Евреи в Мариуполе занимались преимущественно ремеслами, торговлей, предпринимательской деятельностью. Они были портными, сапожниками, кузнецами, жестянщиками, бондарями, шапочниками, встречались среди них ювелиры, фотографы, переплетчики, повивальные бабки. Значительная часть врачей и провизоров Мариуполя состояла из евреев.
В целом ряде отраслей экономики города и края сыновья Израиля были, можно сказать, первопроходцами и основателями. Так, евреи основали в Мариуполе мыловаренное производство. В 1862 году открыл мыловаренный завод на Почтамтской Файн, а через десять лет на Торговой – Сегал. Заводы были крохотные, работало на них по два-три человека. Они производили простое желтое, мраморное и отчасти кокосовое мыло, которое не только полностью удовлетворяло потребности мариупольцев, но и реализовывалось в других городах. Упомянутый Файн занимался также производством сальных свечей.
Евреи наладили также в городе мукомольное дело. В 1882 году Соколовский построил на Евпаторийской улице паровую мукомольную мельницу, которая через четыре года перешла в руки братьев Брон. Здесь были заняты 8-10 рабочих. Хлеб из муки, выработанной на мельнице братьев Брон, ели не только в Мариуполе, но и в Ейске. Бердянске, Керчи, Феодосии и других городах. В канун революции владельцем паровой вальцовой мельницы и макаронной фабрики был Абрам Трегубов. В сутки его мельница производила 4600 пудов муки.
Владельцем двух заводов (в Мариуполе и на станции Сартана) марсельской черепицы, строевого и огнеупорного кирпича был И.С. Горенштейн, а шорной фабрики – С.А. Бродский. В Мариуполе действовал завод сельскохозяйственных машин Сойфера (основан в 1889 году), конфетной фабрики Израиля Хононовича Горелова (основана в1888 г.) и др.
Основателем печатного дела в Мариуполе стал дамский портной Соломон Горелик. В 1870 году открыл он в городе типографию, весьма примитивную. Вскоре он разорился и типография перешла в руки его родственника Губермана. Позднее в Мариуполе появились типографии Шпарбера и братьев Гольдрин. Имел собственную типографию и С. Копкин, который в 1906 году основал первую в городе ежедневную газету «Мариупольская жизнь», выходившую до апреля 1917 года.
На Торговой улице в доме Черника держали фабрику железных кроватей Г.Б. Когон и М.Г. Вердников. Здесь принимались заказы на выполнение всевозможных слесарно-механических, котельных и водопроводных работ. На этой фабрике изготовлялись лестницы, балконы, ограды для церквей, железные рамы для мельниц. После революции эта фабрика стала называться эстампажной (позднее – листопрокатный завод, еще позднее – завод «Октябрь»). Ее директором назначили бывшего владельца — М.Г. Вердникова. Было такое на заре советской власти: те, кто лихо захватывал заводы и фабрики(«грабь награбленное»), управлять ими не умели, и пришлось поклониться ограбленным владельцам. Оказалось, что они не только умеют «эксплуатировать чужим трудом». Они еще и талантливые организаторы производства и вообще экономики. Так, например. Владелец мариупольских кинотеатров «Иллюзион» и «ХХ век». «Коллизей», «Ампир» А.С. Подольный стал директором у него же отобранных кинотеатров. У Подольного , к слову сказать, вихрастый шустрый мальчишка Леня Луков служил «перебежчиком», то есть носил коробки с лентами из одного кинотеатра в другой, чтобы один и тот же фильм можно было «крутить» в двух и более кинотеатрах.
Сарра Давидовна Лукова рассказывала мне, как Вердников жаловался ее отцу: «Я тебе помог как еврей еврею, взял твоего сына учеником, а что это значит в пору безработицы, ты знаешь. И этот неблагодарный сопляк стал выпускать сатирическую стенгазету, где форменным образом издевается надо мной».
Этим «сопляком» был в ту пору пятнадцатилетний Леонид Луков, впоследствии знаменитый кинорежиссер.
Но вернемся к нашей теме.
Производством щеток и кистей в Мариуполе занимался Р.Л. Тепер, однофамилец (а может быть, и родственник) известного анархиста и сподвижника Нестора Махно, переметнувшийся потом к большевикам. Назовем еще инженера Бродского, который вместе с К. Псалти открыл в Мариуполе электротехническую контору. Она занималась устройством электрического освещения на заводах, фабриках, мельницах, а также устройством водопроводов.
