Мариуполь, 1937 год: «Греческая операция»

Ничто не предвещало беды. 1937 год начинался «Песней о Родине». Ее авторы – поэт В. Лебедев-Кумач и композитор И. Дунаевский – создали гимн недавно принятой Сталинской конституции. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», — эти строки песенными волнами катились «от Москвы до самых до окраин» по стране, где «с каждым днем все радостнее жить», где «по заслугам каждый награжден»…

Но реальность была совершенно другой. В стране раскручивался маховик массовых репрессий: 2 и 9 июня 1937 года состоялись заседания Политбюро ЦК ВКП(б), на которых был одобрен документ П-51-94 «Об антисоветских элементах». Он то и был положен в основу  оперативного приказа по НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и прочих антисоветских элементов». В этом приказе, как было принято в то  время, заранее устанавливались «лимиты» репрессирования для каждого из регионов СССР.

Так, в Донецкой области, в состав которой входила тогда и территория нынешней Луганской области, в соответствии с этим  приказом следовало расстрелять 100 человек и 3000 – отправить в  лагеря.

«Старт» этому безграничному террору был дан 11 июня 1937 года одновременным судебным процессом в Москве по  сфабрикованному делу «правоцентристского блока». На скамье подсудимых оказался цвет красной армии – М. Тухачевский, И. Якир, И. Якир, И. Уборевич, О. Корк, Р. Ейдеман, Б. Фельдман, В. Примаков, В. Путна. Вечером того же дня они были расстреляны.

(Все они были полностью реабилитированы военной коллегией Верховного Суда СССР 31 января 1957 года).

В том же 1937 году от Балтики до Тихого океана одна за одной волнами шли по стране Советов «операции» — немецкая, латышская, болгарская, иранская, эстонская, финская, польская, греческая…  Начали с немцев, закончили греками!

Результаты этих преступных «операций» по национальному признаку были ужасны, они и сейчас, семьдесят лет спустя,  кровоточат незаживающей раной. И сегодня дети и внуки убиенных все еще ищут ответ на вопрос: «За что же, Господи?». Ищут и не  находят… Но ответ рано или поздно должен прозвучать!

Х Х Х

Для начала назовем печальную статистику 1937 года только по Донецкому региону.

В соответствии  с приказом по НКВД №00439 от 25 июня была  проведена «немецкая операция». В Донецкой области арестовали 4265 немцев, из которых расстреляли 3608.

С 19 сентября 1937 года по 19 февраля 1938 года в соответствии  с директивой № 00485 по территории Советского Союза прокатилась « польская операция», в ходе которой в Донбассе были  арестованы 3777 поляков, из которых 3029 подверглись расстрелу.

11 декабря 1937 года последовала директива № 50215, положившая  начало «операции о греческой контрреволюции». На ее основе в короткие сроки были «изъяты» (рабочий термин самих чекистов) только в Мариуполе и селах Приазовья 3835 греков, из них 3653 расстреляны.

Тысячи и тысячи арестованных по национальному признаку бесследно исчезли в застенках НКВД, превратилась в лагерную пыль архипелага ГУЛАГ. «Греческая операция» (и это важно  подчеркнуть) – составная часть Большого террора, творимого в 30-е годы сталинской государственной машиной.

Х Х Х

Началом цепи трагических событий в жизни греков Мариуполя  можно считать 13 ноября 1937 года. Именно в этот день  Мариупольский горпартком рассматривал на своем  заседании вопрос «О состоянии газеты «Коллективисты» и греческого издательства».

С первой же минуты обсуждение этого вопроса шло в разгромном  плане. В итоге Григорий Иванович Кудаковцев был освобожден  от должности редактора и исключен из рядов ВКП(б). а несколько дней спустя он был арестован.

Почти год терзали Г. Кудаковцева следовали НКВД, выбивая из него нужные «признания». 23  сентября 1938 года во вне судебном порядке особой «тройкой» УНКВД по Сталинской области Г. Кудаковцев был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. За что? За то, что он, оказывается, «… являлся одним из руководителей греческой контрреволюционной диверсионно-повстанческой организации. Будучи редактором «Коллектывистыса», использовал аппарат редакции для шпионской работы среди греков, сообщая и передавая греческой разведке шпионские материалы по промышленным предприятиям г. Мариуполя».

