Слово «Мариуполь», к сожалению, ни разу не встречается на страницах сочинений Пушкина, его писем или заметок. А вот слово «Мариупольский» рукой поэта начертано было, и связано это с Мариупольским гусарским полком.
Надежда Дурова
Вот цитата:
«В 1808 году мальчик по имени Александров вступил рядовым в Конно-Польский уланский полк, отличился, получил за храбрость солдатский Георгиевский крест и в том же году произведен был офицером в Мариупольский гусарский полк».
Даже если бы Александров был самым заурядным офицером и ничем не заслужил права, чтобы его имя сохранила история, он все равно был бы для нас интересен уже потому, что в томах великого поэта упомянут корнет Мариупольского гусарского полка, что Пушкин был лично знаком и высоко ценил мариупольца.
Но оказывается еще, что Александров — это… Надежда Андреевна Дурова, первая в России женщина-офицер, участница Отечественной войны 1812 года.
В Мариупольский гусарский полк Надежда Дурова попала не обычным порядком, а по высочайшему, как тогда выражались, повелению, то есть по личному указанию царя.
Она родилась в Киеве в семье гусарского ротмистра, первые шесть лет своей жизни провела в походных условиях, и к ней вполне применимы слова, относящиеся к пушкинской героине: «Но куклы даже в эти годы Татьяна в руки не брала». Родители мало обращали внимания на дочь, и ее воспитанием занимался главным образом денщик-гусар. Нетрудно догадаться, что образование Дурова получила более чем скромное, зато ездить верхом и держать в руках саблю привыкла чуть ли не с рождения.
Ее отроческие годы прошли в Сарапуле, по тем временам медвежьем углу, где отец, выйдя в отставку, служил городничим. Когда Надежде исполнилось восемнадцать, ее выдали замуж за чиновника, но через три года она оставляет не только постылого мужа, но и ребенка и возвращается к отцу. В родительском доме и раньше было несладко, теперь стало совсем невмоготу. В 1806 году через Сарапул проходил казачий полк. Она явилась к командиру в казачьей форме, ладно сидевшей на ее стройной фигуре, и представилась:
— Александр Васильевич Дуров, дворянин, сын помещика.
Под этим именем она была зачислена в полк, с которым прошла походным порядком до Гродно. Здесь поступила в Конно-Польский уланский полк, но теперь уже как Александр Васильевич Соколов.
Шел последний акт кровавых столкновений России с наполеоновской Францией 1805-1807 годов. Полк попал в действующую армию, и в боевой обстановке улан Соколов проявил мужество и храбрость. За спасение офицера в бою Соколов стал Георгиевским кавалером. Но тут выяснилось совершенно невероятное: кавалер-то, оказывается… дама! Молва о женщине-кавалеристе была столь громкой, что услышали ее и в Зимнем дворце. Услышали и заинтересовались.
Дурову вызвали в Петербург. Принял ее сам царь Александр I произвел ее в офицеры и назначил корнетом в Мариупольский гусарский полк. Так появился первый в России офицер-женщина, а Мариупольский полк стал первой в истории русской армии воинской частью, где служила женщина-офицер. Произошло это в 1808 году.
Однако инерция мышления, сила привычки и предрассудок, будто женщина не может служить в армии, были так сильны, что царь, зачислив Дурову в мариупольские гусары, приказал ей именоваться Александровым. Вот строки из ее послужного списка: «В службе с 9 марта 1807 года, лицом смугл, рябоват, глаза карие, волосы русые; холост, к повышению достоин».
Дурова настолько привыкла к мужскому имени, что ни разу в течение своей долгой жизни не сделала попытку вернуться к настоящей фамилии. Даже от собственного сына она требовала обращения как к Александрову. Не только во время службы, но и после выхода в отставку — в течение шести десятилетий! — Надежда Дурова ходила в мужской одежде и говорила о себе только в мужском роде. Понятно, что ее собеседников это нередко приводило в замешательство. Рассказывают, что однажды Пушкин, навестив ее в Петербурге, поцеловал ей руку. Дурова поспешно отдернула ее и сказала: «Ах, боже мой! Я так давно отвык от этого!»
Мариупольским гусаром Надежда Андреевна была четыре года, то есть прослужила в этом полку почти половину срока всей своей военной службы. То были мирные годы, пауза между серией войн 1805-1807 гг. и «грозой двенадцатого года».
В статье из «Науки и жизни» А. Васильев и П. Космолинский пишут: «Парадный мундир гусарского офицера стоил очень дорого, поэтому в гусарах могли служить лишь самостоятельные люди. Например, известную кавалерист-девицу Надежду Дурову, незадолго до войны 1812 года недостаток средств вынудил перейти из корнетов Мариупольского гусарского полка тем же чином в Литовский, где служить было гораздо дешевле».
А вот Денис Давыдов писал Пушкину: «Дурову я знал потому, что с ней служил в арьергарде, вместе с нашим Ахтырским полком». Если знаменитый поэт-партизан ничего не перепутал, то, значит, офицер Александров в первые недели после нашествия Наполеона сражался в рядах мариупольских гусар (они входили в ту же дивизию, что и ахтырцы), сдерживавших натиск французов в арьергарде русской армии.
Как же сложилась дальнейшая судьба этой незаурядной женщины?
