«Врангель угрожал недавно Екатеринославу, подходил к Синельникову, и он был у него в руках. На востоке он взял Мариуполь, подходил к Таганрогу, угрожал Донецкому бассейну. Перед нами снова трудное положение и снова еще раз попытка международных империалистов задушить Советскую республику двумя руками: польским наступлением и наступлением Врангеля».
В.И.Ленин, ПСС, т. 41, стр. 329-330.
Я пишу эту статью в дни великой переоценки ценностей. И не только не исключаю, но даже уверен, что найдутся читатели, которые посчитают эту публикацию несвоевременной. И автора, пишущего о красных временах гражданской войны с симпатией, сочтут старомодным.
Мне уже приходилось высказывать свою позицию, но повториться в данном случае считаю нелишним.
Октябрь прогремел в России не потому, что так захотели Ленин и Троцкий. Это была народная революция, и переворот в Петрограде нашел поддержку по всей необъятной России. Триумфальное шествие Советской власти не пропагандистская выдумка, а исторический факт.
В основе взглядов тех, кто возглавил и направлял революцию, лежали нравственные начала: борьба велась во имя народа, для того, чтобы униженные и оскорбленные обрели право и возможность вести достойную человека жизнь.
Те, кто сегодня оскверняет и разрушает памятники, это, скорее всего, знают, но — не хотят знать.
Отличавшийся весьма критическим отношением к большевикам Сергей Есенин был, как всегда, предельно искренен, когда писал: «Я тем завидую, кто жизнь провел в бою, кто защищал великую идею».
Бойцы Черноморского полка, все до одного положившие головы под Мариуполем, но не пропустившие 70 лет назад белогвардейцев в наш город, и красноармейцы учебного батальона, воевавшие на подступах к Мариуполю в буквальном смысле до последней капли крови, проявили беспримерную стойкость и мужество не потому, что Троцкий придумал заградотряды. Они защищали великую идею и за нее отдали свои жизни.
Трагедия наша в том, что эту идею исказили и извратили так, что по существу она была подменена совершенно другой, бесчеловечной. Тот, кто в девятнадцатом сказал (в «Тихом Доне»): «Скрутят вас большевики в бараний рог, ох, скрутят! Охомянетесь, казаки, да поздно будет!», оказался, к сожалению, пророком. Всего лишь через десять лет Сталин отберет у крестьян землю, ради которой они воевали с гидрой контрреволюции, и проведет насильственную коллективизацию. А рабочих загонят в ГУЛАГ, будь то за колючей проволокой или без нее.
Но это будет потом.
А тогда, в гражданскую, рабочие и крестьяне России воевали за светлое царство свободного труда, за всеобщую и окончательную, как они ее понимали, социальную справедливость.
Вот почему я, беспартийный интеллигент, никогда в партии не состоявший и впредь не имеющий намерений в какую-либо партию вступить, с сочувствием и симпатией отношусь к тем, кто воевал за Советскую власть, задуманную как власть народа, «на той единственной гражданской».
Не счесть, сколько появилось сегодня любителей и охотников перетолковать исторические факты. Большинство из них действительно нуждается в переосмыслении. Но прежде чем рассуждать о фактах, надо их знать. А мы свою историю знаем прескверно. И не только историю белого движения, но и красного.
Вот почему я, собрав доступные мне и далеко не всем, убежден, известные факты, публикую их в день, когда исполняется ровно 70 лет с тех пор, как они совершились, как прозвучал доклад, в котором названо и имя нашего города. И доклад этот сделал не кто-нибудь, а Ленин, великий революционер, каким он был и навсегда останется в истории человечества.
Врангель выполз из Крыма
Речь, произнесенная Лениным на III съезде комсомола, «Задачи союзов молодежи» широко известна. Меньше знают, что в тот же день — 2 октября 1920 года — Владимир Ильич выступил также на съезде рабочих и служащих кожевенного производства. Рассказывая о внутреннем и международном положении Республики Советов, он и упомянул Мариуполь, который в тот день находился в руках врангелевцев.
В дни противостояния Советской России с Врангелем, засевшем в Крыму, стратегическое значение Мариуполя было весьма значительным: в этом прифронтовом городе располагалась база Азовской военной флотилии. Помимо этого, в ходе гражданской войны противоборствующие стороны огромное значение придавали овладению Донецким бассейном. А так как в наших краях наступление контрреволюции шло с юга, район Мариуполь — Волноваха был неизменно «ключом» к Донбассу и, следовательно, борьба за него приобретала острый характер.
