В 1934 году известный пушкинист Б. Томашевский в одной из статей рассказал о работе А. С. Пушкина над стихотворением «Кто знает край». Поводом для написания этого стихотворения послужил рассказ графини М. А. Мусиной-Пушкиной о том, как она, после долгого пребывания в Италии, приехав в Россию, обрадовалась при виде простой ягоды – клюквы. Пушкин решил написать стихи об этом и начал с описании Италии. Б. Томашевский говорит о стихотворении так: «Нас интересуют стихи, являющиеся как бы отзвуком этого описания Италии. По-видимому, Пушкина не оставляла мысль противопоставить апельсины клюкве». Отдав должное стране апельсинов, Пушкин ищет противопоставления, контрастирующие с Италией: «И перед Пушкиным, — пишет Б. Томашевский – возникают странные и необъяснимые пейзажи»:
Я знаю край: там на брега
Уединенно море плещет –
Безоблачно там солнце блещет
На опаленные луга –
Дубрав не видно – степь нагая
Над морем стелется одна.
Процитированный отрывок часто трактуют, как плод художественного воображения поэта. Стихотворение относится к 1827 году. Впервые оно было опубликовано в журнале «Столица и Усадьба», №55 в 1916 году. Однако это стихотворение не привлекало пристального внимания исследователей, и его не соотносили с какой-либо конкретной местностью. Можно указать несколько изданий собраний сочинений Пушкина, которые по-разному комментируют интересующее нас стихотворение. В десятитомных изданиях = академическом и Государственного издательства художественной литературы, рассчитанных на массового читателя, примечания Б. Томашевского и С Петрова ограничиваются следующими сведениями: «незаконченный набросок».
Итак, в стихотворении «Я знаю край» перед нами образ выжженной солнцем степи на берегу моря. Что это: реальность, ожившая под пером поэта, или плод его богатого воображения?
Чтобы ответить на этот вопрос, вначале заглянем в творческую лабораторию поэта.
Этот небольшой отрывок, оставшийся незамеченным, — пишет Б. Томашевский, — дался Пушкину после больших усилий. Вот последовательные переделки отдельных стихотворений:
- Я знаю край: там вечных волн
У берегов седая пена.
- Я помню край: там на брега…
В первой строке Пушкин замени слово «знаю» словом «помню». Если обратиться к
словарю В. Даля и проверить, как толковались эти слова в языке ХIX века, то получается: «знать» — иметь сведения, твердо помнить. А вот, если слово «знаю» заменить словом «помню», то это приобретает совершенно другое значение: «помнить» — значит хранить в памяти прошлое, обращаться мысленно к нему. Вот только один факт из биографии поэта, свидетельствующий о том, что память его хранила многие события. В письме к своему кишиневскому знакомому Н. Алексееву от 26 декабря 1830 года Пушкин писал: «Дай срок. надеюсь, что когда-нибудь ты увидишь, что ничто мною не забыто».
Написав стихотворение в виде воспоминаний, Пушкин сумел с большой достоверностью воспроизвести виденный им пейзаж. Отсюда поиски источника стихотворения ведут не в мир аллегории, а в область реально существующей картины природы. Но где до 1827 года Пушкин мог видеть выжженную степь с близким морем?
Проехав по Приазовью, Кавказу и Крыму, ссыльный поэт прикомандированный к канцелярии генерала Инзова, прожил в Кишиневе до середины 1823 года. Затем Пушкин был переведен в Одессу. В июле 1824 года он был выслан из Одессы в село Михайловское Псковской губернии. С 1827 года поэт живет в Петербурге.
Наряду с первыми кавказскими впечатлениями вернувшегося из поездки на юг поэта, несомненно, отразились и его впечатления от разъездов по почтовым дорогам приазовского края. Как известно, в конце 18209 года Пушкин побывал проездом в Приазовье. Всего он проехал по краю около двухсот верст и останавливался на десяти конно-почтовых станциях, расположенных на Мариупольском тракте. Здесь он впервые увидел южную границу Российского государства, ковыльную степь и Азовское море.
Таким образом, стихотворение «Я знаю край» привлекает внимание краеведов не только необычностью для поэта описываемого им ландшафта, но и возможностью привязать этот пейзаж к определенной местности.
По нашим представлениям, местность эта должна отвечать нескольким условиям: во-первых, находиться на юге; во-вторых, иметь необозримую степи и море; в-третьих, полное отсутствие лесов: «дубрав не видно». Действительно, в стихотворении идет речь о степи и море, но «степь нагая», которая «над морем стелется одна», не может относиться ни к северным широтам Прибалтики, ни к Молдавии, ни к скалистым крымским берегам Черного моря. Скорее всего, в этом стихотворении отразилась достоверно конкретная местность, однажды виденная поэтом, и мы приходим к мысли, что по характеру описываемого пейзажа эти строки можно отнести и к Приазовью.
Если при этом учесть, что лето 1820 года было засушливым, то в какой-то степени можно объяснить то впечатление, которое произвели на Пушкина белесая пожелтевшая приазовская степь и такое разморенное жарой Азовское море.
Рассмотренные нами многочисленные свидетельства творческие – в стихотворении, в письмах самого поэта и реально существующий, ни с каким другим не схожий приазовский пейзаж помогают нам сделать вывод: если наше предположение верно и стихотворение Пушкина «Я знаю край» действительно изображает Приазовье, то тогда нам удалось найти связующую нить между поэзией Пушкина и нашим краем.
Аркадий ПРОЦЕНКО.