Уже отставной Хрущёв спустя почти четверть века вспоминал о Жданове в быту и своё первое знакомство с ним в середине 30-х годов: «Жданов на XVII съезде ВКП(б) был избран секретарем ЦК, а до этого работал в г. Горьком. С ним я был лучше знаком, чем с Кировым. Помню нашу первую встречу. Мы соревновались раньше с Нижегородским краем. И теперь наша делегация на съезде пригласила в гости Горьковскую делегацию. Не помню, где мы собрались. Жданов был веселым человеком. Тогда он у нас выпил и еще до этого выпил. Одним словом, вышел на подмостки и растянул двухрядную гармонь.
Он неплохо играл на гармони и на рояле. Мне это нравилось. Каганович же о нем отзывался презрительно: «Гармонист». Но я не видел в этом ничего предосудительного. Я сам когда-то в молодости пытался учиться такой игре, и у меня была гармонь. Однако я никогда не играл хорошо, а он играл хорошо. Уже после, когда Жданов стал вращаться в среде Политбюро, было видно, что Сталин к нему относится очень внимательно. Тут брюзжание Кагановича в адрес Жданова усилилось; он часто ехидно говорил: «Здесь и не требуется большого умения работать, надо иметь хорошо подвешенный язык, уметь хорошо рассказывать анекдоты, петь частушки, и можно жить на свете». Признаться, когда я пригляделся к Жданову поближе, в рабочей обстановке, стал соглашаться с Кагановичем. Действительно, когда мы бывали у Сталина (в это время Сталин уже стал пить и спаивать других, Жданов же страдал такой слабостью), то, бывало, он бренчит на рояле и поет, а Сталин ему подпевает. Эти песенки можно было петь только у Сталина, потому что нигде в другом месте повторить их было нельзя. Их могли лишь крючники в кабаках петь, а больше никто. Свидетелем подобного времяпрепровождения я бывал неоднократно».
Простим отставному Хрущу стариковское злословие – действительно, наряду с классикой, русскими, грузинскими и украинскими народными песнями в совместный репертуар Сталина и Жданова входили матерные частушки и блатные куплеты, а сам товарищ Жданов любил не только сыграть что-нибудь музыкальное, но и хорошо выпить. Захмелев, он частенько заваливался спать на квартире или даче Сталина, но порой гостеприимный тиран, подвыпив, бывал не в духе и, ворча, – «Своя квартира есть!» — начинал выпроваживать уже осоловевшего собутыльника к тайному злорадству остальных членов «ближнего круга», которые не без ревности воспринимали особо приятельские отношения Сталина и Жданова. Это ехидное наблюдение оставил Анастас Микоян, впрочем, отметивший: «Что касается Жданова, то Сталин перед войной стал к нему особенно хорошо относиться». Вообще некоторая ревность высших иерархов сталинского руководства к слишком уж дружившему с вождём Жданову чувствуется во всех оставленных мемуарах.
Стенограммы и воспоминания сохранили нам Андрея Александровича обильно и к месту цитирующего стихи и прозу из русской классики, этим его речь заметно отличается от лексики иных высших руководителей, весьма далёких от литературных изысков. Колоритное наблюдение в этом плане оставил и Вячеслав Молотов: «Ворошилов – матерщинник. И Сталин – не прочь был. Да, мог. Были такие случаи. Жданов мог иногда так, под веселую руку. От души. Душу отвести умеют люди именно таким образом. Но это так, незло…» Отсутствие у Жданова в общении с подчинёнными характерной начальственной ругани отмечают и все иные очевидцы.
Когда врачи запретили Жданову спиртное, тот оставался единственным трезвенником на вечеринках у Сталина, и любивший порой напоить соратников вождь следил, чтобы товарищ Жданов не покушался на рюмку. Милован Джилас, один из руководителей Югославской компартии, позже заделавшийся прозападным «диссидентом», описывал один из таких общих ужинов на даче Сталина в 1948 году:
«Слева от меня сидел молчаливый Молотов, а справа говорливый Жданов. Последний рассказал о своих контактах с финнами и с восхищением подчеркнул их пунктуальность в доставке репараций.
