Восстание фронтовиков — 5

(Окончание)

ЭТО БЫЛО КРАСИВО

«Кто из нас не помнит дней 9-11 апреля? Кто из нас не волновался в эти дни особенным острым волнением: а вдруг сорвется, а вдруг грубая, циничная сила задушит этот красивый порыв горстки смелых и сильных людей…

Да, их была вначале только горсть, два-три десятка солдат и офице­ров фронтовиков. И все же они выступили. Они вышли на смертель­ную борьбу, зная, что враг их неизмеримо сильнее их и в случае победы он не даст им пощады. И все же они пошли.

Они шли на верную смерть, но они не думали о себе. Они думали лишь о затоптанных в грязь праве и справедливости.

Они выступили против грубой силы с сознанием своей правоты, как бы исполняя высший долг перед человеческой совестью.

Это было красиво.

Два-три десятка почти безоружных людей выступили против сотен хорошо вооруженных людей, в чьих руках были и пушки, и пулеметы. И эта горсть людей все же победила.

При первых выстрелах встали грудью на защиту права и справед­ливости все фронтовики. И право победило силу. Но разве могло быть иначе?

«Безумству храбрых поем мы славу!»

Воздадим же должное истинной красоте, высшей красоте, которое сказывается в победе права над силой, в победе человеческой совес­ти над темными инстинктами звериного в человеке. Преклонимся же перед красотой их подвига, ибо то, что они сделали, — прежде всего было воистину красиво!

ЗЛ, -А.»

Похоже, что это высокопарное патетическое сочинение принадле­жит перу какой-нибудь восторженной мариупольской гимназистки. Возникает, по крайней мере, один недоуменный вопрос: почему речь идет о двух-трех десятках смелых, если на митинге фронтовиков в цир­ке Яковенко присутствовало свыше трех тысяч человек? Историей вос­стания фронтовиков в Мариуполе никто не занимался честно и все­рьез, а теперь уж нет ни участников, ни свидетелей, ни достаточных документов.

Но заслуживает внимания, что подобные восстания были в ряде других городов. Если так, то это означает, что часть красной гвардии не только в Мариуполе превратилась в «мародеров революции». И вспо­минается эпизод из «Восемнадцатого года» (тоже — 18-го!) Алексея Толстого. Там, в Ростове, в городском театре публично разоблачают своего «Варганова» (здесь, в деревне, у меня нет под рукой книги, фа­милия того проходимца и авантюриста, кажется, Бройницкий). В рома­не он, разоблаченный, бежит от суда, как и наш мариупольский Варга­нов. И в Ростове тоже были грабежи, насилия, беззакония и произвол под маркой диктатуры пролетариата.

Так что у Алексея Николаевича Толстого были все основания для художественного обобщения явления, которое я позволю себе назвать «варгановщиной».

Когда я в 1965 году беседовал с Варгановым, он сказал мне, что для вступления в красную гвардию требовались десять рекомендаций ува­жаемых людей. Десять! Василий Афанасьевич хотел подчеркнуть, что его красногвардейцы были людьми не случайными, а тщательно про­веренными.

Возможно, поначалу так и было, но когда он собрал под свои знаме­на (они и поныне хранятся в краеведческом музее) три тысячи чело­век, то среди них оказались, думаю, и случайные люди.

Но даже сегодня, когда я знаю гораздо больше, чем в 1965 году и отношусь к Василию Афанасьевичу гораздо жестче даже, чем когда писал заключительную часть книги «Никополь» и «Провиданс», я все-таки ду­маю, что Варганов хотел добра народу, или, как говорили большевики, трудящимся массам. Но логика вещей сильнее логики людей (так со­вершенно справедливо говорил и писал Ленин). Если ты собрал под ружье три тысячи человек, то их надо кормить и что-то им платить, что­бы их семьи не умерли с голода. А где взять средства? Обложим кон­трибуцией буржуазию. Варганов хвастал: это он в Мариуполе приду­мал контрибуцию. Между тем подобное — и совсем не случайно -про­исходило повсеместно, оно было узаконено ленинским правительством.

А рядовой красногвардеец рассуждал, не сомневаюсь, так: если Вар­ганову позволено грабить буржуазию, то почему мне, голодному и хо­лодному, но имеющему в руках ружье, не отобрать пару хороших брюк у того, кто имеет две пары?

Прочитайте еще раз литературу о гражданской войне: «Чапаев», «Железный поток», «Разгром», «Конармия» -всюду грабят, без исключе­ния. А Добровольческую армию прозвали Грабьармией, и для этого были все основания. И об этом свидетельствует не кто иной, как сам Антон Иванович Деникин.

Так что слова Ленина: «Сегодня не надо бояться человека с ружь­ем» были не больше чем лицемерием.

При отсутствии интендантства, регулярно снабжающего воинские части, вооруженные люди вынуждены кормиться за счет населения, в первую очередь — крестьянства.

Вот и появились «мародеры революции».

