БЫТ И НРАВЫ ЕВРЕЙСКИХ ХЛЕБОПАШЦЕВ

В 1908 году в Петербурге вышла книга М.Е. Земцова «Еврейские крестьяне» — об еврейских земледельческих колониях Екатеринославской губернии. На эту тему до революции написано немало, однако, не все источники отличаются объективностью и благожелательностью к субъектам исследования. Конечно, не приходится говорить об исследованиях авторов-евреев – Б.Д. Бруцкуса или Л. Улейникова (псевдоним Л. Бинштока), здесь, понятно, нет и следа предвзятого отношения к еврейским колонистам. Откровенную тенденциозность с отрицательным знаком мы видим в некоторых других источниках. На их фоне труд М.Е. Земцова выделяется не только безупречной научной добросовестностью, но и сочувствием к нелегкой судьбе еврейских крестьян, я бы сказал даже, симпатией к ним.

Чувство благодарности ему побудило меня поискать сведения об этом русском человеке, подлинном интеллигенте, начисто лишенном вековых предрассудков.

По сведениям на 1910 год, Михаил Евстафьевич Земцов возглавлял в Мариуполе Товарищество взаимного кредита, которое размещалось в доме Михайловского на Екатерининской улице. Жил на Марии-Магдалиновской в доме Цыплакова, гласного Мариупольской думы (следовательно, собственного жилья не имел). Профессиональный статус его был не очень высок – помощник присяжного поверенного, то есть адвоката, однако чин имел достаточно приличный – коллежского советника. По табели о рангах это соответствовало армейскому званию полковника или военно-морскому – капитана I ранга. Чтобы получить такой чин, надо было, следует полагать, не один год попотеть на казенной службе.

Товарищество взаимного кредита, председателем которого был М.Е. Земцов, находилось в основном в руках мариупольских евреев.  Так, из трех членов правления один был грек – Кузьма Юрьевич Хаджинов, и два еврея – Моисей Яковлевич Хейфиц и Семен Яковлевич Сахаров. Бухгалтерию там вел Соломон Владимирович Гойхман, а его помощников был Марк Моисеевич Липец. Видимо, длительное и тесное общение с евреями выработало у Михаила Евстафьевича уважительное отношение к ним, а то обстоятельство, что занятия в Товариществе проводились с девяти часов утра до двух дня, оставляло ему время для научных занятий, но не только. М.Е. Земцов занимался еще и политикой.

Имя его стало широко известным во время революции 1905 года, в особенности после манифеста 17 октября, когда в Мариуполе, как и во всей России, стали бурно, как грибы после дождя, вырастать различные политические партии. Руководителем мариупольских кадетов (конституционных демократов) стал Михаил Евстафьевич Земцов.

В советских источниках о кадетах можно прочитать немало, но, только лишь, ругательное. Между тем эта партия имела широкое влияние и поддержку в либерально-демократических кругах и возглавлялась интеллектуальной элитой России. Среди ее лидеров – П.Н. Милюков, П.Б. Струве, В.Д. Набоков и другие выдающиеся умы и кристально   чистые и честные личности. Чтобы не быть многословным, скажу, что по мнению нынешних политологов, идеи академика Андрея Дмитриевича Сахарова во многом совпадают с программой старых российских кадетов.

Насколько влиятельным среди местных конституционных демократов был Михаил Евстафьевич Земцов, свидетельствует факт его избрания депутатом I Государственной Думы (1906) от Мариупольского уезда.

Особенно активной была политическая деятельность М.Е. Земцова в 1917 году. В июне этого года его избирают делегатом VII съезда своей партии, на котором он выступил с докладом. Судя по всему, это был крупнейший  деятель кадетской партии не только на Мариупольщине, но и на всем юге страны.

