2. МАЗАЕВСКАЯ ЭПОПЕЯ.
Теснейшим образом связано имя Григория Константиновича Орджоникидзе с комбинатом имени Ильича. Всеобщее внимание к этому заводу было привлечено новаторской работой Макара Мазая.
«Макар Мазай — сталевар с Мариупольского завода имени Ильича, — пишет Владимир Красильщиков в документальной повести «Звездный час», — последнее, самое сильное увлечение Серго».
Мазай работал в мартеновском цехе N 2, где начальником был Я. А. Шнееров. Выпускник Ленинградского политехнического института, Шнееров работал на Путиловском заводе, в лаборатории качественных сталей, а потом, по рекомендации академика А. А. Байкова, его направили в Мариуполь. Перед тем, как поехать на завод имени Ильича, Шнееров побывал у Орджоникидзе. Нарком напутствовал молодого специалиста набольшую самостоятельную работу, сказал, чтобы в случае серьезных затруднений обращался лично к нему.
Шнееров вышел из кабинета Серго с молодой уверенностью, что никогда не воспользуется приглашением наркома и, что бы ни случилось, не побеспокоит его. Жизнь, однако, заставила его поступить иначе.
Когда молодой сталевар Макар Мазай предложил углубить ванну печи и поднять ее своды, чтобы можно было с одного метра пода снять больше стали, Шнееров выслушал его с полным вниманием. Он произвел все необходимые инженерные расчеты и пришел к выводу, что новаторское предложение вполне осуществимо и сулит огромный шаг вперед в сталеварении. Однако тогдашнее руководство завода не пожелало пойти на риск и отвергло предложение Шнеерова-Мазая. Вот тогда Яков Аронович нарушил свой зарок и послал наркому телеграмму.
Получив ее, Серго вызвал к себе А. С. Точинского, консультанта по вопросам металлургии.
— Антон Северинович, вы работали на этом заводе, вы сталеплавильщик. Возможно ли то, что предлагают Шнееров и Мазай? Есть ли в мировой практике подобное?
— Пока нет, но думаю, предложение осуществимо. Шнееров -серьезный инженер, не прожектер, телеграммы зря слать не станет.
В 23 часа 30 минут того же дня инженера Шнеерова вызвали к аппарату «красной вертушки»:
— С вами говорит Орджоникидзе. Здравствуйте. Получил вашу телеграмму. Когда сможете приступить к реконструкции печи? Насколько уверены в успехе?
— Идем на технический риск, товарищ Серго. Вступаем в конфликте некоторыми положениями науки. Однако эти положения кажутся нам устарелыми.
— Действуйте смело! Наша поддержка вам обеспечена. А насчет науки помните: наука не икона, при всем моем уважении.
— Сделаем возможное и невозможное, товарищ Серго.
— Как фамилия сталевара?
— Мазай.
— Это, как у Некрасова, — дед Мазай и… Он что, тоже старый? Да?
— Нет, ему двадцать шесть, самый молодой сталевар в цехе, комсомолец.
— Отлично! Отлично, что вы, молодые, беретесь за настоящие дела. Желаю успеха.
16 октября 1936 года Макар Мазай за 6 часов 50 минут сварил плавку в 98 тонн. Съем составил 12,9 тонны с квадратного метра пода печи вместо обычных пяти.
Орджоникидзе тотчас же позвонил в «Правду» и в редакцию газеты «За индустриализацию»:
— Известно вам, какой съем дал сталевар Мариупольского завода имени Ильича? Ваши корреспонденты уже выехали?
После очередной рекордной плавки Мазая вызвали в кабинет директора. В прожженной спецовке, возбужденный и радостный, явился он туда, взял протянутую ему трубку:
— Говорит Орджоникидзе. Вы Мазай? Комсомолец? Как соревнование, как ваша бригада? Помогает ли вам дирекция? Вы не стесняйтесь, говорите все, как есть.
Макар рассказал о последних успехах, перечислил фамилии рабочих своей бригады, сказал, что помогают ему хорошо.