Так случилось и летом 1920 года, когда Врангель (самый умный, между прочим, из всех белых генералов: он тоже объявил: «Земля — крестьянам», а они все-таки не к нему пошли, а взяли сторону большевиков), воспользовавшись успехами Пилсудского на советско-польском фронте, выполз из-за Перекопа и начал пробивать себе путь на Москву. Отлично вооруженный Антантой, в том числе и диковинными для красноармейцев бронированными чудищами — танками, Врангель к осени сильно потеснил прикрывавшую Донбасс 13-ю армию, которой командовал Иероним Уборевич. (Читателю, несомненно, известна высокая оценка, данная маршалом Жуковым полководческому таланту Иеронима Петровича. Г.К.Жуков считал себя учеником Уборевича).
Решено было для более эффективной борьбы с белогвардейцами создать Южный фронт. 21 сентября командующим новым фронтом назначили М.В.Фрунзе.
Михаил Васильевич в то время находился в Средней Азии, где командовал Туркестанским фронтом. Пять суток он добирался до Москвы, внимательно следя за событиями на юге Украины. Анализируя ход боевых действий, он, еще будучи в пути, предугадал намерения Врангеля, его удар в направлении Волноваха — Мариуполь. Трезво оценивая обстановку, он пришел к выводу, что эти важные пункты удержать вряд ли удастся. Так, разговор по прямому проводу с главкомом С.С.Каменевым о положении в районе Волновахи Фрунзе начал такими словами:
— Здравия желаю, Сергей Сергеевич. Относительно Волновахи должен доложить, что для меня это не было неожиданно. Еще до приезда в Харьков я предполагал удар в этом направлении, правда, здесь на месте ожидалось другое, а именно — удар на Каховку, к чему тоже имеются основания, и это меня несколько успокоило в отношении Волновахи. Тем не менее сейчас же по прибытии мною было указано Уборевичу на возможность удара в эту сторону и предложено было принять соответствующие меры.
Я процитировал разговор, который состоялся 27 сентября 1920 года. С этого дня Фрунзе фактически вступил в командование Южным фронтом. В этот же день он издал свой исторический приказ — обращение к войскам фронта. Читая этот документ, убеждаешься, что Фрунзе был не только выдающимся полководцем, но и тонким психологом, и блестящим стилистом. Обращение заканчивалось такими словами:
— Победа армии труда, несмотря на все старания врагов, неизбежна!
За работу и смело вперед!
На следующий день, 28 сентября, врангелевцы овладели Мариуполем…
Они защищали Мариуполь
Этому событию предшествовали тяжелейшие бои.
В них участвовала, в частности, Мордивизия, которая полностью именовалась так: Морская экспедиционная дивизия Морских сил Черного и Азовского морей. В дни, когда Врангель стал угрожать Мариуполю и Донбассу, она находилась на Кубани, где уничтожила десант врангелевского генерала Улагая. В начале сентября корабли Красной Азовской флотилии спешно переправили ее из Ейска в Мариуполь. Тогда же ее командиром был назначен И.К.Кожанов.
Когда-то это имя было широко известно в стране. Балтийский матрос, двадцатилетний Кожанов стал большевиком в марте 1917 года. Он был одним из тех, кто делал революцию. Октябрь поднял его, талантливого организатора, на высокие посты: Иван Кузьмич в советское время командовал Балтийским, затем Тихоокеанским, а позднее — Черноморским флотами. Флагман флота 2-го ранга И.К.Кожанов разделил судьбу подавляющего большинства высшего командного состава советских Вооруженных Сил: 27 августа 1938 года он был расстрелян как «враг народа».
Кожанов со своей Мордивизией был сначала защитником Мариуполя от белогвардейцев, а потом — его освободителем.
В 1986 году, в дни шестидесятилетия Красной Азовской флотилии, познакомился я с мариупольцем Георгием Сергеевичем Богуном. Комсомолец 20-го года, он добровольцем вступил в Морскую дивизию, работал в ее политотделе и участвовал в боях на Кубани и под Мариуполем.