– Все вовремя, отлично упаковано, великолепного качества. Мы допустили ошибку, не оккупировав Финляндию. Все было бы в порядке, если бы мы это сделали, – заключил он.
Молотов:
– А, Финляндия – это мелочь.
Как раз в то время Жданов проводил встречи с композиторами и готовил «постановление» о музыке. Он любил оперу и походя спросил меня:
– У вас в Югославии есть опера?..
Жданов был единственным, кто пил апельсиновый сок. Он объяснил мне, что делает это из-за больного сердца.
– Насколько серьезна ваша болезнь? – спросил я.
Со сдержанной улыбкой он ответил с присущим ему притворством:
– Я могу в любой момент умереть, а могу прожить очень долго. – Он явно выказывал преувеличенную чувствительность, реагировал быстро и слишком легко».
«Психологические» инсинуации о притворстве Жданова оставим на совести Джиласа – эти мемуары он писал, уже глубоко погрязнув в «диссидентстве», специально для публикации на Западе. Кстати, упомянутое Джиласом «постановление о музыке» появилось в феврале 1948 г. Тогда на совещании композиторов в Кремле, товарищ Жданов, рассматривая историю взаимоотношений народов на Кавказе (одна из критикуемых опер была как раз по этой животрепещущей теме) походя произнес следующие слова: «Помехой же дружбе народов на Северном Кавказе являлись в то время чеченцы и ингуши». Как мы знаем в 1948 г. такой помехи на Кавказе, благодаря кавказцам Сталину и Берии, уже пять лет как не было.
Дмитрий Шепилов, работавший в аппарате Жданова, оставил колоритные зарисовки, как его начальник готовил документы, касавшиеся в т.ч. вопросов советской музыкальной культуры:
«Помню, в каком состоянии творческой одержимости вынашивал он свое выступление по вопросам музыки. Он собирал по крупицам и всесторонне продумывал высказывания Маркса и Энгельса, штудировал эстетические работы Плеханова, статьи, записи бесед, письма Ленина. На столе у него лежали стопки книг В. Стасова, А. Серова, письма П. Чайковского с закладками, пометками, подчеркиваниями.
Найдя в литературе какой-нибудь поразивший его образ или формулировку, он горел желанием поделиться своими мыслями и чувствами. Он нередко звонил мне на 3-й этаж в самое неожиданное время — утром, глубокой ночью:
— Вы можете зайти сейчас? Я приходил.
— Слушайте: «Музыка должна высекать огонь из сердец людей». Бетховен. По поводу его Пятой симфонии. Представляете себе, какое высочайшее предназначение музыки: высекать огонь из сердец людей.
Или:
— Вы штудировали «Критические статьи» Серова о музыке? Ну, батенька, какие же здесь золотые россыпи. Слушайте: «В мелодии — главная прелесть, главное очарование искусства звуков; без неё всё бледно, бесцветно, мертво, несмотря на самые принужденные гармонические сочетания, на все чудеса контрапункта и оркестровки». А модернисты изгоняют мелодию, то есть умерщвляют душу музыки!»
Завершая же тему музыкальных пристрастий Жданова, отметим, что он любил не только классику или хулиганский «шансон» тех лет, но из современной ему музыки особо выделял Шостаковича, которого хотя порой и критиковал, но мог наиграть на рояле, а по утрам пел жене именно из Шостаковича «Не спи, вставай, кудрявая!» Вспомним, что знаменитая блокадная премьера 7-й симфонии композитора состоялась по прямому указанию Жданова.
