна» и другие.
Сценарий фильма написал тоже молодой в то время, но уже известный драматург Николай Погодин. Сюжет был таков: артель строителей, в основном сложившаяся еще в дореволюционные годы, предлагает свои услуги на строительстве большого сооружения, но с условием, что они не участвуют в социалистическом соревновании, а работают сами по себе на выделенном им участке. Их принимают на работу. Дальше в сценарии рассказывалось о том, как меняется психология людей, как они в конце концов становятся частью огромного коллектива рабочих, занятого на строительстве.
Фильм решили снимать в Мариуполе. Может быть, потому, что постановщиков привлекло теплое курортное (в то время еще не загрязненное) Азовское море, а скорее всего на этот выбор повлияло то, что здесь в то время развернулась огромная стройка «Азовстали», которая могла бы стать естественной декорацией будущего фильма.
Как бы то ни было, но в нашем городе летом 1932 года собралось удивительно яркое созвездие талантов. Группу актеров возглавлял Михаил Михайлович Тарханов, начавший свою актерскую деятельность еще в 1898 году. От него, как вспоминает Чирков, молодые не отходили. А молодыми тогда были Мария Бабанова, Игорь Ильинский, Эраст Гарин, Степан Каюков… Моложе всех был Дмитрий Шостакович, взявшийся написать музыку к фильму. Особенно срочно требовалась песня для персонажа, которого играл Степан Каюков, этакого рубахи-парня, любившего гульнуть и похвастаться перед товарищами.
Каким был Дмитрий Дмитриевич Шостакович в Мариуполе, об этом пусть расскажет сам автор новеллы Борис Петрович Чирков: «В нашей группе абсолютно городской мальчик Дмитрий Шостакович меньше всех нас был схож с каюковским героем. Ни обличьем своим, ни тем более характером и душевным своим миром. Худой, близорукий и от этого угловатый, нескладный. Молчаливый, скромный. Сидел он между людьми, а сам о чем-то думал, жил чем-то своим, что было в нем, за «душевной дверью», которую он ни перед кем не открывал».
Будучи в Мариуполе, Шостакович за музыку для фильма не принимался. Он только вчитывался в сценарий, приглядывался к своим товарищам по работе.
«Прошло несколько дней, — рассказывает Чирков, — и из Ленинграда, куда вернулся Шостакович, в Мариуполь, нынешний город Жданов, прибыла песня. Тут же ее принялись распевать все участники съемки. Для Каюкова песня стала удивительно верным и точным дополнением к характеру его героя. Но как Шостакович, этот до глубины души городской человек, сумел сочинить такую простую деревенскую песню? Только великий талант великого русского советского художника помог ему в этом».
Случилось так, что фильм «Путешествие в СССР» так и не был завершен. Несмотря на это, пребывание Козинцева и Трауберга в нашем городе не прошло бесследно. Очень может быть, что в Мариуполе эти кинорежиссеры уже обдумывали замысел фильма о Максиме. Во всяком случае, во втором фильме дилогии — «Возвращение Максима» — Мариуполь упоминается. Во время длительной забастовки на заводе «Северный» питерцам присылают материальную помощь рабочие других городов, в том числе из Мариуполя. Один из героев фильма Ерофеев (его роль исполнил А. Зражевский) с гордостью восклицает: «Токарю Ерофееву деньги присылают из Мариуполя».
Мою статью «Приазовский рабочий» напечатал, но я чувствовал, что эта интереснейшая тема не исчерпана. Мне хотелось установить, где именно жили в Мариуполе такие крупные деятели отечественной культуры, как Михаил Михайлович Тарханов, Мария Бабанова, Игорь Ильинский, Эраст Гарин, Степан Каюков, да и сам Чирков, не говоря уже о гениальном Шостаковиче. Да и Николай Погодин, автор драматургической трилогии о Ленине («Человек с ружьем», «Кремлевские куранты», «Третья патетическая») к тому времени, когда я занимался названной темой, был включен в школьную программу и, таким образом, официально признан классиком и его пребывание в Мариуполе могло весьма кстати оказаться для наших словесников.
