ВПЕЧАТЛЕНИЯ ДЕЛЕГАТА
В субботу (то есть 20 апреля. — Л. Я.) мирная работа Временного Исполнительного Комитета была прервана неожиданным внеочередным заявлением телефониста штаба фронтовиков о том, что со станции Розовка получена телефонограмма от посланного туда для выяснения происходящих там беспорядков члена Временного Исполнительного Комитета т. Шумакова. В этой телефонограмме говорилось, что через ст. Розовка прошли три эшелона австрийцев и что ожидается эшелон украинцев. Очередная работа была прервана и все внимание было устремлено на эту новость. Через некоторое время была получена еще одна телефонограмма от т. Балабанова, командира отряда фронтовиков, посланного на ту же станцию, где говорилось, что эшелон украинцев проехал мимо станции в вагонах, украшенных желто-голубыми флагами, с пением «Марсельезы». К вечеру получилось сообщение, что председатель железнодорожного комитета ст. Волноваха звонил по телефону на ст. Мариуполь и сообщил, что требуют из Мариуполя мирную делегацию.
Однако определенно не было выяснено, кто требует эту делегацию, и ВИК находился в колебании. Нужно заметить, что накануне со ст. Волноваха поступили весьма тревожные и тоже неопределенные сведения, что там происходят какие-то тяжелые события, как то: грабежи, расстрелы и т. д. Телефонистка, говорившая со ст. Волноваха, говорила сбивчиво, и ее слова прерывались истерическим плачем. Вместе с тем выяснилось, что стоявший в Мариупольском порту батальон регулярных советских войск внезапно и самовольно, без приказа своего командира выехал на ст. Волноваха, причем по дороге снимал телеграфные аппараты на промежуточных станциях. Таким образом, возникло предположение, что требование делегации может исходить от уехавшего отряда и что делегаты нужны этому отряду как заложники для каких-нибудь неблаговидных целей. Как бы то ни было, ВИК постановил собрать на субботу вечером соединенное собрание комитета и представителей от общественных и рабочих организаций. К вечеру стало выясняться на основе полученных сведений, что на ст. Волноваха находятся австрийские войска. Однако определенно это еще не было установлено.
В 8 часов вечера была открыта собранная ВИК конференция. Председателем был избран тов. Способин (городской голова, меньшевик. — Л. Я.), секретарями переизбраны секретари ВИКа. Был открыт обмен мнениями по поводу приближения австрийских войск. Высказывались представители всех представленных на собрании организаций. Единодушное мнение присутствующих сводилось к тому, что какое бы то ни было вооруженное сопротивление приближающимся отрядам — недопустимо, ибо события развертываются в громадном масштабе и бессмысленно отстаивать Мариуполь в то время, когда целая страна испытала определенную участь, от которой уже не может ускользнуть отдельный город. В частности, от РКП автор этих строк заявил, что коммунисты являются поборниками автономий национальностей, являются принципиальными противниками государственного сепаратизма, но идея стремления к международной революции не допускает вооруженного выступления пролетариата одного лагеря против пролетариата другого лагеря, и поэтому коммунисты — противники вооруженного выступления, которое может лишь посеять непримиримую вражду между представителями международного пролетариата. Специально же относительно Мариуполя было заявлено, что добиваться для Мариуполя особых привилегий сравнительно с другими городами, занятыми Центральной Радой, значило бы идти против идеи равенства и солидарности пролетариата и значило бы потворствовать принципу «разделять и властвовать».
(Коммунистические историки в один голос прославляли грабителя и насильника, демагога и мародера революции Варганова, изображая его героем и рыцарем без страха и упрека, а фронтовиков и тех, кто вместе с ними боролся за демократию, — контрреволюционерами, предателями народа, социал-предателями, выдвинувшими лозунг «За Советы, но без большевиков!». Мы уже сумели убедиться, что ни слова против участия большевиков в Советах мариупольские фронтовики и их сторонники не произнесли. В созданном ими органе власти большевиков было предостаточно, их организация действовала в Мариуполе открыто и легально. И вот мы узнали мнение коммуниста Япольского, который, выражая позицию мариупольских большевиков, тоже высказался за сдачу города без боя, хотя этот оратор и пытался обосновать свои выкладки марксистской трескотней о международном пролетариате и мировой революции. Так что тезис коммунистических историков: «Предатели народа сдали город врагу» мы можем с полным основанием вернуть им с припиской: большевики Мариуполя сдали его так же, как и все остальные, осуществлявшие в нем тогда власть.