По свидетельству очевидцев Жданов был одним из немногих, кто мог упорно спорить со Сталиным по отдельным вопросам – впрочем, всегда признавая безусловное первенство и интеллектуальное превосходство «вождя всех народов». В отношениях Сталина и Жданова был еще один важный и тонкий момент. По словам сына Жданова, Юрия, как-то после войны наедине с ним Андрей Александрович однажды обронил фразу: «Я не хочу пережить Сталина». Пожалуй, он был единственным, кто среди сталинского окружения мог произнести такие слова. Жданов являлся безусловным лидером, но при этом не был обуреваем той безудержной жаждой власти, что характерна для всех стремящихся в первые вожди – он искренне болел за близкое ему дело, которому посвятил всю жизнь, был опытным и авторитарным руководителем, но к верховной власти изо всех сил явно не рвался. Оттого и не хотел пережить Сталина, ведь как мудрый человек понимал, что будет после смерти вождя, и какая борьба развернется за вакантный трон.
Тем более что такая непрекращающаяся и незаметная на поверхности борьба шла постоянно. Это закономерность любой человеческой иерархии, а руководитель уровня Жданова это уже не отдельный человек – за каждым из ближайших соратников Сталина стояли даже не сотни, а тысячи людей на разных уровнях государственной машины. За Ждановым шла одна из таких крупнейших и наиболее влиятельных в стране группировок, позднее вошедшая в историю как «ленинградская группа». После Второй мировой войны сопоставимыми по влиянию были группировки Маленкова и Берии, хотя в период 1946-48 гг. они несколько уступали по весу ждановской. Борьба таких «кланов» во власти является естественной и неизбежной у всех народов во все времена, даже вне зависимости от субъективных желаний и целей отдельных лиц.
Отношения между Ждановым, Маленковым и Берией были сложными, хотя и не стоит их сводить только к банальной драке за власть «под ковром» – многое их разъединяло, но не меньше и связывало в единую упряжку. Судя по всему, Жданов, прекрасно понимая все особенности такой «внутривидовой борьбы» и даже умело одерживая в ней верх, не считал абсолютную власть самоцелью. Кстати, наверняка, поэтому чрезвычайно жадный до власти Сталин так ценил и приближал Жданова – знал его несомненные способности, его безусловную преданность общему делу и в то же время видел отсутствующую у Жданова всепоглощающую жажду власти. Т.е. Жданов получался идеальным вторым, идеальным замом. Поэтому властелин мог не опасаясь приближать его к себе и искренне дружить, тем более что человеческие симпатии и вкусы у Сталина и Жданова явно совпадали – их дружба, хотя и была обременена тяжким грузом гигантской власти, но, несомненно, была естественной и искренней.
Ограничивало Жданова и состояние здоровья – напряженная деятельность в 20-30-е годы, действительно каторжный труд в годы войны и не многим меньшие нагрузки в 1946-48 гг. всё тяжелее сказывались на его больном сердце. Уже в январе 1948 г. Жданов был вынужден просить Политбюро продлить ему отпуск на две недели для лечения. А 10 июля по решению Политбюро Жданову предоставили для лечения двухмесячный отпуск. 12 июля состоялась последняя беседа Сталина и Жданова, тему и содержание их беседы история для нас не сохранила.
Некоторые «перестроечные» разоблачители пытались представить этот отпуск по болезни как отставку или «опалу» Жданова – якобы Сталин был недоволен его сыном, Юрием Ждановым, который, работая в отделе науки ЦК, весной 1948 г. публично критиковал некоторые взгляды академика Т.Д.Лысенко. Сталин, внимательно отслеживавший все материалы основных научных дискуссий, распорядился, чтобы Жданов-младший опубликовал в «Правде» свою заметку с опровержением допущенных «наездов» на Лысенко. По воспоминаниям Ю.А. Жданова, его отец, прочитав письмо сына в «Правде» с признанием выступления против Лысенко ошибочным, сказал со свойственным ему юмором: «Ну вот, мне пора на пенсию. Ты будешь писать и публиковать опровержения, на гонорар от них и будем жить». Несмоненно, что болевший Жданов очень устал за эти годы, морально и физически ему было нелегко выносить напряжение той титанической власти.