— Особенно тяжело пришлось нам 23 сентября, когда части 1-й армии Кутепова, нацеленной на Донбасс, рвались к Волновахе и Мариуполю. В этот день под Андреевкой в жесточайшем бою целиком погиб Черноморский полк нашей дивизии. Об этом надо обязательно написать, — настойчиво советовал Георгий Сергеевич. — Говорят, что история героической гибели именно этого полка легла в основу знаменитой пьесы Всеволода Вишневского «Оптимистическая-трагедия».
В самом деле, Всеволод Вишневский во время гражданской войны воевал и в районе Волноваха-Мариуполь. Но то было в 1919 году. В начале 30-х годов, как раз когда драматург работал над упомянутой пьесой, а также собирал материал для книги рассказов «Матросы», он, плавая на керосиновозе, не раз заходил в Мариуполь. Очень вероятно, что история гибели Черноморского полка, которая тогда, в отличие от нынешнего времени, у очень многих была на памяти, послужила толчком к написанию трагедии.
В этой связи любопытен такой эпизод. Рассказывают, что на генеральную репетицию трагедии в Камерном театре Таирова пришел Ворошилов. Этому «тонкому знатоку искусства» спектакль, в общем-то, понравился, возражал он лишь против одного. Неправильно, считал он, показывать, что весь полк погиб, это слишком мрачно, а социалистическое искусство должно быть оптимистичным. Бесстрашный в боях, Всеволод Вишневский без возражений, послушно переписал финал пьесы: полк уцелел, гибнет только женщина-комиссар. Так, в советской литературе появилась не просто трагедия, а «Оптимистическая трагедия».
Мужество Черноморского полка и всей Мордивизии задержало врангелевцев на несколько дней, что позволило эвакуировать из Мариуполя в Таганрог Азовскую флотилию, учреждения, ценности.
Вот строки из оперативной сводки начальника Морских сил Черного и Азовского морей (НАМОРСИ, он располагался в гостинице «Континенталь», ныне Дворец культуры комбината «Азовсталь») от 27 сентября 1920 года:
«Морская дивизия отошла и сосредоточилась в районе Мариуполя… В ночь с 26-го на 27-е ст. Мариуполь вызывала по телеграфу ст. Волноваха, оттуда бранью ответил какой-то офицер. По сведениям ж/д частей, Волноваха занята противником…».
В тот же день по адресу НАМОРСИ Алексея Владимировича Домбровского пришел оперативный приказ Фрунзе с пометками «Секретно», «Срочно». Адресован он был также командарму 13-й И.П.Уборевичу:
«Противник 26 и 27 сентября потеснил части 40-й дивизии за линию р. Кашлагач — Волноваха и, по имеющимся сведениям, занял ст. Волноваха… Командарму 13-й общей задачей ставлю восстановление прежнего положения 40-й дивизии и надежное обеспечение железнодорожной линии Мариуполь — ст. Волноваха — ст. Гришино и прикрытие Донецкого бассейна, памятуя, что последний не может быть потерян нами ни на один день».
Здесь уместно посвятить несколько строк связанному с историей нашего города А.В.Домбровскому, в адрес которого приходили телеграммы не только от Фрунзе, но и от Ленина.
Алексей Владимирович был кадровым моряком, накануне первой мировой войны окончил морскую академию, революцию встретил в звании капитана 1-го ранга. После Октября перешел на сторону советской власти. Участвовал в знаменитом Ледовом походе кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт, затем командовал бригадой линкоров, потом возглавил штаб Балтийского флота. Летом 1920 года он прибыл в Мариуполь, где с июня стал НАМОРСИ Черного и Азовского морей.
На этом посту Домбровский провел большую работу по укреплению азовского побережья, Днепровско-Бугского лимана, Одессы и Очакова. В следующем году он возглавил уже Морской штаб Республики, но затем как-то ушел (или его «ушли») в тень: занимался наукой и преподавательской работой. Может быть, именно это спасло его от кровавой мясорубки тридцать седьмого года. Во всяком случае Алексей Владимирович Домбровский — один из немногих персонажей нашего рассказа, которому посчастливилось не только уцелеть в грозных боях мировой и гражданской войн, но и умереть в своей постели. Он скончался в 1954 году в возрасте 72 лет.