Не меньшим был вес евреев в торговом мире Мариуполя. Если бы вы приехали в дореволюционный Мариуполь и поставили бы себе цель пользоваться услугами только евреев, то достичь ее вы смогли бы без особого труда. Для начала вам надо было остановиться в гостинице «Бристоль». Она находилась в доме Соломона Левина, о котором нам предстоит рассказать подробней чуть ниже. Содержал ее А. Комник, который в местной газете с «почтением» оповещал, что при его гостинице имеется буфет с разными напитками заграничных фирм. «Всегда под личным наблюдением опытных кулинаров приготовляются из свежих продуктов завтраки, обеды и ужины по самым умеренным ценам».
Впрочем, если кухня А. Комника вас не удовлетворила бы, вы могли посетить ресторан С. Вонсовского, который находился неподалеку, на Екатерининской, возле банка. По воскресеньям мариупольские гурманы лакомились здесь фляками варшавскими, а по четвергам – колдунами литовскими. Этим меню, разумеется, не исчерпывалось. Вот что сообщал почтенной публике Соломон Вонсовский в «Мариупольском листке объявлений»: «Для любителей хороших шашлыков я пригласил специалиста с Кавказа для приготовления шашлыков на специально устроенной мной печи, на которой будут изготовляться всегда кавказские и крымские шашлыки из баранины и осетровые, и цыплята на вэртеле», так и напечатано: на вэртеле, через Э оборотное. Видимо, тесное общение со специалистом по шашлыкам повлияло на произношение владельца ресторана, придав ему отчасти кавказский акцент. Нельзя также не заметить, что господин Вонсовский тонким стилистом не был, зато тонкими были вина в его ресторане, а блюда, в том числе и экзотические – отменного качества и вкуса.
Если же по дороге в Мариуполь, вы, упаси Бог, простудились, и вам потребовались лекарства, то лучше всего было бы обратиться к провизору И.Д. Дворкинду. В Мариуполе того времени было шесть аптек и семь аптекарских магазинов. Чем отличались друг от друга аптекарские магазины от просто аптек, сказать не могу, знаю только, что у И.Д. Дворкинда был еще и аптечный склад. Там имелись не только лекарства, но также большое изобилие парфюмерных товаров, фотографических и оптических принадлежностей, электрических звонков и карманных фонариков.
Вслушайтесь в звучание фамилий конкурентов Дворкинда: Гринберг, Закс, Лятикер, Шнипер. Последний обретался в поселке завода «Русский Провиданс». Он попал-таки в историю, то есть в книгу воспоминаний известного рабочего-революционера Петра Анисимовича Моисеенко, который в бытность свою в Мариуполе столярничал у Шнипера.
Но зачем нам говорить о грустном, о простудах, болезнях и лекарствах? Предположим лучше, что наш условный гость Мариуполя поинтересовался, как обстоит в городе дело со снабжением продуктами питания, как грубо и невыразительно стали говорить уже в советское время. Так вот, съедобным и вкусненьким здесь торговали в основном греки, но и без евреев в этой заманчивой области тоже, разумеется, не обошлось. Взять, например, Марка Борисовича Хайкина. Он организовал широкую оптовую продажу бакалейных, колониальных греческих, бессарабских и русских товаров. На его складах находилось несметное количество сахара всех возможных видов: и песку, и колотого, и в головах (знаете ли вы, что такое голова сахара? Нет, вы не знаете, что такое голова сахара, утверждаю я, ни капли не рискуя ошибиться). Но Марку Борисовичу этого казалось мало, и он приторговывал еще и роялями, которые привозил из Саксонии с фабрики Августа Фестера, поставщика между прочим, коронованных особ.
Бакалейной торговлей занимались также братья Фришман. В их собственном доме на Торговой располагалась еще и пекарня, где в любое время суток можно было приобрести свежайший и очень духовитый хлеб. Вкушая эту вкуснотищу, мариупольцы говорили, что Фришманы вполне оправдывают свою фамилию, потому что «фриш» на идиш означает «свежий».
Впрочем, этих конкурентов, как и бакалейщиков греков, Хайкин не опасался. Гораздо больше досаждал ему А.В. Гурович, который в 1895 году открыл свой музыкальный магазин. Абрам Вульфович, представьте себе, тоже торговал продукцией Августа Фестера, поставщика коронованных особ. Мало того: вы могли купить у него пианино лучших фабрик Европы – Шредера, Беккера, Оффенбаха. Если средства не позволяли вам приобрести в собственность дорогой инструмент, то Абрам Вульфович охотно отдавал вам его напрокат, да еще с выплатой в рассрочку. А какие у него были гитары, скрипки, балалайки, мандолины, кларнеты, виолончели, двухрядные венские гармонии! Не говоря уже о граммофонах, патефонах и необъятном выборе пластинок к ним.
