Гимназия: Основание

2. Основание гимназий

В начале июля 1874 года Хартахай подал мариупольскому голове заявление, в котором обосновал необходимость создания в городе частной прогимназии, с тем чтобы позднее пре­образовать ее в гимназию. Содержать училище Хартахай обязывался на свои средства «при пособии городского общества».

Прижимистые мариупольские купцы, медлительные, когда требовалось потратиться на общественные нужды, на этот раз раскошелились сравнительно быстро: доводы Хартахая, что теперь им не придется нести расходы по содержанию своих детей в гимназиях Таганро­га, Бердянска, Харькова, что сынки их, завершив среднее образование, получат льготы при отбывании воинской повинности, оказались убедительными. К тому же Мариуполь только что стал центром обширного уезда, отделившись от Александровского, и не иметь в городе собственной гимназии становилось просто неприличным.

Тем не менее в управе шли горячие споры, избирались комиссии, вырабатывались пра­вила и условия договора с Хартахаем, куда, между прочим, — на всякий случай — внесли и такой пункт: «Город оставляет за собой право наблюдать через своих уполномоченное за состоянием заведения и, в случае замеченных вредных для учащихся недостатков, отказать в выдаче субсидий». И наконец большинством в 16 голосов против восьми постановили: «По­ручить городской управе внести в смету сего года для выдачи господину Хартахаю 2000 рублей на устройство прогимназии».

Открыв ее осенью 1875 года, Хартахай усиленно хлопотал о том, чтобы на этой основе организовать гимназию. Он обивает пороги различных канцелярий в Таганроге, Харькове, Екатеринославе, «положив гордость в карман», пишет верноподданнические письма высо­копоставленным сановникам. Когда Д. А. Толстой, министр просвещения, следуя морем из Таганрога в Бердянск, остановился на мариупольском рейде, Хартахай во главе сколоченной им делегации городской думы добрался к нему на пароход и употребил все свое красноре­чие, чтобы убедить сиятельного графа: городу нужна гимназия.

В конце концов последовало высочайшее повеление: учредить в Мариуполе мужскую и женскую гимназии.

Немало усилий приложил Хартахай к тому, чтобы обеспечить город достойными педа­гогами. Сделать это было совсем не просто, потому что в тогдашнем Мариуполе, по свиде­тельству современников, учителя зарабатывали меньше, чем кучеры, дворники, домашняя прислуга.

Возникает естественный вопрос: что заставило самого Хартахая, успешно работавшего (или служившего, как тогда говорили) в одной из лучших гимназий Варшавы, прекрасного европейского города, потянуться в маленький, глухой, захолустный Мариуполь и принять на себя многотрудные хлопоты, успех которых никак невозможно было заранее гарантировать?

Ностальгия, тоска по родине? Возможно, но только ли это?

Может быть, желание улучшить свое материальное положение? В заявлении мариуполь­скому городскому голове Хартахай писал: «Моя личная выгода заключается лишь в том, что я желаю на родине получать такое вознаграждение, какое я получаю на месте моего служения, т. е. в Варшаве».

Может быть, им руководили чувства националистического характера?

Ни в коем случае.

Грек по национальности, он был русским интеллигентом, человеком широких взглядов, передового мировоззрения, о чем свидетельствуют и его близость к революционным демок­ратам 60-х годов, и его печатные труды, где он, прямо или косвенно, отстаивает право на развитие самобытной национальной культуры и русских, и украинцев, и поляков, и евреев, и татар. В то же время он считал, что изучение русского языка всеми народами, населяющими Россию, поможет им приобщиться к великой русской культуре и прогрессивным идеям века. Отличный знаток и пламенный пропагандист языка и культуры русского народа, Хартахай неоднократно писал, что создание в Мариуполе гимназии объединит разноплеменное насе­ление Приазовья, «свяжет его с отечеством неразрывной нитью единства языка, умственно­го развития и общегосударственного прогрессивного направления».