К тому же, анализируя обстановку через многие десятилетия, приходишь к выводу, что Временный Исполнительный Комитет принял в апреле 1918 года мудрое решение, в согласии с договором Центральной Рады с австро-германской армией. Это позволило избежать напрасного кровопролития и уберечь город от разрушения.
Теперь читайте дальше «Впечатления делегата» Михаила Япольского. — Л. Я.).
Когда же общие и единодушные принципы были установлены, решено было послать делегацию на Волноваху для того, чтобы, во-первых, заверить австрийцев в том, что в городе спокойствие и порядок и что никакого вооруженного сопротивления им оказано не будет, во-вторых, чтобы, установив порядок их вступления в город, предотвратить всякую стрельбу, всякий разгром и панику и, наконец, чтобы выяснить линию их поведения в политическом и экономическом отношениях.
Была избрана делегация из представителей всех крупных организаций города. От Временного Исполнительного Комитета попали т. Павлов и автор этих строк (думаю, что коммунисту М. Япольскому вряд ли простили впоследствии участие в этих переговорах. — Л. Я.), от городского самоуправления — т. Способин и Чечеков и т. д., всего 16 делегатов.
Делегация собралась на вокзале в 2 часа ночи (то есть уже 21 апреля. — Л. Я.), так как мысль о возможной провокации все же не отпадала, то делегация вооружилась револьверами и винтовками.
В четыре часа поезд, состоящий из паровоза и одного вагона 2-го класса двинулся сначала в порт, где делегация намерена была переговорить с моряками, а затем — на Волноваху.
Часов в 9 поезд остановился в 3-х верстах от ст. Волноваха: путь был испорчен взрывом пироксилиновой шашки. Вагон был окружен вооруженными австрийцами. Мы вышли из вагона, сдали оружие и под белым флагом пошли к станции по шпалам. По дороге заметили свежевырытые окопы, рассчитанные, по-видимому, на взвод пехоты, рассыпанный в редкую цепь. У вокзала была уже сооружена радиостанция.
Я сделал попытку заговорить с конвоем по-немецки, но оказалось, что по-немецки они говорят куда хуже, чем по-русски. Конвой, по-видимому, состоял из венгерцев.
На вокзале нас встретил австрийский офицер, говоривший по-украински, и проводил нас в комнату коменданта станции, куда вскоре явился командир австрийского отряда, с которым делегация и вела переговоры. Командир отряда, австрийский офицер, говоривший по- немецки с типичным венским акцентом (откуда М. Япольскому известны такие тонкости? Уж не учился ли он за границей, где-нибудь в Венском университете? — Л. Я.), по-русски не понимает ни слова, так что переговоры велись через переводчиков, по преимуществу из австрийского отряда.
Первым говорил т. Способин, избранный нами председателем делегации. Он обрисовал положение, которое нас послало заявить, что в городе спокойно и что никакого вооруженного сопротивления оказано не будет, и даже задал вопрос, каковы намерения прибывшего отряда в политическом и экономическом отношениях.
Ответ последовал приблизительно такой: отряд прибыл по приглашению Центральной Рады для того, чтобы содействовать ей в очищении страны от грабителей и авантюристов, опустошающих города и села, что отряд не допустит никаких эксцессов со своей стороны, что безопасность и имущество граждан будет обеспечено, что нельзя смотреть на отряд, как на врагов, ибо они друзья свободы и благополучия, что во внутренние дела отряд не будет нисколько вмешиваться. Далее на вопрос о том, каково будет отношение к политическим партиям и профсоюзным организациям, было отвечено, что все их права останутся нетронутыми. На вопрос о порядке закупки продовольствия было указано, что крупные партии продуктов будут закупаться через Продовольственную Управу, мелкие же покупки будут производиться у торговцев, причем и в том, и в другом случае будет уплачиваться наличными деньгами местная рыночная цена продуктов.