Заметим, что основателем первой в Мариуполе музыкальной школы стал воспитанник и лауреат Мюнхенской консерватории Леонид Рафаилович Каневский. Располагалась она на Марии-Магдалининской. Обучение проводилось по программам Петербургской и Мюнхенской консерваторий. Курс был шестигодичным. Класс скрипки вела А. Чайковская, рояля – сам Леонид Рафаилович, пения, теории, сольфеджио и гармонии – А.С. Хельмер.
Но продолжим путешествие по еврейским адресам купцов дореволюционного Мариуполя.
Если вам понадобилось пополнить свой гардероб, то стоило заглянуть в парижский магазин готового платья П.У. Виткина, который размещался в двухэтажном здании на углу Екатерининской и Торговой. Помимо парижских здесь был большой выбор плюшевых и меховых английских вещей. «Спешные заказы, уверял П.У. Виткин, исполняются в 24 часа».
Полезно было бы также посетить и Харьковский магазин белья и дамских нарядов. Его содержал на Большой (Екатерининской) некий Милер. Чего здесь только не было! Готовые юбки, блузы, капоты, матинэ (это еще что такое?) и другие предметы дамского туалета, мужское и дамское белье. Вдобавок ко всему при магазине имелась также и мастерская. Если Мирер не смог бы потрафить вашим вкусам, то у вас была возможность зайти на Торговой в модно-галантерейный магазин Л.Д. Карпеля. Здесь наладили, цитирую: «беспрерывное получение заграничных отделок для дамских нарядов. Большой выбор мужского, дамского белья и зонтиков».
Но лучше всего было бы, конечно, посетить мануфактурный магазин С.И. Левина. Послушайте, как почтенный Соломон Исаакович заливается на страницах «Мариупольской жизни»: «Сим извещаю господ покупателей, что к осеннему и зимнему сезону получен разнообразный выбор модно-мануфактурных товаров. Цены крайне умеренные, при этом скидка пять процентов независимо от размера и рода покупки. При магазине прием заказов мужского и детского верхнего платья. Приглашен новый закройщик г-н Домелин. Полная гарантия за аккуратное выполнение. Цены без запроса. С почтением, С. Левин».
Словосочетание «гарантия за…» неопровержимо свидетельствует, что С. Левин блестящим стилистом не был. Зато сынок его (Соломон, несмотря на жесткую процентную норму, устроил-таки его в гимназию), когда подрос, стал писать стихи. И, представьте себе, весьма недурно писал.
Пусть читатель простит мне лирическое отступление, но я позволю себе несколько отклониться от темы.
Так вот, гимназист Левин не только стихи писал, но задумал ни мало, ни много издавать с соучениками журнал «Первоцвет». Не рукописный, как водилось во многих гимназиях империи, а настоящий, типографским способом. И попросил у папы денег на издание, гарантируя доход от задуманного предприятия.
Соломон Левин аттестатами и дипломами похвастать не мог, но здравого смысла у него было предостаточно. Деньги на журнал он сыну выдал, и может показаться: «рассудку вопреки» — что никакого дохода не будет, он ни на секунду не сомневался. И тем не менее, я мог бы скаламбурить: Соломон принял Соломоново решение. Может быть, он каким-то сверхчутьем предугадал, что скоро грянет революция и все пойдет прахом. А так, что ж…
«Первоцвет» стал выходить поначалу и в самом деле ежемесячно, чем удивил, между прочим, всю Россию. Вот тебе и «чем бы дитя не тешилось…». И современные издатели журнала «Донбасс», выходивший на Донецкую и Луганскую области с восьмимиллионным населением микроскопическим тиражом, мог бы позавидовать мелованной бумаге «Первоцвета» и его превосходным иллюстрациям («Донбасс» печатался на газетной бумаге и вообще я не уверен, что пока я пишу эти строки, он еще сохранил признаки жизни).
Гимназист Левин решил подобрать себе псевдоним, желательно прозрачный, созвучный его фамилии. И он в своей родовой фамилии изменил лишь одну букву: «в» на «н». А что получилось? ЛЕНИН!