Более вероятной представляется другая причина. В 70-е годы наметился новый подъем революционного движения, началось «хождение в народ». Многие интеллигенты — учите­ля, врачи — оставляли в городах обжитые места, переселялись в глушь и в служении народу видели счастье и смысл жизни.

Вполне логично, что Хартахай, который в 60-е годы исповедовал и проповедовал идеи Чернышевского и Добролюбова, в «народнические» 70-е посчитал своим долгом «сеять ра­зумное, доброе, вечное» не в столичной Варшаве, а в родном Приазовье. Не случайно, дума­ется, именно в 70-е годы он издает и переиздает уже упомянутый «Букварь» свой, «Книгу для чтения в народных школах», а также «Русские прописи для народных школ».

Из Варшавы Хартахай приехал не один: он привез своего друга, с которым вместе рабо­тал во 2-й гимназии, Ивана Эдуардовича Александровича, воспитанника Киевского уни­верситета, и учительницу Петербургской Петровской гимназии Александру Александровну

Генглез. Эти люди вместе с Хартахаем стояли у истоков среднего образования в Мариуполе. Они, очевидно, тоже разделяли народнические взгляды, потому что иначе трудно объяснить их решение поменять Петербург и Варшаву на Мариуполь.

Эти три человека были первыми интеллигентами Мариуполя, от них пошла местная демок­ратическая интеллигенция. И если сегодня мы встречаем на страницах Большой Советской Эн­циклопедии и других авторитетных справочников имена воспитанников мариупольских гимна­зий, внесших заметный вклад в отечественную культуру, то следует при этом с благодарностью вспомнить и имена тех, кто стоял у колыбели средних учебных заведений в юроде.

Александра Александровна Генглез позднее стала директором женской гимназии (Ма- риинской), попечителем которой был И. Э. Александрович. Иван Эдуардович поработал год в прогимназии Хартахая, затем принял приглашение занять должность секретаря Мариу­польской уездной земской управы. Многие русские интеллигенты видели в земствах воз­можность способствовать развитию края в интересах населения. Многолетняя деятельность И. Э. Александровича на посту секретаря земства была плодотворной: он занимался откры­тием народных школ и больниц, прокладыванием дорог, ему, в частности, принадлежит кни­га «Краткий очерк Мариупольского уезда», вышедшая двумя изданиями — в 1884 и 1897 гг. О ее авторе в «Мариуполе и его окрестностях» сказано следующее: «Он был главным советни­ком Хартахая и направлял, так сказать, его деятельность, как в деле открытия гимназий, так и в устройстве их. С этой именно целью Ф. А. Хартахай, имея в виду открытие гимназий в Мариуполе, пригласил И. Э. Александровича, состоявшего преподавателем 2-й гимназии и юнкерского училища в Варшаве».

После кончины Феоктиста Авраамовича (он умер 25 марта 1880 года в возрасте 46 лет) по ходатайству местных властей было получено разрешение правительства вывесить в гим­назии портрет их основателя, Министерство просвещения учредило стипендии имени Хар­тахая. Не забыли и заслуги его друга: была учреждена стипендия имени И. Э. Александрови­ча «для недостаточных учащихся Мариупольской Александровской гимназии».

В 1962 году, разыскивая людей, которые могли знать писателя Александра Серафимови­ча в бытность его в Мариуполе в конце XIX века, встретился я с А. И. Александровичем, сыном Ивана Эдуардовича. Направили меня к нему его бывшие ученицы. Это были женщи­ны весьма почтенного возраста, но о своем учителе говорили они с юной восторженностью и благоговением. Они говорили мне, что Александр Иванович, преподававший в женской гимназии русский язык и словесность, был светлой личностью в Мариуполе. Закончив с золотой медалью Александровскую гимназию, в основании которой принимал участие его отец, он поступил в Нежинский лицей имени графа Безбородко, где некогда учился Гоголь. После блестящего окончания первого курса А. И. Александрович, как лучший студент, полу­чил право спать в общежитии лицея на кровати, которую в свое имя занимал, как гласила табличка на ней, Н. В. Гоголь-Яновский.