Последние недели своей жизни наш герой провел в доме отдыха «Валдай», принадлежавшем Ленинградскому обкому партии. 30 августа к Жданову по поручению Сталина приехал Заместитель Председателя Совета Министров СССР Николай Вознесенский (председателем Совмина был сам Сталин). Вознесенский и Жданов прогуливались по дорожкам парка, и очевидцы слышали произнесенную с усмешкой Ждановым фразу: «Судьба политического деятеля всегда трагична…» 31 августа 1948 г. Жданов умер. Алексей Рыбин, личный телохранитель Сталина с 1931 года, в воспоминаниях рассказал о реакции вождя СССР на смерть Жданова:
«Что касается самого Сталина… С 1930 по 1953 год охрана видела его «в невесомости» всего дважды: на дне рождения С.М.Штеменко и на поминках А.А.Жданова.
Все видели, что Сталин относился к Жданову с особым теплом. Поэтому после похорон устроил на даче поминки. Уезжая вечером домой, Молотов наказал Старостину:
— Если Сталин соберется ночью поливать цветы, не выпускай его из дома. Он может простыть.
Да, уже сказывались годы. Сталин легко простужался, частенько болел ангиной. Поэтому Старостин загнал ключ в скважину так, чтобы Сталин не мог открыть дверь. Впустую прокряхтев около нее, Сталин попросил:
— Откройте дверь.
— На улице дождь. Вы можете простыть, заболеть, — возразил Старостин.
— Повторяю: откройте дверь!
— Товарищ Сталин, открыть вам дверь не могу.
— Скажите вашему министру, чтобы он вас откомандировал! — вспылил Сталин. — Вы мне больше не нужны.
— Есть! — козырнул Старостин, однако с места не двинулся.
Возмущенно пошумев, что его, Генералиссимуса, не слушается какой-то охранник, Сталин ушел спать. Утром Старостин обреченно понес в машину свои вещи. Тут его вызвали к Сталину, который миролюбиво предложил:
— О чем вчера говорили — забудьте. Я не говорил, вы не слышали. Отдыхайте и приходите на работу.
Интересной была ситуация, правда же? Ну, ее психологические тонкости вы сами оцените. А я подчеркну лишь вот что: если Сталин все-таки хотел поливать цветы и даже запомнил весь ночной разговор, значит, был не очень пьяным. Ведь так? Хотя чисто по-житейски тут все понятно — человек похоронил самого лучшего собеседника. С кем теперь обсуждать новые художественные книги? Потому имел полное право утолить свое горе».
На даче Сталин закрыл и больше никогда не открывал рояль, на котором играл Жданов. После смерти друга вождь СССР, несомненно, понимал, что и ему осталось уже немного отмерянной жизни. Жданов стал одним из первых в целом поколении руководителей социалистической системы, ушедших из жизни в период 1948-53 гг. Обычно обращают внимание только на смерть Сталина и её последствия для СССР, но забывают, что тогда произошла настоящая смена поколений. В течение короткого отрезка времени умер целый ряд наиболее опытных и убежденных руководителей международного коммунистического движения: Андрей Жданов, Георгий Димитров, Хорлогийн Чойбалсан, Лев Мехлис, Иосиф Сталин, Клемент Готвальд… Эта «смена поколений» и её влияние на дальнейшие судьбы СССР и коммунизма до сих пор в должной мере не оценена историками.
Западные газеты в сентябре 1948 г. разразились массой статей о неожиданной смерти одного из высших руководителей СССР. Так британская «Daily Express» писала: «Жданов — ненавистник Запада… руководитель агрессивной антизападнической фракции в Политбюро». В газете «Times» сообщалось, что Жданов руководил обороной Ленинграда «с умением и энергией, которые заслужили ему всемирное восхищение. Несмотря на свою беспощадность, он действительно пользовался преданной поддержкой населения города, и когда, наконец, натиск немцев ослабел, его влияние в руководящих органах Советского Союза еще больше усилилось». «News Chronicle» в редакционной статье, посвященной смерти Жданова, писала: «Жданов был в своем роде великим человеком, и если верно, что он намечался преемником Сталина, то он заслуживал этот пост… И все же он не был другом демократии. Именно Жданов, как вдохновитель Коминформа, объявил холодную войну Америке и Англии в Варшаве в сентябре прошлого года… Мы не знаем, было ли что-либо личное в его враждебности к Западу».