Проследить дальнейшую судьбу М.Е. Земцова – тема отдельного исследования, но понятно, что была она печальной, если учесть, что через несколько недель после октябрьского переворота правительство Ленина специальным декретом объявило кадетов «партией врагов народа». Члены руководящих учреждений этой партии подлежали аресту и преданию суду революционного трибунала.

Но это будет потом, а пока обратимся к книге «Еврейские крестьяне», чтобы воссоздать быт и образ жизни в еврейских колониях Приазовья.

Михаил Евстафьвич Земцов, сравнивая быт и труд земледельцев-евреев с другими крестьянскими хозяйствами края, приходит к любопытным выводам. Вот и часть его наблюдений: «У евреев ниже смертность и рождаемость. Человеческая личность у евреев ценится независимо от ее работоспособности. Жена колониста – прежде всего мать. Она много работает и в хозяйстве: при скоте, на огороде. Недаром в местечках жены-колонистки считаются лучшими работницами. На поле колонистки редко выходят, ибо они не оставят без присмотра детей. Крестьянские мальчики целый день занимаются пастьбой скота и птицы. Еврейские дети до 13 лет сидят в хедере, и колонист не позволит себе оторвать их от учебы; для пастьбы скота нанимают пастухов. Субботу еврей-колонист чтит также более свято, чем крестьянин воскресенье.

Работа ложится сильнее на плечи колониста – главы семьи. Уже поэтому производительность работы колониста должна быть выше, чем производительность работы крестьянина.

Обучение детей не только уменьшает рабочие силы семьи, но также сопряжено со значительными расходами. Как ни плохи, меламеды в колониях, им приходится платить по 8 руб. за семестр. Празднование субботы требует приобретение пшеничной муки, куска мяса, которое едят один раз в неделю. Евреи очень редко одеваются в домотканую одежду, да и то это исключительно нижняя одежда; их верхняя одежда – всегда из покупной ткани. Лапти колонисты кое-где носят, когда занимаются сельскими работами, но, вообще, ходят в сапогах».

М.Е. Земцов отмечает также значительные расходы еврейских колонистов на лечение, на приданое дочерям, религиозные расходы. Один из важнейших выводов исследователя: «В быту колонистов женщина прежде всего мать, а потом работница».

Колонии были расположены в водоразделе между Азовским морем и бассейном Днепра, в месте, представляющем собой голую открытую степь с характерными для нее сухими безводными балками. Нигде ни речки, ни ручейка. В некоторых колониях с трудом доставали подпочвенную колодезную воду, чаще всего она оказывалась непригодной для питья, так что колонистам приходилось возить воду за несколько верст. Так, например, без своей воды была Графская, она возила воду из Зеленого Поля за четыре версты и из Сладководной – за восемь. Колонисты Веселой (родины Левки Задова) возили воду  из хутора Ивоницкого за четыре версты. Для других нужд веселовцы сделали «прекрасный ставок», то есть пруд. Ставок был и в Приютной, жители которой ходили за питьевой водой к общественному колодцу за полверсты. Новозлатополь доставлял воду за семь верст из Туркеневки, а Нечаевка – из Гайчура, а также за семь верст из Сладководной, получившей свое название, как нетрудно догадаться, из-за вкусной питьевой воды.

«Недостаток воды, — пишет исследователь, настолько существен, что местам вода в колодцах служит предметом кражи и серьезных столкновений».

Пища колонистов, сообщает тот же автор, главным образом состоит из молочных продуктов, в праздники же (по субботам) даже бедный еврей старается раздобыть кусок мяса. Завтраком служит обыкновенно, на немецкий манер, кофе, с той лишь разницей, что вместо кофе употребляют цикорий. Приготовляют также домашним способом кофе из ячменя. Некоторые употребляют вместо кофе чай.

Мы уже говорили, что в колониях высоко цени образование. Грамотность здесь была стопроцентная. В каждой колонии функционировало народное училище с четырехклассным курсом. Учителями сначала назначали русских, затем – евреев. Закон Божий преподавал Меламед.

 Лев Яруцкий