(21 мая 1989 года газета «Приазовский рабочий» сообщила о посмертной реабилитации Г. Кудаковцева, так как в его действиях отсутствовал состав преступления).

Но это было только «предисловие», первые удары грома, возвещающие грозу.

Месяц спустя беда постучала в двери жилищ многих мариупольских греков: нарком внутренних дел Николай Ежов 11 декабря 1937 года подписал директиву № 50215.

В директиве речь шла о том, что органами НКВД вскрыта и  ликвидируется широкая сеть греческих националистических шпионско-диверсионных, повстанческих организаций, конечной целью которых является ликвидация советской власти в местах компактного проживания греков на территории СССР, отторжение этих территорий и создание на них буржуазного государства  фашистского типа.

Сразу же скажем: от начала и до конца текст директивы был ложной, провокационной выдумкой руководителей карательных органов.

Сотрудникам НКВД во всех деталях был предварительно  отработан план проведения «греческой операции» — от арестов, формы допроса и до содержания ответов, которые следовало получить. Ставка делалась на самооговор арестованных, реальное положение вещей никого не интересовало.

Общая  схема «националистической, шпионско-диверсионной, повстанческой и т.д. организации» также была заблаговременно разработана. Главными лицами ее были Савва Георгиевич Яли   и Иван  Федорович Левкопулос, первый должен  был стать  премьер-министром греческой республики на юге СССР, второму отводилась роль резидента иностранной разведки.

Как заведено было в те годы, следом за директивой ушла на места «разнарядка», в соответствии с которой подлежало  охватить  репрессиями 5000 граждан СССР греческой национальности. Забегая вперед, скажем: эта контрольная цифра была  намного превзойдена:  и среди сотрудников карательных органов были свои «стахановцы», мастера перевыполнения плана.

И заработала репрессивная машина: первый расстрельный приговор «по грекам» был вынесен уже через месяц после подписания директивы №50215.

А всего только в 1937-1938 годах приговорам Особого совещания НКВД и прокурора СССР, а также «тройки» УНКВД по  Сталинской области было расстреляно  3653 человека и отправлено на длительные сроки в лагеря 182 человека.

Обратим внимание на это соотношение – только 4 процента арестованных  получили срок в исправительно-трудовых лагерях, все  остальные были расстреляны.  И все они, жертвы «греческой операции», в послевоенные годы были реабилитированы!  Где найти  слова, чтобы объяснить это жестокое безумие! Повторяясь, подчеркнем:  речь идет о событиях только на территории Донецкой области.

Х Х Х

Ознакомление с архивно-следственными делами и сейчас,  семьдесят лет спустя, производит тягостное впечатление. Особенно  тогда, когда читаешь строки, где арестованные греки оговаривают себя и своих друзей, «сознаются» в тяжких противоправных преступлениях, которые они не совершали и не могли совершить.

Все это объяснимо. В ходе следствия к арестованным  применялись изощренные приемы физического и психического воздействия. И это не была «инициатива» низовых работников НКВД. Речь идет о  государственной, санкционированной сверху политике.

Н.С. Хрущев в докладе «О культе личности  и его последствиях» ХХ съезду КПСС 25 февраля 1956 года приводит такой факт: 10 января 1939 года Сталин направил шифрованную телеграмму  секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркоматам внутренних дел, начальникам управлений НКВД. В телеграмме говорилось: «ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК  ВКП(б)… ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь в виде исключения в  отношении явных и неразоружившихся врагов как совершенно правильный и целесообразный метод». (цит. По: Известия ЦК КПСС, 1989, №3, с.145).