В 1954 г. в Госдепартамент США был представлен секретный доклад ЦРУ о соперничестве в высшем советском руководстве группировок Жданова и Маленкова – и спустя 6 лет после смерти Жданова оценкой его влияния и деятельности американские спецслужбы занимались самым серьёзным образом. Данный доклад был рассекречен совсем недавно.
Причины смерти Жданова и в наши дни оцениваются не однозначно — документы сохранили явные нестыковки в медицинском диагнозе, но дальше начинаются лишь предположения: была ли это естественная врачебная ошибка, или же произошедшее не случайно и связано с внутриполитической борьбой. Тем более что скоропостижная смерть нашего героя вскоре породила два громких политических процесса – «ленинградское дело» и «дело врачей». Впрочем, эти «дела» требуют отдельных серьёзных исследований. Здесь ограничимся лишь замечанием, что «ленинградское дело» стало победой группировок Маленкова и Берии над бывшей группировкой Жданова. Через полгода после его смерти на «ленинградцев» повесили и реальные ошибки, которые у них действительно были, и те «антисоветские» преступления, к которым они не были причастны. В более травоядные времена дело ограничилось бы увольнениями, тогда же, в 1950 году, верхушку «ленинградской группы» (А.Кузнецова, Н.Вознесенского, П.Попкова, всего 25 человек) расстреляли.
Бывший замначальника Следственной части по особо важным делам МГБ полковник Владимир Комаров, курировавший «ленинградское дело», позднее рассказал, как его вызвал Абакумов, министр госбезопасности: «Абакумов меня строго предупредил, чтобы на суде не было упомянуто имя Жданова. «Головой отвечаешь», — сказал он».
«Ленинградскую группу» разгромили группировки Маленкова и Берии. В тени этой подковёрной борьбы как раз сложилась группа сторонников Хрущёва, которая чрез несколько лет сразу после смерти Сталина в союзе с Маленковым уничтожит клан Берии, а еще через четыре года скинет с вершин и самого Маленкова, чтобы в свою очередь, спустя семь лет быть отодвинутой вниз людьми дорогого Леонида Ильича… Впрочем, это уже совсем другая история – вернёмся к посмертной биографии нашего героя.
Весной 1949 г. покойный Андрей Жданов стал родственником Сталина – его сын Юрий женился на Светлане Аллилуевой, дочери Сталина. Не смотря на критику зятя за ненужную дискуссию с академиком Лысенко, престарелый властитель сохранял благожелательное отношение к сыну своего умершего друга. У Светланы и Юрия Жданова родилась дочка, внучка и Сталина, и Жданова, позднее она стала известным в СССР вулканологом. Когда же осенью 1952 г. Юрий Жданов и Светлана Аллилуева разошлись, Сталин в привычной ему манере высказал дочери: «Ну и дура! В кои-то веки попался порядочный человек, и не смогла его удержать…»
До конца жизни – умер Юрий Андреевич Жданов в 2006 году – он избегал обсуждать вопрос смерти отца, повторяя, что при любом раскладе несколько ленинградских инфарктов в годы блокады не оставляли отцу долгих лет жизни. Кстати, очень показательно, что в отличие от отпрысков, например, Хрущёва, сыновья и Жданова, и Берии, и Маленкова прожили очень достойные жизни, не променяли Родину на западные коврижки, всю жизнь занимались отечественной наукой: Юрий Андреевич Жданов – доктор химических наук, Андрей Георгиевич Маленков – доктор биологических наук, Серго Лаврентьевич Берия — конструктор ракетных систем. Эти достойные биографии сыновей среди прочего тоже характеризуют непростые личности их отцов.
