ИСТОРИЯ ИТАЛЬЯНСКОЙ УЛИЦЫ

Мариуполь и Савона стали породненными городами в 1979 году. 12 октября при торже­ственном подписании документа обе стороны отмечали, что сотрудничество морского аген­тства «Галлеано ди Мария Ваньола и Компания» с советским торговым флотом началось еще в мае 1924 года.

Если быть точным, то надо сказать, что сотрудничество Мариуполя с деловыми кругами Апеннинского полуострова гораздо старше, по меньшей мере на целое столетие. Компанию Галлеано мариупольцы действительно узнали в 20-е годы, но только не XX, а XIX века. Именно тогда эта компания была основана в… Мариуполе.

Да, к тому времени многие жители города на берегу Азовского моря носили звонкие итальянские фамилии: Джербулини, Пиниони, Галлеано, Пеллагати, Сангвинетти, Мерел- ло, де Мартино, Мембели и др. Помимо этих природных, так сказать, итальянцев, осели в то время в Мариуполе и италианнзированные славяне из австрийских провинций Адриати­ческого побережья (из Далмации и других земель нынешней Югославии). Вот откуда в горо­де появились фамилии Видович, Ковачевич, Опоренович, Трикович, Фискович и др. Впрочем, мариупольцы не делали различия между этими иностранцами и всех их называли ита­льянцами, а улицу, образовавшуюся за Георгиевской из выстроенных иммигрантами домов, — Итальянской.

Активно содействовал переселению итальянцев в портовые города Южной России, в том числе в Мариуполь, знаменитый граф Воронцов, в то время Новороссийский и Бесса­рабский генерал-губернатор.

«Первые поселенцы, — рассказывает старинная книга, — были большей частью капита­ны судов, часто посещавших Мариуполь по торговым делам. Знакомясь с Азовским побере­жьем и с другими городами, они тем не менее предугадывали ту роль, которую суждено было играть некоторое время на этом побережье Мариуполю и, по оставлении службы на судах, селились в нем с целью заняться торговлей…»

Среди итальянских моряков, часто приходивших в порты Азовского моря, в том числе и в Мариуполь, был человек, имя которого вскоре стало всемирно известным — Джузеппе Гарибальди. К счастью для Италии, он не был среди тех, кто после скитаний по морским дорогам «бросил якорь» в Мариуполе, чтобы заняться коммерцией. Широко известна клятва, которую, будучи в Таганроге, дал Гарибальди: все силы, всю свою жизнь посвятить святому делу освобождения Италии от ига чужеземцев.

Он эту клятву сдержал с честью. А многие его товарищи по морскому ремеслу осели в Мариуполе. Нельзя сказать, что капитанская служба сделала их богачами. Не располагая осо­быми капиталами, эти первые итальянские поселенцы отличались предприимчивостью, «про­мышленным торговым духом», как пишет историк прошлого века. Они довольно быстро ос­воились в Мариуполе и в скором времени превратились в крупнейших торговцев хлебом. Благодаря их энергичной деятельности мариупольские фирмы Джербулини, Галлеано, Мембели, Видовича, Ковачевича и др. стали известны не только в России, но и за ее пределами.

В этих фирмах служили, как правило, выходцы из тех же местностей тогдашней Австро — Венгерской империи. Нередко эти служащие занимали места своих хозяев или основывали новые фирмы. Торговый бум длился около трех десятилетий, в течение которых итальянская община увеличивалась и богатела, что способствовало росту и торговому значению Мариу­поля.

С деятельностью итальянцев связано и судостроение в городе. Первое каботажное суд­но построили в устье Кальмиуса на Бирже. Биржей называли пространство между озером Домаха, впоследствии высохшим, морем и Кальмиусом (сейчас на этом месте рыбоконсерв­ный комбинат). Судно вместимостью 9 тысяч пудов построил мастер Кавалотти. В Мариу­поле это было сенсацией, и весь город сбежался смотреть, как разбивали бутылку шампанс­кого, спуская судно на воду, как нагружали его украинской пшеницей-арнауткой.

После первого удачного опыта Кавалотти судостроение в городе, правда, не сразу по­шло: Мембели и другие компании заказывали суда для Мариуполя в Аксае, где их строил мастер Игнат Гомжа. И только в 1835 году в устье Кальмиуса стали строить для нужд города дубы.

