Ну, а площадь? Напрасно искать ее название на дореволюционных картах Мариуполя, тем более – изготовленных в последующие десятилетия. Его просто там нет, но зато оно встречается в «Адрес-календаре: весь Мариуполь и его уезд», изданного в 1910 году владельцем одной из местных типографий С.А.Копкиным. Откроем этот справочник, давно облюбованный краеведами, на странице 143, и вот что там можно прочесть:
Рыбные лавки
Акинитов Б. А., Рыбная площ., собственный дом.
Бонтар Б. Г., Рыбная площ., дом Трутнева.
Кечеджи А. П., Рыбная пл., соб. дом.
Копилевич Л. и В.П., Рыбная пл., соб. дом.
Пасько Д.П., Рыбная пл., соб. дом,
Соколовский Э. Я., Рыбная пл., дом Сахаджи.
Тютюнников М. Д.. Рыбная пл., соб. дом.
Филизанова А. Н., Рыбная пл., соб. дом.
Челпанов В. И., Рыбная ил., помещение Городской управы.
Рыбная площадь – то самое пространство, которое некогда разделяло Бондарную и Итальянскую улицы. Почему она не обозначена на картах города? Да по простой причине: название, вероятно, было полуофициальным.
Не требуется большого усилия ума, чтобы догадаться, чем занимались на ней люди. Да, торговали рыбой. Какую же рыбу здесь можно было купить? Да разную. Правда, некоторые виды ее, которые ниже будут перечислены, известны нашим современникам только понаслышке. Итак, на Рыбной площади продавали судаков, в Мариуполе эту рыбу называли сулой, лещей, у нас они именовались чебаками. А еще — вяленых рыбцов, жирные спинки которых просвечивались на солнце, чехонь – рыбу на любителя, шемаю, изумительный вкус которой невозможно передать словами, камбалу, странноватое произведение природы, по тем временам совсем нередкое и, следовательно, недорогое. Красную рыбу — осетров или севрюгу — покупали только в живом виде. Бытовало мнение, что «снулой» красной рыбой можно отравиться до смерти. Сохранить жизнь мариупольцам было не так уж и сложно: от гавани, где швартовались рыбацкие каюки и баркасы с уловом, до Рыбной площади было рукой подать.
Перечислим для общего развития еще несколько видов съедобных обитателей глубин Азовского моря, появлявшихся на прилавках Рыбной площади, — черноморская сельдь, азовский пузанок, кумжа, угорь, вырезуб, синец, сом, жерех, азовский анчоус-хамса. Это, конечно, далеко не полный перечень того, чем довелось лакомиться нашим пращурам. От внимательных читателей вполне можно услышать законный вопрос: почему забыты бычки и тюлька? Безусловно, они в нашем море водились, и водились в изобилии. Но промышленного лова их до революции не было. Разве что мальчишки могли удочками «надергать» десяток другой бычков для котов, а если юный рыболов происходил из бедной семьи, то и на стол. Ну, а тарань? Свежей таранью не торговали, что же касается сушеной, то ее, говоря современным языком, реализовывали не по десятку, а кулями, мешками по два пуда (32 килограмма).
Сохранилась почтовая открытка начала двадцатого века, на которой изображена часть Рыбной площади. Почему она малолюдна? Да ведь лето. Запрет на вылов рыбы. А запрета азовские рыбаки придерживались не по принуждению, а ради сбережения богатства их кормильца – моря. Раз уж пошел здесь разговор об охране самого продуктивного природного водоема, стоит привести отрывок из записей воспоминаний ныне покойного Сергея Григорьевича Дьяченко, потомственного рыбака, а затем инженера, руководителя одного из отделов Гипромеза. Вот что особенно запомнилось из бесед с Сергеем Григорьевичем. Для рыбаков море было тем, что для крестьянина – пашня. Они берегли его запасы, старались рачительно распоряжаться хозяйством, дарованным им Богом. Когда вели промысел пузанка – рыбки сантиметров двенадцать-пятнадцать длиной и вдруг среди него обнаруживали малек тарани, лов немедленно прекращали. Они никогда не ловили рыбную молодь – ждали, когда она подрастет.