29 сентября Домбровский уже из Таганрога докладывает Фрунзе об отступлении частей Морской и 2-й Донской дивизий из района Бердянск-Мариуполь. Этот документ, составленный по-военному сухо и беспристрастно, красноречиво рисует драматическую ситуацию, сложившуюся в те дни на Мариупольщине.
2-я Донская и начдив Колчигин
В докладе Домбровского часто упоминается 2-я Донская дивизия, которая в боях за Мариуполь сражалась с Донской армией врангелевцев (вот уж воистину: восстал брат на брата, донцы на донцов). Эта дивизия, как и Морская, героически защищала наш город в сентябре 1920 года, а в начале октября — освободила его.
Что знают о ней мариупольцы сегодня? Очень мало, чтобы не сказать — ничего. Я умышленно задал нескольким знакомым разного возраста вопрос, что они знают о Богдане Константиновиче Колчигине. Ни один из моих собеседников не смог дать хоть сколько-нибудь вразумительного ответа.
А ведь это он, двадцатипятилетний Колчигин, командовал тогда 2-й Донской дивизией (начдив Морской Кожанов был и того моложе — двадцати трех лет). И умер-то он совсем (в моем понимании) недавно — в семьдесят шестом, и ведь можно было ему написать или даже пригласить, скажем, в семидесятом, когда отмечался полувековой юбилей Красной Азовской флотилии и событий 1920 года. Не пригласили…
И приехал бы в наш город его защитник и освободитель, человек, который в гражданскую войну дважды был удостоен орденов Красного Знамени — высшей по тому времени награды Республики за воинский подвиг, как сейчас звание Героя Советского Союза. Второй из этих орденов он получил за бои под Мариуполем.
Но никто не вспомнил, не написал, не пригласил…
Богдан Константинович был, что называется, «военной косточкой». Сын офицера, он и сам по достижении возраста поступил в военное училище. Участвовал в первой мировой войне, вырос до капитана. Сразу же перешел на сторону революции и уже летом восемнадцатого года за бои при обороне станции Поворино (юго-восточней Борисоглебска) получил свой первый орден Красного Знамени. Таким образом, Колчигин стал одним из первых кавалеров этой славной революционной награды.
Не знаю, какие неприятности пришлись на долю Богдана Константиновича в роковые тридцатые (а они наверняка бы ли), но ему посчастливилось в отличие от многих его боевых друзей, бесследно сгинувших в сталинских застенках, принять участие в Великой Отечественной войне. Генерал-лейтенант, он воевал в должности заместителя командующего армией. Скончался Б.К.Колчигин в возрасте восьмидесяти одного года.
В своем донесении от 29 сентября Домбровский сообщал Фрунзе о тяжких боях Морской дивизии, которой 26-го было приказано отойти за Мариуполь. Ее прикрывала 2-я Дондивизия, на которую 27-го врангелевцы навалились крупными силами, в том числе и танками, с которыми красные бойцы прежде в бою не встречались. Положение сложилось критическое, возникла опасность захвата Мариуполя с судами флотилии, береговыми батареями и ценным военным имуществом. Тогда Домбровский вызвал на совещание Колчигина и Кожанова. НАМОРСИ имел право приказывать, но он просил, по-человечески просил своих начдивов продержаться еще сутки. Любой ценой. Вот как Домбровский докладывал об этом Фрунзе:
«После совещания с начдивами 2-й Донской и Морской мною было отдано приказание начдиву 2-й Донской сохранить линию Калеры — Пеличев — ст. Крым — р. Кальчик в течение 24 часов, то есть до 13.30 28 сентября, дабы закончить эвакуацию базы и Штабов. Эвакуацию считал необходимой, так как иначе Дондивизия, связанная с районом Мариуполя, могла быть, вследствие отсутствия поддержки со стороны 40-й дивизии и потери с ней связи, обойдена окончательно с правого фланга и прижата к морю. Помимо того, ей угрожало поражение по частям вследствие прорыва противника между бригадами».
Как явственно ощущаются в этих сдержанных, спокойных строчках ярость и накал боев под Мариуполем в ту осень 1920 года.
Вторая Дондивизия, которую Фрунзе приказал переподчинить 13-й армии, свою задачу выполнила.