И еще многое хотелось мне уточнить, например: не получал ли актер при работе над образом Махно указания режиссера, основанные на личных впечатлениях? В 1919 году, когда батько нередко наведывался в Мариуполь, десятилетний в то время Леня Луков мог лично «общаться» с Нестором Ивановичем, такое не исключено. Обо всем этом я написал Борису Петровичу. Его ответ (без даты и обратного адреса) меня и обрадовал, и ошеломил. Вот он:
«Уважаемый Лев Давидович,
почти пятьдесят лет прошло со времени, когда велась работа над фильмом. Ничего сказать Вам не могу, кроме того, что я ошибся — Шостакович собирался работать, но не сделал ничего.
Вообще Вам бы следовало обратиться к Л.З. Траубергу.
Мариуполь был тогда совсем другой, и в каком районе мы жили — сказать не могу.
Относительно рассказов о Махно — не помню, чтобы Леонид Давидович что-нибудь рассказывал о нем, хотя мы встречались, не с одним человеком, который знал этого человека.
Желаю успехов Б. Чирков».
Мой эпистолярный диалог с выдающимся артистом не мог быть продолжен: вскоре после получения письма от него в газетах появилось его имя в траурной рамке. Осталось воспользоваться советом покойного: «Вам следовало бы обратиться к Л.З. Траубергу». Тем более, что к тому времени в живых не осталось уже ни одной знаменитости, о которых рассказывалось в «мариупольской» новелле Чиркова.
На мое письмо Леонид Захарович Трауберг не ответил. Казалось бы, все, на теме надо ставить точку. Но неожиданно последовало продолжение.
Об этом эпизоде я рассказал своему университетскому другу (в студенческом общежитии наши койки стояли рядом) московскому кинодраматургу П.С. Сиркесу. Павел Семенович пользовался медицинским обслуживанием поликлиники Союза кинематографистов, и однажды он встретился там с… Леонидом Захаровичем Траубергом. Очередь к врачу была достаточно внушительной, и времени для беседы у них оказалось много. Помимо прочего мой друг напомнил собеседнику сюжет о неснятом фильме «Путешествие в СССР» и о том, что я не получил ответа на письмо Траубергу.
Оказалось, что Леонид Захарович мое письмо помнил отлично и просил передать мне свои извинения за неответ: здоровье подкачало, в особенности зрение. А фильм, начатый в Мариуполе, не состоялся не по цензурным или политическим причинам. То был переломный момент, когда Великий Немой начал приобретать речь, то есть кинематограф становился звуковым, и в тех условиях звукооператоры были редкой и крайне дефицитной специальностью. Из-за звукооператора (фамилия была названа, но, к сожалению, я ее запамятовал) группе пришлось выехать из Мариуполя в Москву, а там завертелись другие дела, и вернуться к «Путешествию в СССР» уже не довелось. Впрочем, добавил Леонид Захарович, я обо всем этом написал в журнале «Искусство кино» за прошлый или позапрошлый год.
Я полистал комплекты этого журнала, но интересующую меня статью так и не нашел. Впрочем, думаю, что и так все ясно.
Но как ответить на вопрос: «Жил ли Шостакович в Мариуполе?’? При первом чтении письма Б.П. Чиркова у меня появилось тягостное ощущение, что на этот вопрос следует ответить отрицательно. Но давайте внимательней вчитаемся в четкие строки Бориса Петровича. Он признает свою ошибку: Шостакович собирался написать музыку (песню) к фильму «Путешествие в СССР», но ничего не сделал. Это не опровергает того факта, что Дмитрий Дмитриевич какое-то время вместе с творческой группой несостоявшегося фильма Козинцева и Трауберга жил в Мариуполе.
Но тогда и по сей день без ответа остается вопрос: «Где эта улица, где этот дом?».
Лев Яруцкий