Сергей Григорьевич был очень удивлен, когда на страницах газет развернулась дискуссия вокруг создания в Азовском море искусственных рифов для воссоздания рыбных запасов. Оказывается, большая часть рыбаков Мариуполя очень давно делала семейные рифы, правда, их так не называли. В жару, в маловетреную погоду, когда не было смысла ставить сети, на баркасах на расстояние в 200 – 400 метровот берега вывозили камни, битый кирпич, паровозную золу – благо, что железнодорожное депо было поблизости. Там все это добро сбрасывали в море, брали пеленг с помощью нехитрых угломерных приспособлений на колокольню Харлампиевского собора и купол Марии-Магдалининской церкви, которая стояла в Александровском сквере. Таким образом рыбацкая семья определяла местонахождение места, где в будущем можно ожидать хорошие уловы. Смысл такой работы заключался в следующем. Вокруг завезенных камней со временем образовывалась отмель, на ней расселялись водоросли, которые были кормом для креветок, а уж за креветками приходила хищная рыба. Что интересно, никто из людей не посягал на чужую рукотворную отмель. Там ловила рыбу только та семья, которая его создавала. К слову, еще в 20-е годы прошлого века на все побережье от Кальмиуса до Белосарайской косы действовал один (!) рыбинспектор Вагнер. На небольшом ялике, оснащенном косым парусом, он время от времени выходил в море, проверяя, нет ли каких нарушений. Он был беспощаден к нарушителям и совершенно неподкупен.
Газета «Мариупольская жизнь» 22 марта 1909 года писала: «В магазине Общества потребителей (Николаевская улица, дом Земства) к праздникам получены сельди королевские, дунайские, шотландские, керченские, рижские и серебрянка (лососинообразная рыба, промысел которой велся в Атлантическом и Тихом океанах, а также в Средиземном море — С.Б.), анчоусы в банках, рыбные консервы». Странные люди мариупольцы, у них под боком водоем, кишащий рыбой, а им подавай нечто заморское. Покупали эти деликатесы, естественно, очень состоятельные люди. Все остальные довольствовались дарами Азовского моря.
Нечетная сторона Итальянской улицы от Рыбной площади до улицы Торговой также была занята рыбными магазинами. В послевоенные годы, а может еще и раньше, их приспособили для жилья. Постепенно их обитатели покидали неблагоустроенные квартиры, а новые люди не вселялись. Сейчас от бывших рыбных магазинов остались только воспоминания. Одно из них, услышанное около четверти века назад от отставного полковника Льва Исаевича Гецонока: «Мне было лет восемь, когда наша семья осталась без отца. Он погиб при невыясненных обстоятельствах. Меня пристроили в рыбный магазин мальчиком на побегушках. Хозяйки или их кухарки выбирали рыбу, платили за нее, а моя задача была как можно быстрее доставить покупку по указанному адресу. За доставку давали пятачок, а то и гривенник «на чай». Это был дополнительный заработок. Владелец заведения был человеком добрым, перед выходными днями и праздниками всем работникам, и мне в том числе, выдавал по рыбине. Но если он замечал, что кто-то украл даже маленькую рыбешку, то провинившегося увольнял немедленно».
Нам неведомо, когда рыбный торг переместился на соседнюю Базарную площадь. Видимо, вскоре после этого постепенно стало забываться словосочетание «Рыбная площадь». Старое место тоже не пустовало. Здесь, наверное, до середины 50-х годов, если не позже, торговали керосином для ламп, примусов и керогазов, а также скобяными и москательными товарами. В базарные дни труженики пригородных колхозов и совхозов здесь ставили свои полуторки, потрепанные ЗиСы, а то и подводы, наполненные плодами полей, садов и огородов.
Над обрывом, у самого Гамперовского спуска стояла православная церковь. Во время войны для нее приспособили помещение магазина еще дореволюционной постройки. Но при хрущевском правлении храм закрыли и устроили в нем склад. Здание постепенно ветшало и затем рухнуло. Сохранилась видеосъемка 1997 года этого места, она запечатлела груду битого кирпича, остатки свода подвала, перед которым торчал хилый росток подсолнуха с поникшим цветком. Прошло немало лет, и нашлись люди, которые на старом фундаменте возвели новый магазин. История совершила еще один виток.
Многие годы Рыбную площадь и площадь Базарную разделяли одноэтажные строения. К 1927 году на их месте была построена швейная фабрика имени Дзержинского. Гитлеровцы сожгли ее здание, когда им пришлось под ударами советских войск покинуть город в сентябре 1943 года. Швейная фабрика была восстановлена после войны, а позже и существенно расширена, ее продукция и пользовалась успехом и в нашем городе, и за его пределами. В известный период нашей истории успешное предприятие пришло в упадок. Однако благодаря усилиям комбината имени Ильича историческое здание приобрело нарядный вид, с какой стороны к нему ни подойдешь.
Сергей БУРОВ.