В истории Мариуполя декабрь 1937 года обозначен печальной датой – начало «греческой операции». Тысячи и тысячи греков бесследно исчезло в застенках НКВД, превратились в лагерную пыль архипелага ГУЛАГ.
Сегодня наш рассказ об Иване Федоровиче Левкопулосе – ученом-лингвисте, ведущем преподавателе Мариупольского педагогического техникума и учителя средней школы №4 с греческим языком обучения.
В основу этого очерка положены не только воспоминания коллег и учеников Ивана Федоровича, но и материалы архивно-следственного дела № 50955. Обратимся к ним. Ведь следователи НКВД отводили И. Левкопулосу особую роль в ходе дознаний. Восстановим хронику этого преступления.
…14 декабря 1937 года.
За ним пришли в полночь. Громкий стук в дверь. У порога трое, один из них — в милицейской форме.
— Гражданин Левкопулос, Иван Федорович?
— Да, это я.
— Вы арестованы. Вот ордер на арест.
— Я! За что?
— Собирайтесь. Там разберутся…
— Вот оно, самое страшное в этом году здание в Мариуполе – проспект Республики, 40, городской отдел НКВД.
Ивана Федоровича вталкивают в одну из камер в подвале. Грохот закрывающейся железной двери, ругань, визг ключа в замке… Все…
Под низким потолком тусклая электролампочка. Камера заполнена до отказа. Ни прилечь, ни присесть. Так и стоят арестованные – плечом к плечу.
А мозг сверлит все тот же вопрос: «За что? Ведь ничего преступного он не совершил во все времена, при всех режимах труд учителя был уважаем… Нет, это нелепая ошибка! Утром разберутся! Нужно ждать!..»
Протиснувшись к стене (можно было хоть опереться) застыл в ожидании Иван Федорович. Однако, ни этим, ни следующим утром за ним не пришли. Ожидание становилось невыносимым… Перебирая эпизод за эпизодом свою жизнь за последние десять лет, он пытался найти хоть какую-то причину ареста. И не находил…
…Преодолев множество преград, по своей инициативе, в 1924 году приехал Левкопулос в СССР. Он, как и многие его соотечественники-политэмигранты, искренне верил в то, что именно здесь, в стране Октября, впервые строится общество на основе равенства и справедливости. Он приехал, чтобы сделать и свой вклад в это строительство.
Раздумывая над тем, где лучше это сделать, Иван Федорович свой выбор остановил на Мариуполе – историческом центре выходцев из древней Эллады. Вскоре здесь, в Мариуполе, образовалась достаточно большая — 63 человека – колония греков-эмигрантов: Амфиктион Димитриу, братья Константин и Александр Диамантопуло, Николай Мойсидис… Вскоре приехала группа недавних работников Коминтерна.
Выдвинулись и местные национальные кадры: Георгий Костоправ, Савва Яли, Илья Коноп, Даниил Теленчи, Савва Янгичер, Василий Галла…
В Мариуполе издавались на греческом языке газеты и журналы, образовался греческий театр, успешно готовил национальные кадры
Греческий педтехникум, в городе и селах Приазовья открывались школы с греческим языком обучения…
И. Левкопулос – человек энциклопедических знаний, языковед, педагог – стоял во главе процесса национального возрождения, получившего название «эллинизация».
Но разве в этом может быть состав преступления?
…Время от времени с грохотом открывалась железная дверь и в камеру вталкивали нового арестанта. Многих из них Иван Федорович знал, со многими общался: вот привели поэта Георгия Костоправа, час спустя режиссера Янгичера, преподавателя техникума Лаврентия Экзархо…
Левкопулос начал догадываться, что в Мариуполе происходит нечто невероятное – шли аресты по национальному признаку! Мало того, шла охота прежде всего на греческую интеллигенцию – местную и приезжую. От осознания всего этого можно было сойти с ума!
Х Х Х
Левкопулоса арестовали как одного из руководителей греческой контрреволюционной организации в Мариуполе, «матерого агента спецслужб зарубежного государства».
17 декабря оперуполномоченный 3-го отдела НКВД младший лейтенант Горелик провел первый допрос. В ходе допроса, не без «помощи» следователя, Левкопулос «сознался» в том, что по убеждениям он является националистом, так как любит свою родину, ее язык и культуру, но никакой контрреволюционной деятельности, тем более, агентурного характера, он не вел. А именно признание в этом и необходимо было вырвать следствию у Левкопулоса.
Тогда Горелик пошел проверенным путем: он потребовал, чтобы Иван Федорович назвал своих знакомых, всех тех, с кем общался по работе. Так в протоколе допроса появились фамилии: Георгий Леонидас – политэмигрант, зав. учебной частью педагогического техникума, Лео – политэмигрант, прежний редактор газеты «Коллектывистыс», Амфиктион Димитриу – литредактор греческого областного издательства, Федор Яли – художник того же издательства, Федор Самарас – технический редактор педагогического издательства, Федор Самарчидис – ответственный секретарь греческого детского журнала «Пионерос».
