25 октября 1895 года в доме Давида Александровича Хараджаева раздался переливчатый звонок. Этому, казалось бы, заурядному событию суждено было войти в историю города, потому что серебряно заливался не дверной колокольчик, а — телефонный звонок.
Первый в истории Мариуполя.
Трубку взял хозяин дома.
— Это вы, Давид Александрович? Добрый день. Спиридон Исидорович поздравляет Вас с новоприобретением. У Вас какой номер, позвольте полюбопытствовать?
Не проронив ни слова во время своего первого в Мариуполе телефонного вызова, обычно сдержанный и уравновешенный Хараджаев с досадой опустил трубку на рычаг.
Он был честолюбив, Давид Александрович, стремление первенствовать заложено было в нем с рождения. Самый богатый человек в Мариуполе, первый ее миллионер, он во многих делах был первым. А тут — оплошал.
После севастопольской войны дела местных купцов пошли в гору. На центральных улицах Мариуполя вырастали солидные особняки, многолюдней стало на бирже и в порту.
Оживленная торговля требовала сокращения времени на связь между купцами и их клиентами. В последний день 1859 года местное купечество праздновало победу: начала действовать телеграфная линия Херсон-Новочеркасск, пролегшая через Мариуполь. Сразу же после этого стали строить линию Харьков-Мариуполь и прокладывать второй провод до Новочеркасска. В канун отмены крепостного права — 22 января 1861 года — в городе была, наконец, открыта телеграфная станция.
Хотя этими благами цивилизации пользовались немногочисленные обитатели новеньких ухоженных особняков, мариупольцы радовались нововведениям, говорили, что прогресс, слава Богу, неустанно прокладывает себе дорогу и не обходит стороной и их благословенный город.
В самом деле, вот уже тщанием Феоктиста Авраамовича Хартахая открылись в Мариуполе мужская и женская гимназии, благодаря неистощимой энергии Василия Леонтьевича Шаповалова создана в городе своя профессиональная труппа, построен роскошный Концертный зал. Из Еленовки Екатерининская железная дорога доведена до Мариуполя, в Зинцевой балке открыт новый порт, доступный океанским кораблям. Что ни говорите, а все идет к лучшему в этом лучшем из миров. Хараджаев был первым, кто заговорил о том, что Мариуполю нужен телефон. В один из субботних вечеров попросил он в Коммерческом клубе лист бумаги и, когда почтенное собрание благоговейно затихло, продиктовал своему приказчику: «Список граждан Мариуполя, изъявивших желание обзавестись телефонной связью». Затем взял у приказчика лист, собственноручно вывел жирную единицу и рядом с ней четко — Д. А. Хараджаев. Бумага пошла по кругу, и через несколько минут на ней значилось три с лишним десятка известнейших в городе фамилий.
— Надо пятьдесят, — сказал Хараджаев.
В считанные недели была составлена смета на устройство телефона в Мариуполе и 14 октября 1894 года направлена в Петербург, в главное управление почт и телеграфов Российской империи. Через год и одиннадцать дней начальник Ростовского почтово-телеграфного округа Кунинский телеграфировал в столицу: «Сего числа действие телефонной сети в Мариуполе открыто», а в доме Хараджаева раздалась и первая в городе телефонная трель, так расстроившая Давида Александровича.
А расстроился он потому, что не сомневался: чтобы в списке телефонных абонентов ему дали № 1, не требуется с его, Хараджаева, стороны никаких дополнительных усилий. И вот, пожалуйста, Спирка Гоф опередил его да еще смеет издеваться, мерзавец.
Впрочем, Спиркой он мог называть его только про себя: Спиридон Исидорович соперником был серьезным. О Гофе говорили, что у него на каждой улице Мариуполя по собственному дому. Это было не совсем точно, потому что на Екатерининской и Таганрогской у него было их по два. На Торговой и Евпаторийской ему действительно принадлежали только по одному дому, но рядом стояли дома Ивана Спиридоновича, сына, так что все равно выходило по паре. Было у него два дома на Базарной площади, да один на Покровской, да еще на Итальянской, Георгиевской, Митрополитской и Константиновской. Всего выходит полтора десятка. Да еще дом Спиркиного брата, Гавриилы Исидоровича на Екатерининской.
И Давиду Александровичу грех, конечно, на Бога роптать: на одной Таганрогской четыре его дома стоят. Да еще пять на разных других улицах. Да семь у сына Сашки, Александра- то Давидовича. Вот и выходит, как говорится, кругом шестнадцать. А первый номер телефона достался все же Спирке.
Давид Александрович не любил вопроса о том, какое он получил образование. Когда же анкета была неумолима, отвечал несколько туманно: «Был в Харьковском университете». Но природа наделила его недюжинным умом и ярким талантом предпринимателя. Как умный человек, он не мог не понимать, что вся эта мышиная возня с телефонными номерами, которая началась среди мариупольских деловых людей, — суета сует и яйца выеденного не стоит. А вот задело же его, не мог погасить досаду, что ему достался только четвертый номер, а Спиридону — первый.