Тяжелые бои
Отборные части врангелевцев: кавалерийская дивизия под Командованием генерала Долгопятова и отдельная кавалерийская бригада, усиленные бронемашинами, танками и артиллерией, обрушились на бойцов 2-й Дондивизии. Первым принял на себя удар учебный батальон (пользуюсь сведениями, опубликованными журнналистом-краеведом В.Бахмутом). Он оттянулся на линию железной дороги Волноваха-Мариуполь. Атака белой конницы была отбита. Врангелевские кавалеристы устремились в Обход на Игнатьевку. Отрезанный от своих, учебный батальон, кик четыре дня до этого Черноморский полк, почти целиком погиб в ожесточенном бою, но противника к Мариуполю не пропустил. Тогда белые рванули к Павлополю, стремясь выйти в тыл дивизии.
В тяжелейшем положении оказалась также бригада Н.М. Ламского. Ее поддержал артдивизион А.П.Михайловского. Вдохновленный снайперски точной стрельбой артиллеристов 16-й Петроградский полк лихой атакой разорвал неприятельское кольцо и спас бригаду Н.М. Ламского от неминуемой гибели.
Артиллеристы А.П.Михайловского отличились также в боях за Старую и Новую Карань. Благодаря им и была сорвана попытка выйти в тыл 2-й Донской дивизии.
28 сентября на красных донцов двинулись дивизия белого генерала Морозова и кавалерийская бригада генерала Долгопятова. «Особенно тяжелое положение, — пишет В.Бахмут, — сложилось в районе Мангуша и южнее его, где стоял первый артдивизион. Под напором превосходящих сил противника бригада начала отступать. Комбриг Д.Фесенко дает ей указание занять оборону на восточном берегу Кальмиуса».
Последними покидали позиции артиллеристы. И тут выяснилось, что мост через Кальчик у Старого Крыма разрушен. Это грозило потерей пушек. Под огнем противника артиллеристы восстановили мост и эвакуировали орудия.
Под командованием В.М.Гиттиса
Едва успели Морская и 2-я Донская дивизии, поредевшие и обескровленные, переправиться после отступления из Мариуполя на левый берег Грузского Еланчика, как пришел приказ главкома: левый фланг 13-й армии Уборевича временно передать Кавказскому фронту.
«Вспомним всех поименно!» — этот наш девиз звучит, конечно, очень красиво, но, скажем честно, осуществим ли он? Однако если нельзя вспомнить всех, то уж имя комфронта, организовавшего освобождение Мариуполя в октябре 1920 года, не назвать просто неприлично. А ведь это тоже забытое, признаемся, имя.
Владимир Михайлович Гиттис был из обрусевших петербургских немцев. Сын мещанина. В 1902 году, двадцати одного года, окончил юнкерское пехотное училище. Воевал в первую мировую войну, командовал полком. Царский полковник, Гиттис стал в ряды Красной Армии в дни ее формирования — в феврале 1918 года. А вот в большевистскую партию вступил лишь семь лет спустя — в 1925-м. Любопытная деталь. В гражданскую командовал сначала армиями, затем — различными фронтами: Южным, Западным и, наконец, Кавказским. Кавалер ордена Красного Знамени. С 35-го — комкор (по-нынешнему — генерал-лейтенант). 22 августа 1938 года расстрелян. Посмертно реабилитирован.
Приняв под свою руку часть армии Уборевича, Гиттис издает приказ о действиях в районе Мариуполь- Волноваха. В частности, он приказал начупрформа (начальник управления формированиями?) 1-й Конной Мацилевскому «немедленно привести в полный порядок части 2-й Донской и Морской дивизий, выслав своих опытных и энергичных представителей для выяснения точной численности и боеспособности обеих этих дивизий». А НАМОРСИ Черноаз Домбровскому вменил в обязанность «направить Азовские флотилии (так в тексте. — Л.Я.) для действий против Мариуполя, желательно высадкой последних в пунктах десанта».
Это может показаться невероятным, но факт: в сказочно кратчайший срок упомянутые две дивизии, основательно потрепанные в боях под Мариуполем и Волновахой, были приведены в надлежащий вид.
Была еще одна дивизия — Девятая, которую упорно стремились разгромить врангелевцы и которая не только выстояла, но и нанесла решительное поражение противнику. Эта дивизия не вступила в Мариуполь, но именно ее успешные действия позволили Морской и 2-й Донской так быстро освободить наш город. Поэтому и о Девятой дивизии надо рассказать несколько подробней.