Лицей Александр Иванович окончил кандидатом, то есть с отличием, затем защитил диссертацию и стал магистром, или, говоря по-современному, кандидатом философских наук. Будучи человеком энциклопедических знаний, владея 17 языками, он мог стать видным егип­тологом: его оставляли в лицее для подготовки к профессорскому званию и предлагали науч­ную командировку в Каир. Но он был казеннокоштным студентом, учился, в частности, на средства Мариупольского земства, и, хотя земство не возражало против поездки в Египет, Александр Иванович посчитал своим нравственным долгом вернуться в родной город и служить делу культурного развития Приазовья.

Мне рассказали еще вот какой любопытный случай из жизни. Александра Ивановича. Однажды в Министерство просвещения поступила бумага от учителей Мариинской гимна­зии, которые жаловались на то, что Александрович их «заслоняет». Разбираться приехал то­варищ (то есть заместитель) министра. Он побывал на уроках Александра Ивановича, подо­лгу беседовал с ним, был поражен кругозором провинциального учителя и, уезжая, сказал

жалобщикам: «Да, вы правы, он вас заслоняет».

***

Когда в 1962 году встретился я с Александром Ивановичем, ему было 90 лет. Да, конеч­но, он хорошо помнит журналиста Александра Попова, который приходил в гимназию. Она тогда уже располагалась в центре города у Хараджаева (сейчас на этом месте дом со шпи­лем), было ужасно тесно, о чем Попов и написал в «Приазовский край». Он подписывался «Серафимович», весь город читал, и это подхлестнуло строительство собственного здания гимназии, то, которое и сейчас стоит на Георгиевской («На улице Первого мая», — поправила Александра Ивановича присутствовавшая при нашей беседе его жена).

При советской власти А. И. Александрович работал в педучилище, затем — в школе красных командиров, которая располагалась в здании бывшего епархиального училища. В том самом здании, где сейчас располагается Мариупольский металлургический институт, ректором которого является профессор, доктор технических наук Игорь Владимирович Же- желенко, внук А. И. Александровича, правнук Ивана Эдуардовича.

— Я очень многим обязан своему деду, — сказал мне Игорь Владимирович.

Он познакомил меня со своей матерью, Екатерине Александровной, дочерью А. И. Алек­сандровича.

— Моей крестной матерью была Анна Феоктистовна, младшая дочь Хартахая.

Надо ли говорить о том, какое впечатление произвела на меня эта фраза?! Изучая жизнь и деятельность Хартахая, я имел дело с событиями полуторавековой — вековой давности, рылся в архивах, вчитывался в редкие старинные издания, и мне в голову никогда, конечно, не приходило, что о людях того бесконечно далекого, как мне казалось, времени могу услы­шать от живого человека, нашего современника.

После безвременной смерти Феоктиста Авраамовича И. Э. Александрович взял к себе на воспитание младшую дочь своего друга Анну. Анна Феоктистовна вышла замуж за препо­давателя гимназии Владимира Викторовича Рудевича. Живя в Мариуполе, с ним, зятем Хар­тахая, был дружен Серафимович.

Рудевичи — одна из самых интеллигентных семей старого Мариуполя. Один из братьев Владимира Викторовича был известным архитектором в Вильно (Вильнюсе), другой стал юристом. В том же 1962 году, когда я еще не знал, что в истории Мариуполя был такой инте­ресный человек, как Феоктист Авраамович Хартахай, меня познакомили с сестрой В. В. Ру­девича — Валентиной Викторовной Рудевич. При встрече она сказала:

— Дамы обычно скрывают свой возраст, но я этого делать не стану, мне 87 лет.

Валентина Викторовна рассказала мне, как в конце прошлого (то есть XIX) века она

танцевала на благотворительных вечерах с Александром Поповым, или Серафймчиком, как они его звали, каталась с ним на лодке. Он был вхож в их дом.

К истории среднего образования в Мариуполе имеет отношение не только Хартахай, но и обе его дочери, которые преподавали в основанных их отцом гимназиях. Преподавала французский язык и внучка Хартахая, дочь В. В. Рудевича.