Х Х Х

О том, как реализовывалась «операция по грекам», можно узнать из архивно-следственного дела бывшего заместителя начальника УНКВД по Сталинской области Г.Б. Загорского-Зарицкого (позже арестованного и покончившего 10 июня 1938 года жизнь самоубийством во время следствия в Лукьяновской тюрьме Киева). На допросе 7 июня 1938 года он сообщил: «Для проведения операции по грекам Леплевский (до ареста нарком внутренних дел УССР – П.М.) прислал в Донбасс Сапира, который передал установку Леплевского арестовать во что бы то ни стало 5000 человек независимо от  наличия  компрометирующих материалов на них…»

«Арсенал» преступных действий следователей во время допросов составлял отработанную  за многие годы систему: «конвейер  допросов», когда сменяющие друг друга следовали  в течение нескольких суток  непрерывно  добиваются признания  вины арестованного;  «стройки» — многосуточное стояние допрашиваемого с  направленной  в лицо мощной лампой; избиение ножкой стула, резиновой дубинкой  и многое  другое. Применялись и другие, не менее  изуверские приемы давления на психику арестованного.

Были случаи, когда от первого до второго допросов проходило семь-десять месяцев, а обвиняемый тем временем содержался в  переполненной камере, где вместо семи было семьдесят заключенных. Они «спали» стоя, для того, чтобы подышать у окна свежим воздухом, вынуждены были стоять в очереди часами. «Забытый»  следователем человек месяцами испытывал моральное давление. Некоторые из них, не выдержав истязаний, сходили с ума.

Нередки были случаи, когда арестованного и приговоренного к расстрелу умудрялись ни разу не допросить.

В большинстве дел обвинительные заключения  составлялись через дни, недели и даже месяцы после вынесения «расстрельного» приговора (а ведь он приводился в исполнение немедленно после его оглашения).

Но даже в этих нечеловеческих условиях среди арестованных находились люди, которые сопротивлялись, отрицали мнимую вину, отказывались оговорить себя и других.

Вот фрагмент из протокола допроса Владимира Николаевича Данилова, до ареста работавшего инспектором железнодорожной станции Мариуполь.

Греческая национальность В. Данилова послужила поводом для обвинения в причастности к греческой контрреволюционной повстанческой организации. Теперь следователю необходимо было вырвать у  В. Данилова нужное призвание. Вот как это  отражено в протоколе  допроса.

Следователь: Следствием установлено, что вы проводили контрреволюционную пропаганду на протяжении ряда лет.  Расскажите поподробнее об этом.

Данилов: Ничего я не проводил и против советской власти не агитировал.

Следователь: Следствию известно, что вы агитировали за выход из колхозов, распространяли слухи о предстоящей гибели советской власти.

Данилов: Я этого не делал и агитацию не проводил.  В предъявленном обвинении виноватым себя не считаю…

Владимир Николаевич Данилов остался верен себе до конца, выдержал все допросы. Следователю так и не удалось сломить волю арестованного, заставить написать самооговор с указанием новых жертв… В его деле нет и прошения о помиловании. Понимая, что он обречен, В. Данилов своим поведением тем самым протестовал против деспотизма.

Особое совещание при НКВД и прокуратуре СССР 31 января 1938 года приговорило Данилова Владимира Николаевича к смертной казни. В тот же день приговор был приведен в исполнение.

Теперь следует назвать фамилии тех, кто вершил преступные дела, связанные  с проведением «греческой операции».

Дела «по греческой контрреволюции» были рассмотрены  Особым совещанием  НКВД СССР в составе Н. Ежова и А. Вышинского  10, 15, 28 и 31 января 1938 года, 5, 9, 10 февраля 1938 года и 5, 11  марта 1938 года. 15 февраля 1938 года в «паре» с А. Вышинским был  заместитель Н. Ежова — Фриновский.

На местах «греческую контрреволюцию» громила Особая тройка НКВД по Сталинской области. В нее входили – секретарь  обкома  партии А. Щербаков, начальник УНКВД П. Чистов и прокурор  области Р. Руденко. Они выносили  приговоры 23, 27 и 29 сентября 1938 года, 3, 7, 9, 12, 15, и 19 октября 1938 года. 26 и 31 октября А. Щербакова подменял секретарь обкома партии Новикова, а 15 ноября 1938 года – секретарь обкома П. Любавин.

Финалом этой преступной «системы» было исполнение приговоров. Смертную казнь совершали в городах Сталино (ныне Донецк), Мариуполе, Артемовске, Ворошиловграде (ныне Луганск).

Приговоры приводили в исполнение одни и те же люди – заместитель начальника УНКВД по Сталинской области капитан  госбезопасности  Шашков, начальник первого спецотдела Зуйков, начальник внутренней тюрьмы УГБ УНКВД Дерновой.