Тов. Шапиро был предложен вопрос о том, как следует относиться к слухам, будто при вступлении австрийских отрядов происходят еврейские погромы. Было отвечено, что эти слухи ложные и австрийцы (среди которых есть евреи, в том числе и офицеры) не допустят погромов.
Таковы были в общих чертах полученные нами сведения. На мой вопрос, будут ли учинены репрессии по отношению к идейным последователям программы РКП, было вторично указано, что отряд идет не против идейных деятелей, а против авантюристов и грабителей.
Нельзя не отметить, что отношение к делегации со стороны австрийцев было чрезвычайно любезным и предупредительным.
По окончании переговоров нам было возвращено оружие. Железнодорожный путь (взорванный, как оказалось, самими австрийцами, которые думали, что со стороны Мариуполя будут двигаться вооруженные отряды) был немедленно исправлен, поезд был подан на станцию, и делегация отправилась в обратный путь. Таким образом, как выяснилось, для населения нет оснований беспокоиться, ибо, нужно думать, что заверения командного состава прибывшего отряда не окажутся пустым звуком.
Австрийский отряд прибудет на ст. Мариуполь 22 или 23 апреля (на самом деле он прибыл еще позднее, так что утверждения местных историков от М. С. Клименко до С. Д. Бурова о том, что город был оккупирован 20 апреля, несостоятельны. — Л. Я.) и будет встречен на вокзале делегацией от местных организаций.
В политическом отношении город сохраняет Status quo qute (он определенно был образованным человеком, этот студент Михаил Япольский. — Л. Я.) — прежнее состояние впредь до прибытия эмиссара от Центральной Рады, которому будет поручено проводить здесь общую Конституцию Украины.
М.Япольский».
(Перепечатано из N 35 «Революционного слова»от 23(10) 1918 г.).
В тот же день, когда делегация вернулась из Волновахи, состоялось собрание солдат-фронтовиков, которое приняло следующую резолюцию:
«Собрание солдат-фронтовиков г.Мариуполя, выслушав на митинге 21 апреля с. г. сообщение делегации, посылавшейся для переговоров с австро-украинскими отрядами, и доклады членов коллегии, вынесло следующее постановление:
«Подняв знамя восстания 9 апреля с. г., граждане фронтовики имели единственной своей целью свержение власти узурпаторов-варгановцев и установление правопорядка в городе.
Свершив это дело при поддержке и сочувствии всего населения г. Мариуполя, мы встали перед возможностью нового столкновения с вооруженными отрядами австро-украинцев.
Обсудив всесторонне вопрос о возможности сопротивления нашествию, мы решили, что сепаратное выступление города, находящегося на территории Украины, когда Республика подписала уже мир, может привести к напрасному кровопролитию и гибели мирного населению, а потому единственным выходом из создавшегося положения является свободный допуск в город австро-украинцев при условии, что никто из граждан не будет лишен свободы или наказан без постановления справедливого суда, что организованная и вооруженная часть фронтовиков по-прежнему будет нести охрану города и вообще фронтовики- солдаты и нефронтовики, подчиняющиеся военной коллегии, разоружены не будут.
При соблюдении настоящих условий мы обязуемся соблюсти полную лояльность по отношению к Украинской Народной Республике и Центральной Раде и признавать существующие в ней государственные и общественные учреждения наравне со всеми гражданами Украины, но ни одно из существующих учреждений и ни одна организация не будут упразднены или умалены в своих правах без согласия на то граждан Мариуполя и его уезда».
(Перепечатано из «Революционного слова» от 24 апреля 1918 г
Люди, в чьих руках находилась в тот грозный час судьба Мариуполя, поступили как законопослушные граждане Украинской Народной Республики, как мудрые и мужественные политики, и они заслужили нашей доброй памяти.
Я могу понять историка, настоящего ученого, добросовестно изучившего документы, которые я сейчас публикую, вынужденного в условиях большевистской цензуры трактовать Мариупольское восстание фронтовиков по тогдашним обязательным стереотипам.