Общительные обитатели Итальянской улицы быстро нашли общий язык с мариупольцами и жили с ними в дружбе и согласии. Все было хорошо, кроме одного: все храмы в Мари­уполе были православными, и у итальянцев-католиков возникли трудности с отправлением религиозных обрядов.

Поначалу для исполнения треб приглашали священников из католических колоний, воз­никших в Мариупольском уезде в 1834 году. Но это было связано с большими неудобствами, поэтому итальянская община решила построить в Мариуполе католическую церковь. Деньги требовались большие, и нужную сумму решили собрать постепенно, для чего итальянские фирмы добровольно обложили себя налогом с каждой четверти отпускаемой ими пшеницы.

Главными активистами в этом деле стали итальянский консул в Мариуполе Джербули­ни и один из братьев Мембели — Степан. Когда нужная сумма была, наконец, собрана, Ни­колай I 5 ноября 1853 года в Гатчине «высочайше утвердил постройку в Мариуполе римской католической приходской церкви». Итальянский консул Виктор Эммануил тоже не остался в стороне от этого дела: он пожертвовал на католический храм 10 тысяч франков.

Так в городе появилось незаурядное архитектурное сооружение, ставшее его украшени­ем. К сожалению, эта церковь, освященная 18 октября 1860 года, простояла только три чет­верти века и разделила судьбу всех мариупольских церквей. До нас дошли только снимки описание ее, отрывок из которого привожу:

«Церковь расположена на средине ограды, имеющей форму четырехугольника, выходяще­го западной стороной на Торговую улицу, там, где она оканчивается у обрыва на Слободку, а северной — на Итальянскую; четырехугольник представляет сад. От главных ворот, выходя­щих на Торговую улицу, широкая аллея, вымощенная квадратами аспида, ведет ко входу в цер­ковь. Над входом… колоколенка, на которой привешен один небольшой колокол. Особенность католических колоколов заключается в том, что во время звона раскачивается весь колокол, причем язык сам ударяется о стенки его, почему подвес устраивается соответственно этому требованию, и сам звон имеет совершенно иной звук, чем звук православных колоколов…»

Сейчас на этом месте стоит заурядный жилой дом. Слово «архитектура» к этому соору­жению, увы, неприменимо.

Католическую церковь мариупольцы называли Итальянской, в честь тех, кто ее зало­жил, но к тому времени, когда она, говоря по-нашему, вступила в строй, католическую общи­ну в городе составляли в основном поляки, итальянцев почти уже не осталось. Поселенцы из Австро-Венгерской империи свое благополучие в Мариуполе подорвали, можно сказать, собственными руками, став инициаторами строительства нового города и порта на Азовс­ком море — Бердянска. Вот как это произошло.

В середине 1830-х годов мариупольский торговый дом Николая и Драго Поповичей зак­лючил договор на продажу огромной партии зерна в порты Средиземного моря. Большая часть этого хлеба была закуплена в районе Бердянской косы. С этим событием совпало очень силь­ное засорение гирл Кальмиуса. К тому же рейдовая погрузка доставляла много неудобств. Воз­никла опасность, что Поповичи не смогут выполнить свои обязательства перед заграничными партнерами, что грозило, конечно, большими неустойками и прочими неприятностями.

Поповичи обратились к князю Воронцову с просьбой командировать на Бердянскую косу таможенного начальника и разрешить ему погрузку приобретенных продуктов на месте.

Просьба богатых купцов была удовлетворена, но им этого показалось мало. Управив­шись с экспортом пшеницы, они зимой отправились в Одессу, добились аудиенции у Ворон­цова и попросили его ходатайствовать об основании на Бердянской косе нового города — Бердянска.

А у светлейшего князя, по мнению местного миллионщика и торгово-промышленного туза Давида Александровича Хараджаева, на мариупольских греков «был зуб» за отказ разво­дить овец-мериносов. Поэтому, дескать, Воронцов не только коварно способствовал возник­новению нового города, но, мстительно предвидя губительные последствия для Мариупо­ля, предоставил льготы купцам, изъявившим желание поселиться в Бердянске. Он распоря­дился открыть там двухклассную таможню, учредил должность начальника города. Земля отдавалась бесплатно с обязательством застроить ее, вот почему Бердянск быстро пошел в рост и стал очень серьезным конкурентом Мариуполю.