В Мариуполе расстрелы производились в подвале ГО НКВД по проспекту Республики, 40.

Место массовых захоронений убитых в Мариуполе неизвестно.

Возможности в день поминовения усопших прийти и поклониться жертвам тоталитаризма, греческая община города  лишена.

Х Х Х

«Греческую операцию» нужно рассматривать не только в связи с массовыми арестами и казнями в 1937-1938 годах. Ее инициаторы ставили перед собой далеко идущие цели – уничтожение греческого  этноса. Не случайно под топор «операции» попала прежде всего греческая интеллигенция – носители самобытной культуры греков Приазовья, хранители ее истории и традиций.

Ведь десятилетие, предшествовавшее 1937 году, было периодом подлинного возрождения греческой культуры: было завершено создание письменности; открыта сеть национальных школ и очагов культуры; греческий педагогический техникум преступил к  подготовке  учительских кадров для греко-эллинских и греко-урумских школ; местное издательство начало выпуск не только учебной, но и  общественно-политической и художественной литературы;  регулярно выходила газета «Коллективистыс»; вокруг газеты  сложился коллектив греческих писателей, возглавляемый Георгием Костоправом; греческому национальному ансамблю песни и пляски Сартанской МТС рукоплескали Москва и Киев; был открыт национальный театр;  в границах Мариупольского округа были организованы греческие национальные районы с центрами в Сартане и Мангуше…

И все это, создаваемое многими поколениями, было растоптано, уничтожено.

Воспользовавшись книгой краеведа Аркадия Проценко «Годы, спектакли, трагедия», воссоздадим хронику гибели только одного очага культуры – греческого рабоче-крестьянского театра,  основанного в Мариуполе в 1932 году.

В декабре 1937 года самобытный театральный коллектив неожиданно для мариупольцев был объявлен «посредственным театром, сохранение которого не является необходимостью». Театр был  закрыт, вернее – разгромлен.

17 декабря был арестован бывший директор и художественный руководитель театра Георгий Деглари (расстрелян 15 января), 19 декабря арестован один из ведущих актеров Савва Янгичер (расстрелян 31 января), 23 декабря арестован поэт, драматург, режиссер театра Даниил Теленчи (расстрелян), в ту же ночь был арестован поэт и драматург Георгий Костоправ (расстрелян 14 февраля), 24 декабря арестован поэт и драматург Василий Галла (расстрелян), 17 января арестовали актера Федора Кашкера (расстрелян), 18 января  арестованы актер Георгий Севда (расстрелян 14 февраля), и шофер театра Иван Негош (расстрелян 15 февраля), 21 января арестован актер Федор Лубе (расстрелян 15 февраля). Все, больше арестовывать и расстреливать было некого!

Стало опасно даже именоваться греком,  разговаривать на своем языке, хранить в доме издания на греческом языке. И на годы и  десятилетия в страхе онемел народ.

Даже пять лет спустя, в годы Отечественной войны, мужчины-греки были лишены права с оружием в руках сражаться с фашизмом.

Вести о «контрреволюционной греческой националистической организации» разошлись по всему миру.  Английский писатель Роберт Конверст  в книге «Большой террор» писал: «В декабре 1937 года греков начали арестовывать  повсеместно. Был в частности прочесан город Мариуполь, где якобы раскрыт националистический  заговор с целью создания  в Украине греческой республики. Премьер-министром, как говорилось в обвинении, должен был стать… советник Центрального  Комитета украинской компартии по вопросам меньшинств».

Х Х Х

Так в общих чертах выглядела «греческая операция», ее организаторы и исполнители.

Автор публикации, прикоснувшись к истории 1937 года, взял на себя нелегкий труд с единственной целью: показать, что события 1937 года со стороны властей были преступны; жертвы 1937 года  достойны  вечной памяти поколений; эта память взывает о бдительности;  1937 года не должен повториться!

Пусть этот очерк будет еще одним лепестком в «Венке памяти» который мы сообща возложим у основания скорбного пути греков Мариуполя на  Голгофу образца 1937 года. Ни одна жертва «греческой операции» не должна быть предана забвению.

Павел Мазур, краевед.