От чертежника до конструктора Кремлевского дворца съездов

Именно такой путь прошел выдающийся инженер-конструктор, лауреат Ленинской премии, заслуженный строитель РСФСР Александр Никифорович Кондратьев. Разве мог предположить пятнадцатилетний паренек, старательно вычерчивающий самые простенькие узлы чертежей зданий и сооружений Южной Магнитки, что через тридцать лет он станет одним из авторов-проектировщиков главного дворца Советского Союза – Кремлевского Дворца съездов.

Александр Кондратьев с дочерью

Александр Никифорович Кондратьев родился в 1914 году в семье крестьянина деревни Пасмурово Самарской губернии. Никифор Кондратьев построил крепкое механизированное хозяйство. Очень интересовался техникой, выписывал несколько сельскохозяйственных журналов, в том числе и на иностранных языках, различные каталоги, и приобретал по ним новый для того времени инвентарь, сельхозмашины и семенной материал. В 1929 году Никифора объявили кулаком, арестовали и осудили на четыре года лагерей. Троих его детей исключили из школы. Мать с детьми бежала в Мариуполь, спасаясь от преследования со стороны советской власти.

Александр был вынужден пойти работать, чтобы кормить семью. Шел ему тогда пятнадцатый год. Устроился чертежником в проектном отделе завода «Азовсталь». Здесь он попал в среду старых российских инженеров. У них фактически получил высшее техническое образование и перенял профессиональный кодекс поведения российской технической интеллигенции. Эти же люди спасали Александра от преследований как «кулацкого сына» — передавали талантливого юношу с рук на руки своим друзьям на других заводах страны. Нося клеймо сына кулака, он и мечтать не мог об институте, окончил только вечерний техникум при заводе, где не требовался документ о социальном происхождении.

В 1940 году архитектор Иофан пригласил Александра в Москву на строительство Дворца Советов, самой крупной и амбициозной стройки в истории СССР. В 26 лет, не имея высшего образования, Кондратьев стал руководителем бригады конструкторов. Когда началась Великая Отечественная  война, Александр пытался пойти добровольцем на фронт, но из-за сильной близорукости в армию его не взяли, а командировали на Урал строить оборонные заводы.

В послевоенные годы Александр Никифорович Кондратьев – уже признанный авторитет в области стальных несущих конструкций. При его авторском участии спроектированы и построены большинство значительных общественных зданий и сооружений в Москве. Наиболее известные его работы – здание МГУ (1948-52 гг.), Дворец Науки и Культуры в Варшаве (1952-54 гг.), Главная арена и Дворец спорта в Лужниках (1955-56 гг.), аттракционы «Колесо обозрения» в парках им. Горького и Измайлово (1957 г.), трибуны и здания Гребного канала в Крылатском (1972-73 гг.), Центр Международной торговли (1974-79 гг.).

С 1961 по 1987 гг. Кондратьев работал главным конструктором управления «Моспроект-2», в ведении которого находилось проектирование всех общественных зданий на Новом Арбате, зданий СЭВ (ныне мэрия Москвы), ТАСС на Тверском бульваре, Павелецкого вокзала, Госстроя СССР на Пушкинской улице, министерства обороны на Арбатской площади, крытого зала и плавательного бассейна спорткомплекса «Олимпийский», гостиничного комплекса «Измайлово», ряда других зданий и сооружений, включая секретные объекты. Он – автор-конструктор таких значительных сооружений как павильон СССР на Всемирной выставке ЭКСПО-67 в Монреале и павильон СССР  на Всемирной выставке ЭКСПО-70 в Осаке, соавтор-конструктор главного монумента на Мамаевом кургане в Волгограде.

Но одним из главных достижений своей жизни Александр Никифорович считал Дворец съездов в Кремле, который строился в 1959-61 годах. Вспоминая о строительстве такого сложного многофункционального сооружения, Кондратьев пишет в своих мемуарах: «Идея построить в Москве новый большой зал для съездов КПСС и крупных общественных собраний принадлежала Хрущеву. Появилась она у него где-то в начале 1959 года. До этого все подобные мероприятия проходили либо в зале заседаний Верховного совета СССР в Большом Кремлевском дворце, либо в Колонном зале Дома Союзов, бывшем Дворянском собрании. При жизни Сталина в особо торжественных случаях – в Большом театре. Видимо, такое решение Хрущев принял под впечатлением своих многочисленных зарубежных поездок.

Для нас — архитекторов, инженеров, строителей — возможность участвовать в создании Дворца съездов значила очень многое. Наш авторский коллектив во главе с Михаилом Васильевичем Посохиным был утвержден распоряжением Московского городского совета. Всего девять человек – четыре архитектора и пять инженеров. Мне, естественно, поручались все несущие конструкции».

Проектирование Дворца съездов началось в конце 1959 года. Поначалу хотели построить что-то небольшое, без особых претензий. Однако по ходу работы стали понимать, что требуется очень многое, если строить современное здание на самом высоком уровне. Необходимо большое количество служебных помещений: фойе, гардеробы, буфеты, рестораны, туалеты, артистические уборные, склады для декораций и т.д. Нужно разместить электрическую подстанцию, камеры кондиционирования, холодильное, транспортное, лифтовое хозяйство и т.д. – целый комплекс сложного оборудования. Необходимо учитывать не только удобства для посетителей, но и жизнь самого здания, ведь это сложный живой организм, функционирующий непрерывно 24 часа в сутки. Все это запроектировать и построить в короткий срок было совсем не просто.