С расцветом Бердянска внешнеторговый оборот мариупольских купцов, в том числе и итальянского происхождения, стал неуклонно снижаться. Довольно долго держались два торговых дома: Мембели (братья Лука и Иван) и Галлеано, переименованный в «Джузеппе Паниони и К°». Зерно они отправляли за границу исключительно на своих судах.

С усилением конкуренции Бердянска многие разбогатевшие итальянцы вернулись на родину, другие переселились в соседние города, где торговая конъюнктура была более благо­приятной, а некоторые из обедневших смешались с местным населением. Впрочем, не толь­ко обедневших. Так, например, навсегда остался в России консул Австро-Венгрии в Мариу­поле Боначич, черногорец по национальности. 13(25) января 1878 у него родился сын Ан­тон, будущий знаменитый оперный певец. В Большом театре мариуполец Антон Петр Бона­чич исполнял ведущие партии в операх Чайковского, Мусоргского, Даргомыжского, Римского-Корсакова, Монюшко, Вагнера. Ему посчастливилось быть первым исполнителем ответ­ственных ролей в премьерных постановках выдающихся творений русской музыкальной куль­туры.

По мнению специалистов, которое единодушно разделяла театральная публика, Бона­чич был лучшим Германом, какие когда-либо появлялись на оперных сценах мира в «Пико­вой даме» Чайковского. Не случайно в экспозиции музея Большого театра, в первом его зале, рядом с портретами Шаляпина, Собинова, Неждановой и других знаменитых певцов, выде­ляется большая фотография. На ней — мужественная, горделивая фигура артиста в форме офицера екатерининских времен. И лаконичная подпись: «Герман — Антон Боначич».

Выдающийся талант этого мариупольца получил международное признание. Антон Петрович неоднократно гастролировал за рубежом, с успехом пел во Франции, Италии, в том числе в театре Монте-Карло, в Берлине.

Боначичи жили в Мариуполе и в XX веке. Судя по адрес-календарю «Весь Мариуполь» за 1910 год, они были владельцами собственных домов на Таганрогской. Когда в 1983 году я готовил статью к 105-летию со дня рождения и 50-летию со дня смерти выдающегося певца, педагога и композитора, в тогдашнем телефонном справочнике еще была фамилия Ф. Ф. Боначич. К сожалению, созвониться по этому телефону мне так и не удалось: выяснилось, что обладательница этого телефона в том же году скончалась за два месяца до юбилея своего однофамильца, а может быть, и родственника.

До самой революции и гражданской войны интересы Италии в Мариуполе представлял де Поллоне. Звали его Эммануил, но, судя по отчеству — Спиридонович, он был среди пер­вых итальянцев, поселившихся в Мариуполе и успевших слиться с местным населением.

Королевское Итальянское консульское агентство находилось на улице Харлампьевской в собственном доме де Поллоне. Эммануил Спиридонович принимал посетителей с девяти до часу и еще один час после обеда — с 16 до 17. В это же время до первой мировой войны он представлял в Мариуполе интересы Императорского и королевского Австро-венгерского консульства.

Документально зафиксированная торговля Мариуполя с заграничными портами, в том числе итальянскими, относятся к началу XIX века, когда в городе были учреждены таможен­ная застава (1800) и Портовое управление (1809). «Что отпускная торговля с заграницей мо­рем, — читаем в книге «Мариуполь и его окрестности», — существовала и ранее этих годов, в этом не может быть сомнения, так как генуэзцам, грекам Архипелага и славянам Адриати­ки были известны по изобилию и производительности северные побережья Азовского моря, тем более что в Таганроге в конце прошлого столетия (XVIII в. — существовала компания для непосредственных торговых сношений с Константинополем и, следовательно, Мариу­поль, другой город того же побережья, глубиною своего рейда и его близостью к суше или берегу не мог не привлекать иностранных купцов. Старожилы помнят, что к генуэзскому дому Станислава Гальяно прибывали на собственных судах исключительно генуэзцы, а славяне — судохозяева — к дому Видовича…» Таким образом, дружба и сотрудничество Мариупо­ля с породненной Савоной и другими портами Италии берет свое начало не в 1924 году, как считают, а уходит своими корнями в глубь веков.

Лев Яруцкий

«Мариупольская старина».