Но я никогда не пойму А. Проценко, считающего себя краеведом, который не в 37-м, не в 67-м, а в 1997 году (см. его статью в «Приазовском рабочем» от 17.01.97 г.) бессовестно шельмует героев и мучеников апреля 1918 года, называя мариупольских борцов за демократию, по дремучему невежеству своему в вопросах истории города, контрреволюционерами и предателями народа.
Не пойму и тех, кто, объявляя себя украинскими патриотами, отказались напечатать мою статью «Осторожно, история!», в которой я брал под защиту героев борьбы за свободную и независимую Украину и попытался дать отпор кощунственным утверждениям А. Проценко.
Но вернемся в апрель 1918 года и продолжим наш рассказ.
Напомню, что на 25 апреля был назначен общегородской праздник — День фронтовиков. Австрийцы австрийцами, гайдамаки гайдамаками, а праздник праздником. Кинотеатры обязались весь сбор за 25 апреля передать в пользу фронтовиков, устраивались концерты, гуляния, лотереи. Из этого потока я выделяю лекцию популярного в Мариуполе и всеми уважаемого А. И. Александровича, который в День фронтовиков выступил с лекцией «Поэзия Надсона» и, как всегда, имел успех. (Замечу в скобках, что Александр Иванович — дед ректора Приазовского Государственного технического университета академика Игоря Владимировича Жежеленко). 25 апреля «Революционное слово» вышло с такой статьей -«День фронтовиков». Вот ее текст:
«День фронтовиков. Под таким лозунгом устроен сегодня, 25 апреля, грандиозный праздник.
Праздник ли и только ли фронтовиков?
Чтобы ответить на эти вопросы, достаточно сопоставить настоящий момент наших дней с недавним прошлым, когда господствовали люди, водившие за собой темные массы красногвардейцев, чтобы сказать: да — это праздник. И поскольку аналогичные события произошли не только в Мариуполе, мы должны сказать, что этот переворот знаменует собой событие исторической важности, ибо повсеместная борьба с этим произволом, не знавшим пределов в своих кровавых замыслах, ярче всего выявляет сущность последнего переворота: отказ подчиниться власти, основанной на принципе личного режима, переходе власти в руки демократии, то есть к народоправию. В этом сказалась его здоровая сущность.
И чем бы ни закончился последний переворот, одно для нас несомненно: народ, разобравшийся в преступной политике мародеров революции, сумевший отличить друзей от врагов, понявший, что власть личного режима Неуклонно ведет к единодержавию, и, наконец, сумевший не только это понять, но и сбросить произвол, доказал свою жизнеспособность и свой политический рост.
И в какие безобразные формы ни выливалось бы стихийное движение народа, он в процессе своего внутреннего горения узреет свою, здоровую сущность.
А раз это так, то мы должны сказать: да, это праздник, но не только фронтовиков, а и всей демократии.
Фронтовики явились лишь наиболее действительным элементом, как люди, которые не раз стояли лицом к лицу со смертью. В этом славном и почетном деле им принадлежит решающая роль. В этом сказалась их большая отвага.
Слава же вам, давшим нам право не только умирать, но и жить!
Слава вам, освободившим нас от кровавых кошмаров и расстрелов!
И в этот день кто дерзнет показаться на улицу без цветка или значка?
Кто осмелится не дать своей посильной лепты в пользу обездоленных семейств и изувеченных солдат!
Сегодня — все на улицу и — все для них.
Дары, цветы и песни весны — все для них!»
Пусть все сольются в единодушном порыве и оправдают надежды фронтовиков.
Пусть произойдет рукопожатие душ, и мы с этим рукопожатием пожелаем им всем, чтобы с первыми лучами восходящего солнца они обрели покой и счастье. Итак, все на улицу и все для них!»
В этом же номере 37 от 25 апреля 1918 года была еще одна статья — «Товарищам фронтовикам», которую тоже хочу включить в эту главу: она хорошо и достоверно передает атмосферу и дух того времени.
(Статью читайте в продолжении. Сайт отказывается ставить большие материалы :( )
Лев Яруцкий
«Мариупольская мозаика. Часть 1