Сформирована она была 3 мая 1918 года из частей курского отряда и называлась поначалу Курской пехотной. Воевала против Краснова, в мае 1919 года вела бои за Донбасс (ст. Еленовка, Доля). В это время ею командовал Михаил Васильевич Молкочанов (1877-1924), окончивший академию Генштаба уже при советской власти (1918). Затем обороняла Курск, освобождала Бахмут (Артемовск) и Ростов, громила белых на Кубани.
С апреля 1920 года 9-я дивизия охраняла побережье Азовского моря в районе Мариуполя, участвовала в разгроме десанта полковника Назарова, высадившегося в июле того же года на Кривой Косе и захватившего станицу Новониколевскую (г. Новоазовск), а также улагаевского десанта на Кубани. Осенью 1920 года способствовала, как мы уже говорили, освобождению Мариуполя своими действиями в районе Волновахи, затем вела операции в районе Гуляй Поля, Орехова, Мелитополя.
Командовал ею в это время (с 11.01.1920 г. по 18.06.1921 г.) Николай Владимирович Куйбышев, родной брат Валериана Владимировича. Сын офицера, он окончил офицерское училище (1914 г.), участвовал в первой мировой войне (капитан). Когда был военкомом бригады 9-й стрелковой дивизии, получил свой первый орден Красного Знамени.
За успешные бои в районе Волновахи и далее — в Таврии Николая Владимировича Куйбышева, начдива 9-й сд, наградили вторым орденом Красного Знамени. Это — и за освобождение Мариуполя. Позднее он получил и третий орден Красного Знамени, а также орден Красного Знамени Азербайджанской ССР.
Он был на пять лет моложе своего знаменитого брата, члена Политбюро ЦК ВКП(б), умершего молодым, сорока семи лет. Но пережил он Валериана Владимировича всего лишь на три года. 1 августа 1938 года командующий войсками Закавказского военного округа, депутат Верховного Совета СССР комкор Николай Владимирович Куйбышев, неполных сорока пяти лет, был расстрелян как «враг народа».
5 октября 1920 года состоялся разговор по прямому проводу главкома С.С.Каменева с командующим Южным фронтом М.В.Фрунзе.
Каменев: «Здравствуйте, Михаил Васильевич. Сейчас Гиттис сообщил, что нами взят Мариуполь и группа выходит на линию железной дороги Волноваха-Мариуполь. Какая обстановка у Уборевича?»
Фрунзе: «О занятии Мариуполя знаю. Части 9-й и 40-й дивизий вышли на линию р. Кашлагач и дальше к селению Волноваха-Попова. По неофициальным сведениям, занята ст. Волноваха…».
Восемь осенних дней 1920 года, когда город оказался во власти белогвардейцев, мариупольцы называли последней оккупацией. И кто мог тогда поверить, что через двадцать один год, почти день в день — 8 октября — Мариуполь снова подвергнется оккупации, на этот раз — немецко-фашистской.
Но это уже тема для другого рассказа.
Постскриптум 1998 года
В первом томе «Мариупольской мозаики» я уже писал о том, как в предыдущую эпоху, стремясь прорваться с рукописями к типографскому станку, задумал стопроцентно, как я наивно считал, проходимую книгу о Ленине, его ближайших соратниках и их связях с Мариуполем. Не только задумал эту книгу, но почти всю написал и даже опубликовал в «Приазовском рабочем». В частности, я решил все строки Ленина, в которых упоминается наш город, вынести в эпиграф и развернуть картину исторических событий, которые привлекли внимание вождя к Мариуполю. Одну такую главу вы только что прочитали, если только не раскрыли мой том с середины. Я написал ее в 1990 году, когда еще действовала 6-я статья Конституции СССР, но уже дрогнуло единодержавие КПСС под ударами гласности.
Не скрою, некоторые места этой статьи (главы) меня сегодня коробят, и перо так и тянулось что-то вычеркнуть, что-то переписать, но я удержался от соблазна. Быть крепким задним умом стыдно.
Я даже оставил заголовок — «Предпоследняя оккупация», — хотя в гражданской войне назвать оккупацией захват города или края противоборствующей стороной вряд ли уместно.
Не скрою, в целом эта глава мне понравилась, здесь собраны интересные факты, давно и прочно забытые. Я считаю, незаслуженно забытые.
Лев ЯРУЦКИЙ