О большевиках юный стихотворец вряд ли что-нибудь знал (да и кто их в то время знал?). неведомо ему было также, что до него нашелся человек, который уже взял себе этот псевдоним. И что всего лишь через несколько лет имя это – Ленин – облетит весь мир и навсегда войдет в историю человечества с переменным знаком – то с плюсом, то с минусом.
Об этом комическом случае я знал уже тогда, когда писал статью о «Первоцвете» для «Приазовского рабочего» и потом делал рукопись для первого тома «Мариупольской старины». Но касаться столь щекотливого извива сюжета не стал. До редактора дело не дошло: внутренний редактор подсказал мне, что сопоставление, пусть даже шуточное, имени «ничтожного» мариупольского гимназиста с именем вождя мирового пролетариата может быть, мягко говоря, превратно понято. И я об этом забавном случае не только не написал, но даже близким друзьям о нем не заикнулся.
Теперь же могу заметить, что в старом Мариуполе служили не только мамоне, но и высокому духу. Так, например, М.В. Кечеджи-Шаповалов, сын основателя Мариупольского театра, пишет: «Не могу не вспомнить и того, что когда мой покойный отец, экзальтированно любивший театр, думал выстроить в Мариуполе приспособленное для спектаклей здание, причем на осуществление этой цели собственных скромных средств у него не хватало, то никто из его родственников-греков, не исключая и самых близких, не пошел ему навстречу и не оказал помощи. Ссуды были получены от одного русского – выходца из Рязанской губернии, от еврея, с именем которого связано немало общеполезных дел в Мариуполе, и в небольшой доле от родных моей матери – урожденной малороски».
Памятен также случай: в 1918 году, когда Нестор Махно возвращался из Москвы на оккупированную немцами Украину, он был схвачен. За него крупную сумму внес один еврей и тем самым спас для Украины будущего батьку.
Но вернемся к Соломону Левину.
Он был человеком слова, и если давал «гарантию за…», то вы могли быть абсолютно уверены, что все будет именно так, как обещано. То есть вам не придется ждать, пока кассирша наговорится со своей подружкой и соизволит обратить на вас свое благосклонное внимание, а именитый закройщик господин Домелин не станет раздражаться от капризов заказчика, отнюдь, между прочим, не чрезмерных, и если вам назначат время на примерку, то она будет готова минута в минуту и вам не придется попусту тратить время и нервы. И, наконец, когда заказ будет готов, вам не придется доказывать, что один рукав длинней другого – все будет тютелька в тютельку.
Потому что и Левин, и закройщик Домелин, и продавщицы, и уборщица превосходно понимали и твердо усвоили, что если не угодить клиенту, не обслужить его по высшему разряду, он уйдет в другой магазин, в другую мастерскую. Да и ходить далеко не придется, потому что на той же Николаевской его встретит с распростертыми объятиями и предельно любезно Исаак Конюшевский, первоклассно изготовлявший дамское и детское верхнее платье.
И вообще по части пошива верхней одежды, как мужской, так и дамской, Мариуполь был знаменит. Так, например, славился своим мастерством мужской портной Леон Борисович Кукс, а сколько их – портных, сапожников, меховщиков и прочих мастеров – золотые руки остались безвестными, не попав на скрижали истории?
Но мне не хочется на полуслове расстаться с С.И. Левиным, не сообщив читателю, что Соломон Исаакович держал еще в Мариуполе хлебно-комиссионную контору «Импорт» — по продаже всевозможных зерновых продуктов. Имел он также представительства по продаже керосина, олеонафты, нефти, мазута, смазочных продуктов, непромокаемой одежды, шахтных прорезиненных бурок, кожевенных товаров. Вдобавок ко всему, в конторе «Импорт» вы могли купить и крупчатой муки, а также много других товаров. Широкой натурой н был, Соломон Исаакович Левин.
Но если бы вы хотели в те времена приобрести доброкачественную обувь, вам следовало посетить магазин Р.А. Брона. Рувим Абрамович Брон, как уже было сказано, вместе с братьями занимался мукомольным делом, но попутно приторговывал и обувью. Вот одно из его рекламных объявлений: «Сим сообщаю, что мною вновь открыт магазин мужской, дамской и детской обуви. Льщу себя надеждой, что почтенная публика по старой памяти не оставит моего магазина своим посещением».
Боже мой, какой стиль! Прямо как у Льва Толстого Михаил Илларионович Кутузов писал старому князю Болконскому: «Льщу себя надеждой…».
Да, я же совсем забыл, может вам нужна посуда? Так зайдемте в посудно-ламповый магазин В. Сегана, что на Торговой. Здесь всегда в большом выборе хрустальная, фаянсовая и эмалированная посуда лучших русских и заграничных фабрикантов.
