«…Приношу мою жизнь»

За тонким пологом свистит ветер. И это посвистывание, и залетающий через щель снег наводят тоску, навевают невеселые думы о том, что ждет их, этих людей, которые пытаются согреться в палатке среди безбрежной белой пустыни, о том, какая уготована им судьба. Завывает и завывает ветер, будто царапает души. Да только один из находящихся в палатке сейчас ничего не слышит – больной, лихорадящий, пышущий жаром, он снова впал в забытье…

Так заканчивалась драма стремлений и несбывшихся надежд человека, для которого достижение среди этой ледяной и снежной пустыни некоей условной точки, называемой Северным полюсом, стало делом его жизни. И вот сейчас жизнь уходила от него.

Сын бедного азовского рыбака с хутора Кривая Коса, парнишка Егор Седов однажды ушел из отчего дома в Ростов-на-Дону и окончил там Мореходные классы, на небольшом пароходе плавал штурманом по Черному и Азовскому морям с заходом в Мариуполь, потом побывал в Мраморном, Эгейском и Средиземном морях.

Сдав экзамен на прапорщика флота, а затем, отправившись в Петербург, экстерном отлично экзаменовался за курс морского корпуса и его произвели в поручики флота. Остается только поражаться, что ему, простолюдину, открыли возможность попасть в жестко замкнутую касту морских офицеров – дворян. Весной 1902 года он «определен в службу с зачислением по адмиралтейству».

Однако было бы неверно предполагать, что все это он предпринимал ради того только, чтобы стать кадровым офицером, носить погоны и услышать, как низшие чины величают его «Ваше благородие». Нет, он шел на это ради осуществления своей мечты, ради того, чтобы была возможность заняться интересной и необходимой Отечеству исследовательской работой моряка.

Вскоре поручик Седов отправляется в гидрографическую экспедицию на Север, на остров Новая Земля и побережье Карского моря. В следующем году – опять туда же. Во время русско-японской войны командует военным кораблем Амурской речной флотилии. Затем – снова экспедиции: по исследованию побережья Карского моря и в устье Колымы. По результатам проведенных работ его избирают действительным членом Географического и Русского астрономического обществ. И снова экспедиции на Новую Землю.

***

А он уже вынашивал план дерзкой по замыслу и чрезвычайно трудной и небезопасной экспедиции к Северному полюсу. 9 марта 1912 года Г. Я. Седов подает рапорт на имя начальника Главного Гидрографического управления, в котором излагает цели и план задуманного им предприятия. Помимо достижения сугубо научных целей, поисков свободного морского пути на восток он преследовал и патриотические, и престижные цели: пылкая душа молодого исследователя не могла примириться с тем, что Россия не принимала участия в достижении Северного полюса и в освоении приполюсных районов.

Рассчитывая на широкую поддержку общественностью своего плана, Георгий Яковлевич рассказал о нем и в газетных статьях. Он писал: «Русский народ должен принести на это национальное святое дело небольшие деньги, а я приношу мою жизнь».

Увы, не нашел он поддержки ни у правительства, ни у Государственной думы. Для правящих кругов он оставался простолюдином. Не проявила большой заинтересованности и общественность. Так что на пути к осуществлению задуманного им было немало трудностей и препятствий, крайне недоставало денег и необходимого снаряжения.

Пока решались многие вопросы Седов решил поехать на юг, побывать в родительском доме, повидаться с отцом и матерью.

Жарким солнцем встретил его Мариуполь. Поезд из Харькова прибыл в середине дня, и как ни торопился, легковые извозчики, стоявшие на привокзальной площади, ехать на Кривую Косу и даже в станицу Новониколаевскую не соглашались: «Никак нельзя, ваше благородие. Дорога туда и обратно, почитай, сто верст, за полдня никак не управиться». Что же делать? «Давай в гавань, на пристань».

Покачиваясь на рессорах, экипаж поднимается от железнодорожного  вокзала по крутому подъему с поворотом, выезжает на Марии-Магдалиновскую (ныне Греческую) улицу, и вот уже главная улица, Екатерининская. Экипаж катит вниз и мимо проплывают вывески магазинов, пестрые «маркизы», которые прикрывают витрины от жаркого летнего солнца, здания иллюзионов «Двадцатый век» и «Гигант», далее – «Кафе-ресторан»…

В гавани тоже не повезло – рыбацкая шхуна пойдет к станице Новониколаевской (ныне – Новоазовск) и Кривой Косе только следующим утром.

Вернулся в центр города, остановился в новой гостинице «Континенталь», что на Харлампиевской, и, немного отдохнув, к вечеру  вышел пройтись.

Статный, с хорошей выправкой, в светлом летнем мундире с золотыми погонами он обращал на себя внимание праздной публики провинциального Мариуполя, гуляющей на главной улице, на него пялились. Возвратился в гостиницу,  рано лег спать. Утром направился в гавань и рыбацкой шхуной добрался на Кривую Косу.