От Екатерины Александровны Жежеленко я узнал еще одну любопытнейшую деталь: в Варшаве Хартахай и Иван Эдуардович Александрович дружили с учителем физики и субин­спектором Владиславом Склодовским. Они вместе работали в гимназии на Новолипской. Когда познакомились, дочери Склодовских Мане было полтора года. Иван Эдуардович в 1907 году, за три года до своей кончины, был счастлив узнать, что членом-корреспондентом Петербургской Академии наук избрана Мария Склодовская-Кюри, ученый с мировым име­нем, дочь его друга Владислава, та самая Маня, которую он в Варшаве знал ребенком.

Когда я прохожу по улице Карла Маркса мимо школы № 1, неизменно вспоминаю Хар­тахая. Здесь открыл он первую в Мариуполе женскую гимназию. Так что школа не случайно носит номер 1. Но думаю, что она могла бы еще быть и именной.

А когда прохожу мимо книжного магазина «Светоч», думаю, что могла бы у его входа быть установлена мемориальная доска. Ведь на этом месте стоял дом мариупольского мил­лионера А. Д. Хараджаева, и город более двадцати лет, до 1899 года, арендовал здание под мужскую гимназию. В его стенах получили образование многие люди, достойные, чтобы мы сохранили о них благодарную память, но сейчас мы ограничимся перечислением (в алфа­витном порядке) лишь тех, о ком Большая Советская Энциклопедия поместила на своих стра­ницах биографические справки.

МИХАИЛ ИОСИФОВИЧ АВЕРБАХ (БСЭ поместила также его портрет), советский оф­тальмолог, академик АН СССР, лауреат Государственной премии СССР-Основатель и пер­вый директор Центрального офтальмологического института имени Гельмгольца. Участво­вал в лечении В. И. Ленина. Премия имени М. И. Авербаха ежегодно присуждается Акаде­мией медицинских наук СССР за наиболее выдающиеся заслуги в области офтальмологии. В

Москве установлен памятник И. Авербаху. Серебряный медалист Мариупольской мужской гимназии.

ДМИТРИЙ ВЛАСЬЕВИЧ АЙНАЛОВ, советский историк искусства, профессор, член- корреспондент Академии наук СССР, автор фундаментальных трудов, не утративших своего значения и поныне.

РУДОЛЬФ ЛАЗАРЕВИЧ САМОЙЛОВИЧ, полярник с мировым именем, профессор, доктор географических наук, «директор Арктики», как его называли, руководитель экспеди­ции на «Красине» по спасению Нобиле. В честь Самойловича названы пролив и леднико­вый купол на Земле Франца-Иосифа, бухта на Новой Земле, гора и полуостров в Антаркти- де.

ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ ЧЕЛПАНОВ, русский психолог и логик. Вместе с Айналовым был среди учеников Хартахая. Первый золотой медалист Мариупольской мужской гимна­зии. Основатель и первый директор Московского психологического института — крупного центра экспериментальной психологии. Автор многократно переиздававшихся учебников психологии и логики, по которым училось не одно поколение в России. О своей учебе у профессора Челпанова вспоминают Владимир Маяковский, Мариэтта Шагинян, Вениамин Каверин, академик Н. М. Дружинин и многие другие.

Мариупольскую мужскую гимназию окончили также академик АМН СССР и АН УССР, лауреат Государственной премии СССР терапевт Вадим Николаевич Иванов и академик ВАСХНИЛ, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии Михаил Иванович Хаджинов, но они учились уже в новом здании, на Георгиевской, о строительстве которого рас­скажем позднее.

***

Преемником Феоктиста Авраамовича Хартахая на посту директора гимназии стал Г. Нейкирх. Его имя избежало полного забвения потому, что он издал брошюру «Краткая исто­рия Мариупольской гимназии». Это издание представляет интерес потому, что его автор ис­пользовал архивные документы, не дошедшие до нашего времени.

Ничего примечательного не случилось за восемь лет директорства Н. Броницкого (1883- 1891), зато долгую память о себе оставил

(Продолжение следует)

Лев Яруцкий

«Мариупольская старина».