Давайте в завершение нашей экскурсии посетим технический магазин Х.Д. Кагановича. Однофамильца печально известного сталинского соратника . Таких однофамильцев в Мариуполе обреталось немало. Даже в наше время. То есть постсталинское и постхрущевское. Помню, например, как в 1970-х годах среди ветеранов Великой Отечественной войны часто выступал увешанный регалиями капитан первого ранга Каганович. Был ли он родственником или потомком владельца технического магазина, не знаю, но у Хаима Давидовича Кагановича (до революции, разумеется). Вы могли купить по вполне доступной цене и велосипед, и граммофон, и разные электрические принадлежности, починить швейную машинку или приобрести новенькую – фирмы «Зингер». И что любопытно: если уж вы купили у Кагановича «Зингер», то получали гарантию – на какой срок вы бы подумали? – Нет, на целых пять лет! И не гарантирую, что на целую пятилетку вы обеспечены бесплатным ремонтом. Вам гарантировали, что в течение пяти лет ваш «Зингер» вообще ломаться не будет. И при этом никакого знака качества на ней изображено не было.
Наше путешествие по торговым точкам старого Мариуполя, выражаясь бесцветным языком советской эпохи, подзатянулись, а между тем, мы еще не посетили очень много любопытных и содержательных заведений. Так, если вы захотели обзавестись, скажем, часами, приобрести перстни и прочие драгоценности, то магазинов, в которых в умопомрачительном ассортименте вам могли предложить эти товары, было в городе целых десять. Семь из них принадлежали евреям. Вот их фамилии: Брауд Е.И., Глацер, Дриц, Гольдштейн Б.Ф., Гольдштейн Б.Е., Дубинер Ф.Ш., Ольштейн.
Упомянутые здесь братья С.Н. и Н.Н. Глацер торговали не только благородными, но и черными металлами: они вели также железно-скобяную торговлю. С ними в этой области конкурировали (я имею в виду только евреев) С.Я. Гуревич и И.М. Кернер, а также Вайнеров. Зерновой хлеб можно было купить (оптом) в конторах Д.Я. Грина, И.Э. Матецкого, Р.Я. Иофиса, Л. Дрейфуса, С.М. Самойловича, а мебельный магазин «Вена» держали К.Г. Канович и Р.П. Кутман. С ними конкурировали еще два мебельных магазина – Р.С. Фурмана и Э.Б. Аша.
Приведенный список предприятий и магазинов, бесперебойную работу которых обеспечивали мариупольские евреи, далеко еще не исчерпан, но у читателя уже может возникнуть впечатление, выраженное в известной, повторяю, песенке: «Евреи, евреи, кругом одни евреи».
Это впечатление будет ошибочным, потому что автор, в согласии с избранной им темой, искал в источниках только специфические фамилии. Более пропорциональная картина нарисована, например, в книге «Мариуполь и его окрестности» (1892). Выпишем из нее главку «Национальный обзор»:
«Производство восковых свечей находилось и находится, конечно, в руках русских, сальные свечи производились русским Дикаревым и евреем Файном».
Чугунно-литейное дело ведется малороссом при помощи русских рабочих, великороссов и малороссов, часовое и слесарное мастерство в руках русских и евреев, кузнечное — в руках русских, евреев и греков. Мукомольное дело ведется евреем при помощи русских рабочих.
Три кожевенных завода в руках малороссов, один – в руках грека, один – в руках итальянца. Главные мастера и рабочие на этих заводах преимущественно малороссы.
Мыловаренное дело исключительно в руках евреев.
Пивоваренное производство ведет чех при помощи русских рабочих, великороссов и малороссов.
Макаронное производство велось и ведется при помощи русских рабочих, преимущественно курян Грайворонского уезда.
Кирпичное дело ведется преимущественно русскими, черепичное – наполовину русскими, наполовину греками».
Так было в 1892 году. Позднее, с появлением в Мариуполе металлургических заводов, национальная пестрота рабочих, предпринимателей и торговцев еще более увеличилась. Помимо украинцев, русских, греков, евреев, немцев, итальянцев, здесь появились бельгийцы, поляки и представители других национальностей. Доля еврейского капитала и предпринимательства в этом многонациональном котле была заметной, но не подавляющей. Однако невозможно отрицать, что роль евреев в экономическом развитии Мариуполя и всего Приазовья была весьма существенной.
Лев Яруцкий