Две недели пробыл в родном хуторе. Конечно, мать не могла  народоваться приезду сына. Быстро пролетели дни, и вот уже снова  железнодорожный вокзал, дорога в Петербург.

Время отплытия экспедиции, которая снаряжалась как частная, все еще откладывалась из-за многих неурядиц.

Но, как бы то ни было, а в конце августа того, 1912 года – очень поздно по условиям севера! – экспедиция лейтенанта  Седова  на судне «Святая Фока» отправилась из Архангельска в путь.

Сильные северные штормы и ранее скопление льдов на пути задержали продвижение судна, и уже через  месяц «Святой Фока» попал в ледяной плен вблизи Новой Земли. Пришлось стать на  зимовку. Нелегкой оказалась первая,  непредвиденная зимовка. Еще более трудно складывалась вторая у Земли Франца-Иосифа, на  широте 80 градусов 20 минут. Стали сказываться усталость и ослабленность людей, недостатки в питании. Но члены экспедиции проводили обширные научные исследования, и поныне имеющие немалую ценность.

Появились первые признаки заболевания членов экспедиции цингой. Занемог и Седов. Тем не менее он готовился в поход к полюсу.

2-15 февраля 1914 года  в сопровождении двух матросов  он начал санный поход к самой северной точке планеты.

Дорога была трудной. Нагромождение льда, короткий световой день, встречные северные ветры и метели сдерживали движение. Особенно  трудно было больному Георгию Яковлевичу. День ото дня его состояние становилось все хуже: сильнейший бронхит, боль  в горле, опухли ноги.

Собаки, которые тащили нарты, выбивались из  сил и мерзли. Страдали от жестокого холода и путники – в палатке,  в обледеневшем мешке не согреться. Трудно приходилось им всем троим, но особенно тяжело было больному Седову, он быстро уставал. Но и  мысли  не допускал о том, чтобы остановиться, переждать  непогоду, отдохнуть. Вперед, только вперед, на север!

15 февраля Георгий Яковлевич записывает в дневнике:

«Суббота, 15 февраля.

В 10.00 утра ясно, морозу 30 градусов. Пошли через проливы к Земле Рудольфа, которая ясно была видна… Остановились здесь  же ночевать и ждать, пока достаточно замерзнет пролив… Я ужасно разбит болезнью… Лежу все время в мешке, настоящий мученик».

Как рассказали потом сопровождавшие  его матросы Линник и Пустошный, он уже не мог идти, все больше сидел, укутавшись, на нарте, которую тащили собаки. Нередко впадал в забытье. Очнувшись, оглядывался по сторонам, ориентируясь на местности, поглядывал на компас – опасался, как бы его спутники, жалея своего начальника, не повернули  назад, к «Фоке». Никакого отступления не может быть, только вперед!

«Воскресенье, 16 февраля.

…Болен я адски и никуда не гожусь. Сегодня опять мне  будут растирать спиртом ноги. Питаюсь только одним компотом и водой, другого душа  не принимает…»

увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, как больные, удрученные,  под 82 градусов с. широты».

На следующий день сил у него хватило только на то, чтобы  написать в дневнике одну-единственную строчку – «Понедельник,  17 февраля…»

Совсем ослабел. Носом и ртом пошла кровь. Все чаще впадал в забытье.

Ночь на 20-е. мороз ниже сорока. Они жгут в палатке последний  керосин. Бесконечно тяжелая страшная ночь. Днем у Седова  началась агония, он задыхался, ему нечем было дышать. Хотел  жить, порывался приподняться, вздохнуть, хрипел:

—         Линник, Линник… поддержи.

Это были его последние слова, то был  последний день его  жизни – 20 февраля/5 марта/ 1914 года.

На обледенелой оконечности острова Рудольфа, на мысе АУК  матросы киркой выдолбили неглубокое ложе и похоронили там тело  Седова. Завалили могилу камнями, поставили на ней крест,  который соорудили из лыж. На могильный холм положили российский флаг – его  Георгий Яковлевич нес с собой, чтобы водрузить на полюсе. И, изможденные, больные, пошли на юг, к «Святому Фоке», и  через две недели добрались до него.

 

Потеряв руководителя, экспедиция возвратилась в Архангельск. Собранные ею материалы представляли  немалую научную ценность. Поистине трагична судьба нашего земляка – полярного исследователя, трагична его фигура в истории освоения Арктики.

Подвиг его не забыт. Именем Г. Я. Седова названы поселок на Кривой Косе, парусное учебное судно мореходное училище в  Ростове-на-Дону, географические точки на земном шаре.

Сейчас исполняется 130 лет со дня рождения Георгия Яковлевича Седова.

Память о нем чтут в нашем городе, в котором он не раз бывал, а также в Приазовье. Мы чтим его, отважного и целеустремленного  исследователя, отдавшего жизнь во имя науки и ради блага и престижа Отечества.

Семен ГОЛЬДБЕРГ.