Второй номер отхватил испанский вице-консул Иосиф Николаевич Видович. Третий — королевское итальянское консульское агентство в порту. Там заправлял делами разворотливый ди Полоне, потомок тех итальянцев, которых когда-то было много в Мариуполе, да все почти вернулись под роскошные небеса своей отчизны. Оставшиеся же благополучно слились с аборигенами, и вот консул получил распространенное у мариупольских греков отчество: Спиридонович. Ди Полоне Эммануил Спиридонович. Благоденствует в собственном доме на Харлампиевской, крупно приторговывает, попутно исполняя консульские обязанности.
Остальные дипломаты, аккредитованные в Мариуполе (а консульств было семь) оплошали: Ивану Яковлевичу Дюрану, консульскому агенту Франции, достался 61 номер, германскому вице-консулу Эвану Карловичу Бремеру — 72-й, греческому консулу Фотию Константиновичу Звороно — 96-й.
Кто же еще попал в первую пятерку? Ага, Исай Ехильевич Матецкий, поставил телефон номер 5 в своей конторе.
Давид Александрович повертел в руках «Руководство к обращению с телефонными аппаратами», которое получили первые мариупольские абоненты. Оно занимало целую страницу печатного текста и составляло семь пунктов.
У аппаратов (на первых порах установили 90 настенных и 10 настольных) привычного нам диска не было, зато на правом боку крепилась рукоятка, примерно такая же, как у мясорубки, только размером поменьше. Чтобы вызвать центральную телефонную станцию, нужно было рукоятку повернуть («правой рукой», предупредительно сообщала инструкция» и ждать, пока в ней раздастся мелодичный голос «телефонной барышни» (так нежно называли тогда телефонисток): «Центральная» или «Что угодно?».
«На этот ответ, — учило «Руководство», — ясно и отчетливо сообщить станции номер вызываемого абонента, продолжая держать телефон у уха все время, до получения ответа «готово».
После этого трубку нужно было снова положить на рычаг и позвонить абоненту, то есть опять три-четыре раза повернуть на себя рукоятку, и, не ожидая ответного звонка, снять свой ручной телефон с рычага, прижать его к уху и прислушаться, пока вызываемое лицо отзовется». После разговора следовало дать отбой, то есть, повесив трубку, сделать несколько поворотов рукояткой: «По этому сигналу телефонная станция разобщает говорящих».
«Уф, целая наука», — подумал Давид Александрович, одолев «Руководство», и, поминутно заглядывая в него, принялся звонить по пятому номеру — в контору Матецкого, к которому у него было срочное дело. Пока Давид Александрович дозвонился к Исаю Ехильевичу и состоится первый в Мариуполе деловой разговор по местному телефону, я постараюсь изложить то, что знаю о наших бывших классовых врагах, составлявших некогда верхушку города.
Незабываемый день 25 октября — я имею в виду не 1895 года, когда в Мариуполе впервые заработал телефон, а случившийся 22 года спустя — обрек на забвение целые пласты нашей истории, культуры, быта. Прославляя «гегемона», который в действительности никогда им не был, мы предали проклятию прежних «хозяев жизни», не обратив внимания на то, что были они умны и энергичны и силы свои положили не только на личное обогащение, но и на процветание общества. Городская больница наша, например, строилась на деньги, пожертвованные Хараджаевыми. Книга «Мариуполь и его окрестности», написанная директором и преподавателями мужской гимназии, вот уже более ста лет служит городу благодаря тому, что ее издание оплатил Хараджаев. Он вообще покровительствовал мужской гимназии, которая долгое время размещалась в одном из его домов, а его супруга была попечительницей женской гимназии, Мариинской. Нынешние историки радуются возможности читать ежегодные отчеты о работе мариупольских гимназий, изданных типографским способом, — расходы взял на себя Хараджаев.
Мне рассказали, что Хараджаевы незадолго до октябрьского переворота переселились в Грецию, переведя туда, разумеется, свои капиталы. И что они и ныне процветают в Греции и состоят в близких родственных отношениях с Онасисом, тем самым миллиардером, который женился на красавице Жаклин, вдове Джона Кеннеди, невинно убиенного президента США.
Так оно или не так — не проверишь. В те годы, когда еще были живы люди, лично знавшие дореволюционных «отцов города», наши историки интересовались больше героями стахановских вахт. А нынче спросить о мариупольских Хараджаевых уже некого.
Но вернемся к первому телефонному звонку в нашем городе.
Александр Серафимович, поселившись в Мариуполе в 1896 году, писал: «Устроен телефон, причем плата непомерно высокая — 75 р. в год».
Если учесть, что в то время можно было дать продавцу рубль и получить хлеба, мяса, водки да еще сдачи серебром, то понятно: 75 рублей были значительной суммой для большинства мариупольцев. Вот почему и через 15 лет, в 1910 году, число абонентов городского телефона достигло очень скромной цифры — 202, и то за счет, главным образом, государственных учреждений и солидных фирм.
* * *
Хараджаев все-таки взял реванш у Гофа за поражение во время устройства телефона. Давид Александрович стал владельцем первого в Мариуполе автомобиля. ГАИ тогда, разумеется, не было, автомобили еще не регистрировались. Но честолюбивый Хараджаев велел изготовить табличку № 1 и прикрепить к бамперу и задней стенке своего великолепного железного коня.
К тому времени из 200 мариупольских телефонных аппаратов, у Хараджаева было установлено — в разных местах города — шесть.
Лев Яруцкий
«Мариупольская старина»