Австро-венгерская оккупация
Хлеб и кровь
Что бы ни говорили о дружелюбии австро-венгерских вояк, пришедших в Мариуполь, оккупация есть оккупация. Чужеземных солдат нужно было кормить, предоставлять им жилье. Но не только это. Вскоре в Германию и Австро-Венгрию, как это и было записано в тексте Брестского мирного договора, потянулись эшелоны с украинским зерном, скотом, углем, металлом, оборудованием. За «хлебный мир» украинские крестьяне должны были поставить 60 млн. пудов хлеба. Об этом, конечно же, не очень распространялась городская газета.
С целью максимальной выкачки из украинского села хлеба гетманское правительство в конце июня 1918 года создает разветвленный административный аппарат – «Державное хлебное бюро» в Киеве и его отделы – конторы на местах, в том числе в Мариуполе.
Изъятие хлеба и других сельхозпродуктов проводилось, как правило, принудительно.
Мариупольский уездный староста полковник Литвиненко в первые же дни нахождения австро-венгерских солдат в уезде, подписал следующий приказ.
«Сим приказываю всем без исключения хлеборобам и хлеботорговцам Мариупольского уезда сообщить хлебному инспектору Державного хлебного бюро самые точные сведения об имеющихся у них запасах зернового хлеба.
Явные излишки хлеба должны быть сданы по установленным твердым ценам Державному хлебному бюро через посредство Мариупольского Союза хлеборобов.
За неисполнение этого приказа виновные будут подвергнуты строгой ответственности». («Наше життя», 31 мая).
Из Мариуполя и его уезда вывозили не только хлеб. Фактически шел планомерный грабеж населения. О том, как это делалось, можно судить по следующему донесению Мариупольскому уездному старосте.
«24 июля в село Михайловского волостного земтсва Мариупольского уезда прибыл из Юзовки Бахмутского уезда австро-германский военный отряд на 45 фурманках, при походной кухне, в составе 150 человек и потребовал немедленно выдачи: 100 гарб соломы ячменной, 60 гарб сена, 10 подвод картошки, 60 пшеничных хлебов, 2000 яиц, 65 пудов сала свиного, 35 штук гусей, 5 штук откормленных кабанов и 500 пудов ячменя, 100 пудов пшена, 6 фунтов чаю, 1 пуд табаку, 3 пуда капусты и 100 подвод от села для отправки наименований грузов». (цит. По «Мариуполь и его окрестности: взгляд из ХХ! века», с. 142-143).
О том, как выполнялся «продовольственный план» и к чему это приводило сообщил полковник Литвиненко Екатеринославскому губернскому старосте:
«По заявлению инспектора хлебного бюро г. Мариуполя, хлебное положение города катастрофическое. Хлеб в количестве 41 вагона вывезен из города австрийскими властями без ведома хлебного бюро. В австрийском пакгаузе находится 5000 пудов муки. На мельнице 2000 пудов зерна и 3000 пудов муки, которые по предписанию Екатеринославского хлебного бюро должны быть отправлены в Екатеринослав. Ходатайствую срочно о предоставлению городу хлеба 500 пудов, принадлежащего австрийским властям, так и того, который предназначен для Екатеринослава, в виду тяжелого положения в городе». («Наше життя», 3 июля).
Х Х Х
12 июля после того, как 41 вагон хлеба был вывезен австро-венгерским войсками из Мариуполя, хлебный кризис в городе проявился со всей остротой.
У пекарен стали выстраиваться громадные очереди за хлебом, часто возникали драки из-за места в очередях. («Наше життя», 17 июля).
Городская продовольственная управа пыталась заставить пекарей продавать хлеб по 40 коп. за фунт (410 гр.), но справиться с ситуацией уже не могла. Хлеб продавался по цене в 2-2,5 раза дороже указанной таксы.
С 1 июля в Мариуполе хлеб отпускался только по продовольственным карточкам по 3/4 фунта (300 гр.) на душу в день. («Наше життя», 5 июля).
12 июля продовольственная управа сообщила, что «в городе с 9 июля нет ни муки, ни зерна для помола и населению угрожает голод». («Наше життя», 12 июля).
В эти же дни председатель городской думы Д.А. Хараджаев отправил в губернский отдел по заготовке хлеба телеграмму следующего содержания: «В городе зерна и муки всего на один день. Убедительно прошу выдать наряд на десять вагонов пшеницы, каковой в Мариуполе нет совершенно». («Наше життя», 12 июля).
С каждым днем увеличивалось количество безработных. Городская биржа труда сообщила, что на 1 июля ею зарегистрировано 4770 безработных. («Наше життя», 14 июля).