Сразу после смерти нашего героя по инициативе Сталина ЦК и Совмин приняли постановление об увековечивании памяти Жданова. Город Мариуполь, где он родился, получил имя Жданов. С октября 1948 г. главный ВУЗ Ленинграда стал официально именоваться Ленинградский ордена Ленина государственный университет имени А.А.Жданова, это же имя получил целях ряд институтов по стране.
Дислоцированной в Ленинградском военном округе 70-й стрелковой дивизии (в 1940 г. штурмовала Выборг, в июле 1941 г. наносила один из первых спешных контрударов по немцам под Сольцами, в 1942 г. форсировала Неву у Московской Дубровки, в 1944 г. участвовала в Таллинской наступательной операции) 22 октября 1948 г. было присвоено имя А.А.Жданова. Тогда еще никто не знал, что подразделения дивизии имени Жданова в 1962 г. появятся на Кубе, а с 1980 г. будут вести боевые действия в Афганистане. Уже после распада СССР части именно этой дивизии в 1992 г. будут прекращать резню в Абхазии, а позднее поучаствуют в обеих чеченских войнах.
В последний день 1952 г. на Балтике вступил в строй крейсер «Жданов». В 1965 г. крейсер с именем нашего героя стал первым в СССР кораблём управления, предназначенным для координации действий флота в масштабах всего мирового океана.
Закономерно, что гибель нашей страны, Союза Советских Социалистических Республик, не обошла стороной имя и память Андрея Жданова. 18 января 1989 г. появилось сообщение ЦК КПСС «Об отмене правовых актов, связанных с увековечением памяти А.А. Жданова». Горбачёвские «прорабы перестройки» цинично писали: «В партийные и советские органы, средства массовой информации поступают многочисленные обращения трудящихся с предложением отменить правовые акты, увековечивающие память А.А. Жданова. ЦК КПСС обстоятельно изучил этот вопрос и принял соответствующее постановление…»
Перефразируя известную народную мудрость, отметим: «Скажи мне, кто твой враг, и я скажу кто ты». Андрей Александрович Жданов и после смерти может гордиться, что врагами его памяти оказалась такая выдающаяся мразь, как Горбачёв или Александр Яковлев… Тогда в угаре «разоблачения» в Ленинграде (ещё Ленинграде) едва не переименовали Ждановскую набережную на берегу реки Ждановка – но все же вспомнили, что данное название существует с XVIII века и не имеет отношения к А.А.Жданову.
В течение 1989 г. в агонизирующем Советском Союзе демонтировали все памятники Жданову. В том же году крейсер управления «Жданов» исключен из состава кораблей ВМФ и в ноябре 1991 г., за месяц до официального сообщения о прекращении существования СССР, продан частной зарубежной фирме на металлолом.
Один из центров советской металлургии город Жданов снова обозвался Мариуполем и в 90-е годы стал центром вывоза украинского металлолома в Турцию.
Примечательно, что на историческом сайте Мариуполя к статье о переименовании города добавлен эмоциональный, но верный комментарий с запоздалым раскаянием:
«Мне стыдно и горько признаться, что я, 29 летний мужик, позволил горбачевским краснобаям вовлечь себя в гнусное дело по переименованию нашего города Жданова. Прошу прощения у жителей города, которых я вовлек в это гнусное дело. …гнусность этого дела не в имени города — Мариуполь, а в том, что вся эта наша возня в составе инициативной группы была частью информационной войны против советского народа, в результате которой наш город подвергся разграблению и жизненные ресурсы его питают города врага».
Интеллект, воля, вкус Жданова были выше всего того якобы интеллигентного быдла, которое наплодилось в хрущевско-брежневские годы и «приватизировало» для себя термин интеллигенция. Собственно Жданов и был настоящим русским интеллигентом. Поэтому доморощенная псевдо-интеллигенция и мстила ему с таким искренним ожесточением в годы «перестройки», когда «черная легенда» Жданова-гонителя интеллигенции была немногим менее ненавистна и ужасна, чем титаническая фигура «сатанинского» Сталина.