— Вы мне о дирекции скажите все, как есть. Вы, наверное, стесняетесь говорить, потому что рядом с вами сидит директор. Не обращайте внимания, сталевар должен быть смелым. Говорите все!
В заключение Серго попросил сталевара звонить ему ежедневно.
«Следующую плавку, — вспоминает М. Н. Мазай в своих «Записках сталевара», — я закончил под утро. Откуда ни возьмись — посыльный. «Бегом давай в контору». Удивился: зачем понадобился в такой необычный час?
В кабинете директора дежурный протянул мне трубку. Знакомый Голос Серго спросил:
— Почему ты не позвонил, Макар? Я уже начал беспокоиться.
-Да ведь позднее время… Я думал, вы давно спите, товарищ нар- Ком.
Серго засмеялся:
— Я ждал твоего звонка и потому не ложился спать».
В конце ноября на завод пришла телеграмма:
«Комсомолец Макар Мазай дал невиданный до сих пор рекорд — двадцать дней подряд средний съем стали у него двенадцать с лишним тонн с квадратного метра площади пода мартеновской печи. Этим доказана осуществимость смелых предложений, которые были сделаны в металлургии.
Все это сделано на одном из старых металлургических заводов. Тем более это под силу прекрасно механизированным цехам. Отныне разговоры могут быть не о технических возможностях получения такого съема, а о подготовленности и организованности людей.
Крепко жму руку и желаю дальнейших успехов комсомольцу Мазаю.
ОРДЖОНИКИДЗЕ».
В феврале 1937 года «Приазовский пролетарий» в специальном экстренном выпуске сообщил мариупольцам скорбную весть о кончине Серго. Два последующих номера газета полностью посвятила памяти Орджоникидзе. Среди опубликованных тогда материалов была и статья директора завода имени Ильича Н. В. Радина.
«Последняя моя встреча с товарищем Серго Орджоникидзе, -писал он, — была 2 декабря прошлого года, когда я, Макар Мазай и начальник мартена N 2 Шнееров были приняты наркомом.
Тов. Серго Орджоникидзе живо интересовался методами работы нашего мартеновского цеха N 2, работой тов. Мазая и руководителей этого цеха, в частности тов. Шнеерова. Он подробно расспрашивал тов. Шнеерова и тов. Мазая, какими путями достигают мартеновский цех N 2 и тов. Мазай таких высоких съемов, как двенадцать тонн с квадратного метра пода.
…Всякое живое дело тов. Серго крепко поддерживал и поощрял. Начальник цеха Шнееров и Мазай получили на этом приеме у него по легковой машине в подарок за хорошую работу».
В конце этой беседы Серго подошел к Шнеерову, положил к нему на плечи обе руки и сказал:
— Вот что: вы с Мазаем из Москвы не уедете до тех пор, пока не напишете подробно, как вы добились таких чудес, — у американцев ведь этого нет, у немцев и англичан нет и у чехословаков нет. Ни у кого нет. У кого же учиться нашим сталеварам варить сталь по-социалистически? У Макара и Шнеерова. Так вот: сталевары вы хорошие, будьте такими же учителями. Учите, передавайте опыт через газету! Книги вам надо писать!
Об этой же встрече оставил воспоминания и Я. А. Шнееров:
«Во время беседы с нами тов. Орджоникидзе поражал меня глубоким знанием не только мартеновского дела, но и нашего завода и цеха. Расспрашивая нас, он чертил в своем блокноте схему устройства печи, пороги, ничего не упускал».
До конца своих дней Григорий Константинович следил за успехами Мазая, за тем, как распространяется его опыт.
«Азовсталь» носит имя Орджоникидзе, а выросший вместе с комбинатом район на Левом берегу, в сущности большой новый город, называется Орджоникидзевским. Есть в этом городе и улица Орджоникидзе, и улица Серго.
‘Приаэовскии рабочий», 18 февраля 1987 г.
Лев Яруцкий