Дурова участвовала в Бородинском сражении, где получила контузию, затем была ординарцем у Кутузова. В кампанию 1813-1814 годов прошла с боями в рядах русской армии до Парижа. Ее уволили в отставку в чине штаб-ротмистра в 1816 году. Было ей тогда 33 года.
Военная судьба Надежды Дуровой (в общих чертах) более или менее известна благодаря тому, что еще в прошлом веке она стала героиней популярных художественных произведений (не говоря уже о ее собственных записках). Ее биография легла в основу сюжета романа Д. Л. Мордовцева «Двенадцатый год» (1885), повести Я. С. Рыкачева «Надежда Дурова» (1942). В том же военном 1942 году опубликована пьеса А. К. Гладкова «Давным-давно». Особенной популярностью пользовался и пользуется фильм «Гусарская баллада», поставленный Эльдаром Рязановым по пьесе Гладкова к 150-летию Бородинского сражения. О «кавалерист-девице» написана даже опера А. Богатырева «Надежда Дурова» (1957).
Правда, и в опере, и в фильме судьба Дуровой изложена легко и изящно, а в жизни, как мы видели даже из беглого пересказа биографии героини, все складывалось не так гладко и весело. Но все-таки, если военная судьба первой женщины-офицера освещена в литературе, то несколько в тени остается писательская судьба Надежды Андреевны Дуровой.
Пушкин был высокого мнения о записках бывшего офицера Мариупольского гусарского полка: «С неизъяснимым участием прочли мы признания женщины, столь необыкновенной, с изумлением увидели мы, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером, быстрым, живописным, пламенным».
Поэт напечатал в своем журнале «Современник» отрывки из записок Н. А. Дуровой, предпослав им цитированное предисловие. Он хотел привлечь внимание читателей к мемуарам отважной женщины. «Полные записки, — писал Пушкин Василию Андреевичу Дурову, брату писательницы, — вероятно, пойдут успешно после того, как я протрублю о них в своем журнале».
Кроме «Записок», Дурова — автор романа «Гудишки», он, по свидетельству Краткой литературной энциклопедии, написан просто и выразительно. Тот же источник сообщает, что «сочинения Дуровой романтического характера («Повести и рассказы», «Клад», «Угол», «Ярчук — собака-духовидец»), отличавшиеся запутанным сюжетом, обилием таинственных приключений, имели некоторый успех, но потом были забыты. После 1841 года Дурова прекратила литературную деятельность».
Надежда Андреевна умерла в 1866 году в возрасте 83 лет и похоронена в Елабуге с воинскими почестями как отставной штаб-ротмистр А. Александров.
Пушкин был знаком с двумя офицерами Мариупольского гусарского полка: не только с Дуровой, но и создателем и главой Южного общества декабристов Павлом Ивановичем Пестелем, которого поэт считал одним из «самых оригинальных умов».
Вот что пишет известный пушкинист Л. П. Гроссман: «Для собрания сведений о причинах и ходе греческого восстания в начале апреля прибыл в Кишинев молодой подполковник Мариупольского полка Пестель… Пушкин познакомился с этим увлекательным собеседником и несколько раз встречался с ним».
Участник Отечественной войны 1812 года, получивший в награду золотое оружие «За храбрость» из рук Кутузова, Павел Иванович Пестель был произведен в подполковники и переведен в Мариупольский гусарский полк 6 декабря 1819 года. Во всех дореволюционных исторических справках об этом полке нет. разумеется, упоминания имени вождя декабристов. Реакционное офицерство считало пребывание Пестеля в их рядах пятном на чести полка и всячески старалось изгладить из памяти досадный случай, назойливо твердя имена титулованных ничтожеств, причастных к их среде.
Но история всех расставила по своим местам. И мы сегодня гордимся тем, что именно в бытность свою подполковником Мариупольского гусарского полка наиболее активно развернулась деятельность вождя декабристов.
Буквально через несколько дней после перевода в Мариупольский полк, в первых числах января 1820 года, Пестель проводит совещание с петербургскими членами «Союза благоденствия». Его доклад произвел на слушателей огромное впечатление. На этом совещании под влиянием Пестеля было принято решение о том, что основной целью тайного общества является введение в России республики революционным путем. Пестель считал, что совещание имело исключительное значение, и даже на следствии говорил о его «особенной торжественности и важности».
Весной и летом 1820 года Павел Иванович работает над первым вариантом своего конституционного проекта.
В этом труде уже были затронуты основополагающие вопросы, которые Пестель развил позднее в знаменитой «Русской правде», плане социально-экономических и политических преобразований в России. «Русская правда», как известно, стала программой дворянских революционера
И, наконец, после роспуска из тактических соображений «Союза благоденствия» Пестель организует и возглавляет в Тульчине тайное Южное общество. Произошло это в марте 1821 года, накануне распоряжения о переводе подполковника Мариупольского гусарского полка в Смоленский драгунский полк.
Хорошо известно, какое огромное впечатление на Пушкина произвели его знакомство и беседа с подполковником Мариупольского полка. В бумагах поэта сохранился набросок пером— резко очерченный профиль его кишиневского собеседника: высокий прямой лоб, проницательный, сосредоточенный взгляд, решительный, волевой подбородок.
Таким запомнил Пушкин Павла Ивановича Пестеля, одного из умнейших людей тогдашней России.
Лев Яруцкий.
«Мариупольская старина»
да не только в произведениях великого Пушкина есть упоминания о этом славном городе, многие авторы хоть вскользь, но затрагивают его!