Беда в том, что Варганову (как и всем большевикам) демократия и на дух не нужна была, разве только, когда они шли к власти. Создав вооруженную силу, он посчитал, что Совет ему ни к чему, что Совет ему не указ. Варганов и рабочие митинги, на которых прежде он при помо­щи клакеров — хорошо проинструктированных горластых крикунов — проводил любые свои резолюции, стал силой разгонять: они ему боль­ше были не нужны.

Но и люди решили, что и им Совет не нужен. Это убедительно пока­зали выборы в Мариупольский Совет рабочих, крестьянских и солдат­ских депутатов, которые проводились вскоре после восстания фронто­виков.

Их проведение, как мы помним, было главнейшим условием мирно­го договора Временного Исполнительного Комитета с Полупановым и Андреевым, разогнавшимися было в Мариуполь давить контру, но сра­зу же убедившимися, что контры в городе нет.

Выборы были назначены на 24 и 25 апреля. Два дня с 9 утра до 9 вечера мариупольцы могли свободно выразить свою волю. Заготови­ли 18 тысяч бюллетеней. Использовать за два дня удалось едва лишь двадцатую часть. Но тут нам не обойтись без подробностей.

Листая «Революционное слово», мне казалось, что, кроме большеви­ков, все партии не очень-то заботились, чтобы выборы состоялись, и о своей победе на них. Мне показалось, что и ими, как и населением, овладела апатия. И только большевики, которые и после восстания фронтовиков, пользуясь условиями победившей в Мариуполе демок­ратии, вовсю развернули свою работу. В частности, они напечатали в «Революционном слове» (25 апреля)

ВОЗЗВАНИЕ

(которое публикую без стилистической правки)

ТОВАРИЩИ РАБОЧИЕ, изнемогающие потом и кровью в неравной борьбе с буржуазией и всеми хищниками мирового капитала.

Товарищи, революция в великой опасности; враг всех терроров (?) нагрянул на нас, и пролетарская революция бьется в предсмертных судорогах.

Враг хочет отнять у нас 8-мичасовый рабочий день, контроль, кото­рый стоит на страже расхищения нашего труда от хищников капитала и за который мы гибли на баррикадах в неравной борьбе с буржуази­ей. Всех этих завоеваний нам, пролетариям, удалось добиться при вла­сти Советов, власти истинно пролетарской, но нагрянувший враг хочет над всеми нашими завоеваниями позорно надглумиться, и уже зачатки этого происходят на наших глазах.

Товарищи, так неужели же вредному и коварному врагу все эти зло­стные планы придется достигнуть? •

Итак, товарищи, вдень выборов в Совет рабочих депутатов все, как один, идите к урнам и подавайте свои голоса за истинных борцов про­летариата, за тех борцов, кто боролся за советскую власть, достиг и готов бороться до конца. Не поддавайтесь никаким злостным вымыс­лам, не будьте апатичными к тем, кто за это боролся.

Пошлите же туда тех, кто и впредь намерен бороться.

Да здравствует советская власть!

Да здравствует пролетарская революция!

Урна для подачи голосов находится в старой главной конторе заво­да «Провиданс», в бывшей больничной кассе.

Подача голосов будет производиться с 9 часов утра до 9 часов вечера».

Ничего не помогло: выборы не состоялись из-за неявки избирате­лей.

Тогда решили добавить еще один день для голосования — 27 апре­ля. Заметим: все эти события происходят в городе, уже оккупирован­ном чужеземной армией.

И хотя выборы и после голосования 27 апреля были признаны не­состоявшимися, все же интересно проанализировать их результаты.

Голосование шло по спискам партий.

N 1 — Паолей-Цион (Еврейская социал-демократич. партия). N 2 — «Серп» (не знаю, что такое. Вероятно, крестьянская партия). N 3 — РСДРП (объединенная), т.е. меньшевики и Бунд -Все­российский Еврейский Рабочий Союз. N 4 — Польская Партия Социалистов. N 5 — Социалисты-Революционеры (эсеры). N 6 — Украинские социалисты-революционеры. N 7 — РКП (больщевиков).

Всего за три дня выборов приняли участие в голосовании 2665 из­бирателей (осенью Семнадцатого — 7243). Голоса распределились сле­дующим образом:

N 1 собрал 111 голосов и получил 1 мандат.

N2       185      2 мандата.

N3       722      11 мандатов.

N4       198      3 мандата.

N5       351      4 мандата.

N6       86        1 мандат.

N7       1012    15 мандатов.

Считаю, что большевики все еще пользовались популярностью у рабочих, которые меньше всех пострадали от «диктатуры Варганова», и добились немалого успеха. Они получили столько же мест (15), сколь­ко меньшевики, бундовцы и эсеры вместе взятые. Но если бы все де­мократические силы объединились, то счет с большевиками получил­ся бы 22:15.

Но, повторяю, выборы не состоялись, и вскоре в Мариуполе устано­вилась совсем другая власть.

1997.

Лев Яруцкий

«Мариупольская мозаика. Часть 1