Далее шли фамилии учителей греческих школ сел близ Мариуполя: Степан Канасякалиди, Паниот Курумли, Клименитий Нусуфиди.
Вменялось Левкопулосу и знакомство с 1926 года с Саввой Яли, которого, по версии следователей НКВД, заговорщики прочили в премьер-министры будущего греческого правительства в Приазовье.
Все они, по определению следователя, были завербованы Левкопулосом и составили костяк подпольной антисоветской, контрреволюционной и т.д. организации.
Отдадим должное Левкопулосу – он решительно отрицал как свое непосредственное участие в контрреволюционной деятельности, так и участие в ней лиц, фамилии которых он назвал.
Конечно же, следователей такой «компромат» не устраивал. Им необходимо было признание самого Левкопулоса о шпионской и другой деятельности. Но он от такого обвинения категорически отказывался.
В ту ночь с 17 на 18 декабря младший лейтенант Горелик так и не сумел выбить нужные признания, хотя протокол допроса он заполнил на 24 страницах большого формата. Но такое «расследование» не давало возможности руководству НКВД оформить громкое «дело», которое имело бы международный резонанс.
Следователю нужно было менять тактику допроса. А для этого необходимо время. Вот почему следующий допрос Левкопулоса состоялся полгода спустя, 26 мая 1938 года. В ходе его следователи получили новые фамилии знакомых Ивана Федоровича. Всех их, как и прежде, квалифицировали как националистов и контрреволюционеров. Но с главным пунктом – разведывательной деятельностью – так ничего и не выходило.
Еще полгода спустя – 3 декабря 1938 года – состоялся третий допрос Левкопулоса. Для того, чтобы как-то мотивировать обвинение в разведывательной деятельности Ивана Федоровича, к его «делу» был привлечен Антон Федорович Маврокефалиди, уроженец Греции, бывший зав. магазином продторга в Мариуполе. Вот его-то следователи сумели сломить, выбить показания в получении заданий от одного из капитанов греческих кораблей, которые время от времени заходили в Мариупольский порт якобы для связи с Левкопулосом.
К «делу» Левкопулоса «привязали» также «дело» Ахиллеса Дмитриевича Козмириди, греческого подданного, работника одного из жилищных управлений в Мариуполе. Здесь кстати сказалось и то, что родственники Козмириди жили в Греции, и с ними он вел переписку. А это, по тем временам, был серьезный компромат.
Таким образом, 5 декабря 1938 года помощник оперуполномоченного 3-го отдела НКВД по Сталинской области Малышкевич свел в одно следственное «дело» №50955 и «дела» еще девяти арестованных, которые обвинялись в участии в националистической греческой контрреволюционной организации, поскольку, как говорилось в постановлении, они совершили ОДНОРОДНЫЕ (!) преступления.
Еще через полгода по этому «делу» сотрудники Сталинского УНКВД оформили обвинительное заключение и направили его на рассмотрение военного трибунала Харьковского военного округа.
Закрытое судебное заседание состоялось 13 июня 1939 года в Сталино под председательством бригвоенюриста Романовского.
Один из обвиняемых по этому «делу» — Козмириди – не дожил до суда, он умер в тюрьме.
В ходе судебного заседания «дело» Левкопулоса начало расползаться по швам. Вот заявление на суде обвиняемого Фанасиса: «Во время допроса следователь мне заявил, что я в состав контрреволюционной организации завербован Левкопулосом. На это я возразил, но, обессилев от побоев, подписал эти признания, написанные самим следователем не знаю из каких материалов. Побоями меня заставили подписать показания о каких-то четырех греческих капитанах, которых я в действительности никого не знал».
Но это, как и другие подобные заявления, были «гласом вопиющего в пустыне». Приговор был типичным для того времени: Левкопулос и Маврокефалиди были присуждены к расстрелу. Как известно, такие приговоры приводились в исполнение немедленно. Остальные получили по 10-25 лет каторги. Осужденных ожидал Воркутинский лагерь НКВД, куда их из Мариуполя отправили этапом.
537 дней провел Иван Федорович в застенках НКВД, доказывая, что он не агент, не контрреволюционер, что всю жизнь им движет только одно — любовь к детям, желание лучше их учить и воспитывать… Но все было напрасно, ведь над ним вершился не суд, а расправа по заранее написанному сценарию «греческой операции».
И только через двадцать лет, 5 сентября 1957 года Верховный суд СССР отменил приговор военного трибунала и реабилитировал Ивана Федоровича Левкопулоса и всех других, кто проходил по его «делу».
Павел МАЗУР, краевед.