К маю 1960-го выпустили основные чертежи и каркас сооружения. С чертежами Кондратьев ездил на заводы и размещал заказы на изготовление конструкций. Заводам, которые выбрали, правительство приказало бросить все и заниматься только Дворцом съездов. Заказам дали «зеленую улицу», поскольку руководство страны торопилось успеть к партийному съезду.

Ежедневно Александр Никифорович приходил на стройплощадку в 8 утра, а уходил домой не раньше 10-11 часов вечера. Все так работали, потому что понимали – задание должно быть выполнено. От этого зависела репутация каждого руководителя стройки и вся его дальнейшая судьба. Торопились закончить строительство к весне 1961 года. Гнали, конечно, и видели значительное количество недостатков. Когда оставалось не так много времени до сдачи объекта, было решено перенести открытие XXI съезда на осень, на октябрь-месяц. Появилась возможность дожать, все довести до надежной кондиции. К августу Кремлевский Дворец съездов был готов к сдаче Государственной комиссии.

Чтобы ни у кого не возникало сомнений в надежности сооружения, Кондратьев предложил в присутствии комиссии провести испытания с помощью солдат. Так же в свое время сделали в спортивном комплексе в Лужниках. Стали прикидывать, сколько людей понадобится. Получилось так: если испытывать все конструкции одновременно, то есть загрузить крышу здания – в августе снега нет, значит, вместо снеговой нагрузки там должны находиться люди; загрузить банкетный и зрительный залы, балконы, лестницы и множество других помещений, необходимо около 30 тысяч человек. Но оказалось, что такую массу людей невозможно достаточно быстро пропустить через Кутафью башню, через Троицкие ворота и в само здание, не говоря уже о том, что придется на длительное время перекрыть весь центр Москвы. Пришлось ограничиться всего 15-ю тысячами.

Пять дивизий! В США в таких случаях приглашали полицейских. Испытания проходили следующим образом. На крышу отправили полторы-две тысячи солдат. В банкетном зале разместили около восьми тысяч. Остальных – внутри зрительного зала и на балконах. Прошли также все лестницы, сцену и остальные помещения. Испытания продолжались весь день, с раннего утра до поздней ночи. Все конструкции вели себя достаточно надежно, но, не обошлось и без небольшого инцидента. Когда в банкетном зале размещали солдат, Кондратьев попросил командира одну группу перейти куда-то там справа налево. Командир поступил, конечно, очень просто. Скомандовал: «Смирно! Направо! Шагом марш», —  и солдаты пошли. Тут обнаружилось, что стеклянные витражи в окнах банкетного зала начали отходить вправо-влево. Пол зала прогнулся и заработал как поршень. Сделан он был плавающим, на специальных пружинах, чтобы ударный звук не передавался вниз в зрительный зал. Когда же такая масса народа на него нажала, то весь он подался вниз, потом поднялся и так работал некоторое время. В закрытом помещении от колебаний пола воздух стал давить на витражи, и они заходили.

Те члены комиссии, которые связаны с техникой, понимали, что это нормальное явление, но большинство засомневалось. Решили, что пол ненадежный, качается. Кондратьев стал объяснять, но никто не слушал. В итоге комиссия все-таки согласилась, что все произошло из-за строевого шага, но, тем не менее, настояла на дополнительных испытаниях. Тогда решили провести отдельные испытания на «танцестойкость». Пригласили труппу балета Большого театра – 300 человек и 600 пар комсомольцев, всего 1500 человек. Устроили большой танцевальный вечер. Комиссию интересовало, как будет вести себя конструкции при различных танцах. Все шло нормально до тех пор, пока не начался краковяк. Тут все повторилось, возник резонанс и пол стал колебаться, но конструкции выдержали. Вся комиссия вдохнула спокойно.

Если для архитектора важно «красиво – некрасиво», то конструктора, прежде всего, интересует надежность, прочность, устойчивость и долговечность. За это он отвечает головой. Если случаются аварии, очень большая ответственность ложится на конструктора. Недаром ведь считается, что профессия инженера-конструктора очень близко соприкасается с уголовным кодексом.

Александр Никифорович любил повторять: главная задача конструктора – надежность, прочность, устойчивость, долговечность. Все, что он в своей жизни построил, целиком отвечает этим требованиям и надолго его переживет. Он и сам был таким – надежным, прочным, устойчивым и очень сильным человеком. Он не принимал советскую власть, отказывался, несмотря на постоянное давление и уговоры, вступить в коммунистическую партию. И эта власть, и эта партия вынуждены были мириться с его независимостью, потому что другого такого мастера у них не было.

В августе 1991 года Александр Никифорович и его жена – Людмила Оскар-Эдуардовна Андерсен переехали в Вашингтон к старшей дочери Елене. Умер Александр Никифорович Кондратьев в 1992 году, Людмила Оскар-Эдуардовна – в 1995 году. Дети перевезли прах родителей на родину и захоронили в Москве на Ваганьковском кладбище.

Андрей Василенко

Впервые опубликовано в 2005 г.