Но и это еще не все беды, которые свалились на головы мариупольцев. 17 июля санитарный отдел городской управы через газету «Наше життя» предупредил: в Мариуполь пришла холера.
27 августа газета «Мариупольский вестник» поместила следующее распоряжение уездного старосты: «Согласно распоряжения австро-германских властей объявляю населению для сведения следующее: город Мариуполь объявлен неблагополучным по холере, почему частные лица должны сократить поездки по железной дороге».
В то же время усиливались репрессивные меры по отношению к населению города. Державной вартой, созданной гетманским режимом, совместно с австро-венгерскими войсками проводились облавы в гостиницах, номерах, начлежках. Начинаются аресты семей красноармейцев. Подозреваемые в принадлежности к Красной гвардии без суда и следствия расстреливаются.
Вот одно из сообщений местной прессы: «В селе Времьевка Мариупольского уезда австрийским отрядом убиты 6 человек. Убитые подозревались в принадлежности к Красной гвардии». («Наше життя», 11 июле).
Х Х Х
Все это не могло не вызвать открытого сопротивления населения. 14 июля началась общая забастовка железнодорожников Украины. В 10 часов утра 21 июля прекратилась работа на железной дороге в Мариуполе. Был образован стачечный комитет.
Городская газета сообщила: «Всякое движение поездов в Мариуполе прервано, депо стоит, паровозы потушены…
Вчера пришел в Мариуполь последний поезд. Когда же начнут поезда вновь курсировать, а также какие меры предпринимаются сейчас для улучшения движения и прекращения забастовки, не известно. По железнодорожной телеграфной линии ходят только телеграммы стачечного комитета». («Наше життя», 23 июня).
Первоначально забастовка носила экономический характер. Но в ночь с 23 на 24 июля на металлургических заводах, на железной дороге и Слободке, в порту одновременно началось вооруженное восстание против гетманского режима и австро-германской оккупации.
Наибольших успехов добился городской отряд и железнодорожники. Стремительным ударом им удалось захватить расположенную на Успенской площади города немецкую батарею, а возле банка – немецкий пулемет.
Соединившись с городским отрядом, железнодорожники окружили штаб австро-венгерских войск, что располагался в Пушкинской школе на Слободке. Сняв караулы, они ворвались в помещение и там захватили оружие. Ожесточенный бой разгорелся в районе станции Мариуполь и паровозного депо.
Рабочие заводов разоружили и разогнали гетманскую варту. Однако пробиться сквозь военный заслон, выставленный между городом и заводами, они не сумели. Не смог пробиться в город и поддержать товарищей и новоселовский отряд.
В порту повстанцы арестовали австро-венгерский караул и захватили пленных. Только незначительная часть оккупантов успела уйти на судах в открытое море.
Двое суток шли уличные бои. Однако силы оказались неравными. К тому же рано утром 24 июля в Мариуполь прибыли крупные соединения – кавалерийские части Баварской дивизии из Волновахи и Бердянска. Под натиском превосходящих сил противника рабочие города и железнодорожники отошли в сторону порта. Всех захваченных с оружием в руках немцы расстреливали на месте.
На берегу моря были казнены осмотрщик депо Бурлаков, рабочие депо Дегтярев, Семченко, старик Пирогов с двумя сыновьями.
Захватив Слободку, австро-немецкие отряды двинулись в сторону порта, но встретили отчаянное сопротивление. Тогда порт и рабочие поселки подверглись массированному артиллерийскому обстрелу.
Городская газета писала: «Бомбардировка, продолжавшаяся в течение двух часов, дала следующие результаты: окончательно сметены постройки двух рабочих поселков, убито много рабочих, оставшихся в живых задерживают и расстреливают».
К вечеру 24 июля восстание подавили, началась жесточайшая расправа. По улицам можно было видеть, как вели в занимаемую войсками женскую гимназию арестованных участников восстания….
В Мариуполе, объявленном на осадном положении, приказ городской комендатуры требовал ареста всех подозреваемых в восстании. Арестованных – 150 человек – предали военно-полевому суду, который вынес решение: «Расстрелять каждого десятого в присутствии оставшихся».
Приговор привели в исполнение за городом в балке, около кладбища. Оставшихся рабочих, осужденных на бессрочную каторгу, отправили в австрийские концлагеря. На население города наложили контрибуцию в сумме 270 тысяч рублей. Каждому мужчине в возрасте от 16 до 55 лет вменялось в обязанность немедленно внести 142 рубля.
Так завершилась одна из самых трагических страниц истории нашего города.
Павел МАЗУР, краевед.