Это на Западе существует обширная научная литература, внимательно исследующая «ждановщину» и деятельность Жданова, например: Ra’anan G. International Policy Formation in the USSR: Factional «Debates» during the Zhdanovshchina. Archon Books, 1983; Hahn W. Postwar Soviet Politics. The Fall of Zhdanov and the Defeat of Moderation. 1946-1953. Ithaca; Kees Boterbloem. The life and times of Andrei Zhdanov, 1896-1948. McGill-Queen’s Press, 2004. И это только малая часть зарубежных научных исследований о Жданове. Как видим, на Западе изучали и ныне внимательно изучают историю деятельности Жданова, как государственного руководителя, который наиболее успешно противостоял западному идеологическому давлению. У нас же на эту тему присутствует лишь истеричный, хотя и многотиражный вой перестроечных «огоньков»…
Этот цикл статей о Жданове, строки которого ты сейчас видишь, читатель, и в 2011 г., к сожалению, является наиболее полным материалом о биографии А.А.Жданова, когда-либо опубликованным на русском языке. В России нет ни одного научного исследования о его жизни и деятельности. Лишь десяток научных статей, да вышедшая в 1998 году минимальным тиражом в провинциальном Шадринске 30-страничная брошюра «Андрей Александрович Жданов: опыт политической биографии». Вот и всё. Зато всяческая «интеллигенция» познала истину о Жданове из перестроечной публицистики и даже сейчас продолжает дежурно истерить, едва заслышав это имя.
Так, в сентябре 2008 г. «Литературная газета» опубликовала короткую заметку в десяток строк о 60-летии со дня смерти Жданова, заметка была опубликована в юмористической рубрике и написана в пародийном жанре, имитируя стиль советского официоза. Но диванным борцам со сталинизмом, как уже упоминалось, не доступны ни вкус, ни логика – некая группа членов Союза писателей Санкт-Петербурга тут же разразилась гневной эпистолой в адрес Жданова и «Литературки», клеймя Жданова и призывая к ответственности редактора газеты. Вот они корифеи русской литературы, принципиальные и бесстрашные борцы с умершим 60 лет назад человеком — Валерий Попов, Илья Штемлер, Илья Фоняков, Николай Крыщук, Александр Танков, Александр Рубашкин, Галина Гампер, Андрей Балабуха, Николай Прокудин, Давид Раскин. Ни минуты не сомневаюсь, дорогой читатель, что тебе бесконечно близки имена этих всемирно известных творцов, этих искрящихся гениев русской словесности, отлитых в граните отечественной литературы где-то между ног Фаддея Булгарина и грудей Зинаиды Гиппиус. Ведь многие ночи напролёт, читатель, ты плакал от избытка чувств над ранящими душу строками господина Штемлера (а может господина Фонякова?), ведь теми же бессонными ночами ты, читатель, оставив тёплый кров, сквозь непогоду спешил занять длинные очереди у книжных магазинов, дабы купить очередной бестселлер госпожи Гампер (или господина Рубашкина?) Не ты ли, читатель, неоднократно проклинал интриги Нобелевского комитета, и в этом году снова коварно не присудившего премию по литературе гениальному господину Танкову (или не менее гениальному господину Раскину?)
Короче, не сомневаюсь, дорогой читатель, что по прочтении этого цикла статей о сталинском сатрапе Жданове, ты прекрасно понимаешь, что один из создателей мировой сверхдержавы СССР, руководитель обороны Ленинграда, революционер и генерал-полковник Жданов Андрей Александрович и в подмётки не годится господам Попову, Штемлеру, Фонякову, Крыщуку, Танкову, Рубашкину, Гампер, Балабухе, Прокудину, Раскину и прочим «интеллигентам», расплодившимся на развалинах нашей страны.