1. КОГДА СТРОИЛАСЬ «АЗОВСТАЛЬ»
Был холодный промозглый день. Орджоникидзе, в бекеше цвета хаки, в серой каракулевой высокой папахе, в кожаных сапогах, вышел из вагона, и его усы сразу поседели, покрылись инеем. Наркома тяжелой промышленности встречали партийные работники, директора заводов. Орджоникидзе первым делом отправился на «Азовсталь».
Так описывает приезд Серго в Мариуполь сопровождавший его журналист И. С. Пешкин. Было это 2 февраля 1933 года.
Когда Орджоникидзе приглашали на заводы, где дело ладилось, он отвечал: «Где хорошо, туда я не езжу».
На строительстве «Азовстали» дела шли из рук вон плохо.
Не только в Мариуполе — тяжелое положение в тот год сложилось во всей металлургии Юга. Лютые январские морозы парализовали не подготовленные к зиме заводы. Чувствовалась большая растерянность и неорганизованность как на предприятиях, так и в тылу металлургии. С огромными перебоями работал железнодорожный транспорт. 30 января получили тревожную весть: в Германии пришел к власти Гитлер. Серго понимал: это означает, что близится день, когда придется скрестить нашу сталь с крупповской.
Выступая 31 января 1933 года на пленуме Донецкого обкома партии, Орджоникидзе сказал:
— Большевики, которые умели по одному кличу нашей партии тысячи людей давать на фронт, люди, которые, не умея держать винтовку в руках, не говоря уже о пулеметах и пушках, могли идти на фронт сражаться и побеждать, — чтобы эти большевики не сумели победить и вытянуть черную металлургию на такую высоту, которую не видела не только наша страна, но и вся Европа?! Я этому не поверю!..
Нарком требовал от руководителей предприятий коренной перестройки. Пусть читатель не под, лает, что, рассказывая о делах давно минувших дней, я употребил сегодняшний термин. Вот отрывок из воспоминаний об Орджоникидзе, написанных сразу же, как только в Мариуполь пришла весть о кончине наркомтяжпрома (что он покончил самоубийством в знак протеста против политики Сталина, — об этом тогда знали единицы): «Он не терпел никаких объяснений и оправданий отставания. Он требовал четкого и конкретного плана ПЕРЕСТРОЙКИ, обеспечивающего выполнение программы по металлу».
В первые же минуты осмотра «Азовстали» Орджоникидзе убедился, что между донесениями, которые начальник стройки посылал в наркомат, и фактическим состоянием дела — большое несоответствие. А осматривал стройку Серго основательно, скрупулезно. Вот как рассказывала об этом Л. В. Яблонская, в то время начальник «Доменстроя» в Мариуполе, а позднее — первая в отечественной металлургии женщина-начальник доменного цеха (на «Азовстали»):
«Товарищ Серго с группой товарищей подошел к недостроенным пылеуловителям, где мы ждали его прихода, дружески пожал нам руки и обратился ко мне:
— Покажите, товарищ Яблонская, что вы построили на домне.
Мы прошли на площадку доменной печи, загруженную деталями и рештованиями. Тов. Серго, не обращая внимания на все строительные неудобства, направился через фурменные отверстия внутрь печи для осмотра кладки ее. Кладка велась в три яруса, и тов. Серго тщательным образом осматривал ее на всех трех ярусах».
Обнаруживая во время обхода узкие места в снабжении «Азовстальстроя» нужными материалами, он сразу же отдавал необходимые распоряжения. В вагоне Орджоникидзе, заменявшем ему и гостиницу, была установлена связь с Москвой, и все распоряжения наркома тотчас же передавались для немедленного исполнения.
На собрании партийного и хозяйственного актива «Азовстали» Орджоникидзе, сделав серьезный и аргументированный анализ создавшегося положения, объявил о смещении с должности начальника стройки, болтуна и очковтирателя. Зал взорвался аплодисментами, когда Серго сказал, что начальником «Азовстальстроя» назначается Я. С. Гугель.
(В 1987 году, когда этот очерк был опубликован, у первостроителей «Азовстали» эти строчки — «болтун и очковтиратель» — вызвали протесты. Они говорили мне, что смещенный начальник стройки был человеком честным и хорошим, авторитетным руководителем, но ему не выделяли нужных материалов и средств, а вот Гугелю дали все, и он оказался молодцом. Слова Орджоникидзе о несправившемся начальнике «Азовстальстроя» я не выдумал, но допускаю, что этого человека погубили неблагоприятные обстоятельства. Именно поэтому я не называю его имени, чтобы посмертно не позорить его.
Но — с другой стороны — в жизни действует жестокое правило: «Кто смел и сумел, тот и молодец». Гугель — сумел. И он вошел в историю, как строитель, который дал стране первый чугун Магнитки и азовстальский металл. Вошел в историю, хотя неблагодарные современники расстреляли его как врага народа, а столь же неблагодарные потомки замалчивают его ныне, в демократическое время).
«Еще в 1929 году, — пишет Гугель в своих воспоминаниях, затерявшихся, к сожалению, в пожелтевших подшивках «Приазовского пролетария», — когда тов. Орджоникидзе руководил ЦКК НКРКИ, мне впервые пришлось с ним встретиться в связи с вопросами строительства «Азовстали» на базе богатейшего в Союзе Керченского рудного месторождения. Эта первая непосредственная встреча с Серго оставила у меня в памяти яркий и глубокий образ государственного деятеля и обаятельного человека. Серго сразу же уловил всю грандиозность строительства «Азовстали». Он чрезвычайно интересовался перспективами, которые открывает развертывание черной металлургии на базе керченских агропромышленных руд, обратил внимание на экономическую эффективность связи завода со своей сырьевой базой дешевым морским транспортом. После этого реальная и систематическая помощь Серго в вопросах строительства «Азовстали» оставалась постоянной и неизменной».
До приезда Орджоникидзе в Мариуполь работа на Камыш-Буруне по существу не начиналась. Своим приказом нарком объединил строительство «Азовстали» и базы в »Камыш-Буруне в единый комбинат, который и возглавил Я. С. Гугель.
Приведем еще несколько строчек из статьи Гугеля «Памяти незабвенного Серго»: «Мне почти ежедневно приходилось говорить по телефону с наркомом. Он проявлял огромнейший интерес ко всем деталям строительства. Он всегда был в курсе того, чем живет и болеет стройка. Оперативные вопросы финансирования, снабжения получали со стороны Серго немедленно разрешение тут же по телефону.
Повседневная связь с тов. Серго, его личное задушевное отношение в самые серьезные моменты бодрили нас, давали силы для борьбы».
Через «Комсомольскую правду» Орджоникидзе обратился с призывом к молодым специалистам добровольно поехать на строительство опытно-показательной домны на «Азовстали». По призыву наркома на Южную Магнитку приехали 126 инженеров и почти 100 техников.
21 июля 1933 года Орджоникидзе подписал приказ о создании правительственной комиссии, которой предстояло принять первую азовстальскую домну. 11 августа 1933 года в 3 часа 44 минуты Яков Семенович Гугель отдал распоряжение о задувке домны. В 6 часов 19 минут следующего дня пошел азовстальский чугун.
Лев Яруцкий