1812 год. Москва была оставлена, но сопротивление русского народа иноземным захватчикам все возрастало. Помимо партизанских отрядов, создаваемых гражданским населением, Кутузов стал организовывать армейские партизанские отряды. Пионером в этом деле оказался, как известно, Денис Давыдов, тогда командир эскадрона Ахтырского гусарского полка. Позднее прославленный воин стал командиром этого полка, входившего, как и Мариупольский, во 2- ю гусарскую дивизию. Позднее Денис Давыдов командовал этой дивизией, так что мы можем сказать, что под его руководством совершенствовали свои боевые качества и мариупольцы. Но это будет позднее, через несколько лет после Отечественной войны.
А тогда, осенью двенадцатого года, Кутузов в Тарутино создал девять крупных армейских партизанских отрядов, в том числе и отряд полковника И. М. Вадбольского, командира Мариупольского гусарского полка. Понятно, что основной костяк отряда Вадбольского составляли мариупольцы. Кроме гусар, в отряде было еще 500 казаков. Партизаны Вадбольского действовали в районе Можайска и южнее.
Кутузов ставил перед армейскими партизанами все более сложные и ответственные задачи, их выполнение требовало более крупных сил, и поэтому в конце октября отряд полковника Вадбольского влился в партию генерала Дорохова. В ее составе мариупольцам довелось принять участие в одной из самых громких партизанских операций 1812 года — в штурме и взятии города Вереи. Позднее партизаны не раз самостоятельно брали города в наполеоновском тылу, но верейская операция была первой, поэтому и заняла в истории Отечественной войны 1812 года столь почетное место.
Маленький городок Верея, расположенный между Смоленской и Новой Калужской дорогами, имел важное стратегическое значение. После Бородинского сражения он был укреплен французами, а засевший в нем гарнизон препятствовал партизанской деятельности на Смоленской дороге. Кутузов приказал Дорохову произвести налет на Верею, разрушить ее укрепления и уничтожить гарнизон.
Двухтысячная партия генерала Дорохова, которому, как уже говорилось, были подчинены мариупольцы, в ночь на 28 сентября переправилась через реку Протву и бесшумно подошла к Верее. Город, расположенный на возвышенности, был обнесен валом и палисадом. Внезапно, без выстрелов, отряд ворвался в Верею. Настолько внезапно, что гарнизон — батальон вестфальцев, — захваченный врасплох, был очень быстро сломлен и сложил оружие. Бой продолжался не больше часа. Противник потерял убитыми более 300 человек, 15 офицеров и 377 солдат попали в плен.
Но вскоре после взятия города партизанами к Верее подошли три батальона и четыре эскадрона противника. Дороховцы встретили их сильным ружейным и артиллерийский огнем (в отряде было восемь пушек). Поняв, что гарнизон Вереи разбит, французы повернули, как говорится, оглобли, и тут в дело вступили мариупольские гусары, которых Дорохов пустил вдогонку неприятелю.
Пока мариупольцы и казаки преследовали бежавших французов, в городе срыли все вражеские укрепления, раздали окрестным крестьянам полтысячи ружей и все заготовленное неприятелем продовольствие. Затем отряд отступил.
Кутузов высоко оценил действия дороховцев, а, следовательно, и мариупольских гусар. Он считал, что об их подвиге должна знать вся армия. «Генерал-майор Дорохов, — писал он в специальном приказе по армии, — командированный с отрядом войск к городу Верее 28 минувшего сентября, взял его штурмом… О каковом отменном и храбром подвиге генерал- майора Дорохова вменяю в приятный долг объявить по армии».
«Малую войну», как Кутузов называл партизанские действия, Мариупольский гусарский полк продолжал в «летучем корпусе» генерала Ожаровского. Направляясь по приказу Кутузова с отрядом к Смоленску, Ожаровский в пути узнал, что в селе Монастырщина расположились три французских полка и большой обоз. Он решил атаковать их, но опоздал: французы выступили за два часа до прихода отряда. Тогда Ожаровский послал вдогонку неприятелю «Мариупольского гусарского полка майора Ракшанина с отрядом», а сам двинулся на Красное, под которым через три дня произойдет знаменитое сражение, где Наполеон, лично руководивший войсками, потерпит серьезное поражение от русской армии.
Но что же мариупольские гусары, что наш старый знакомый Ракшанин? Мы его видели семь лет назад в Австрии, он отличился в славном деле при Амштеттене, и о нем писал Кутузову в своем рапорте Милорадович. Правда, тогда Ракшанин был ротмистром.
Пока Ожаровский штыковым ударом, «не взирая на сильные картечные выстрелы», взял Красное, Ракшанин у села Кадино догнал французов, овладел большим обозом, два полка рассеял и уничтожил, а один — в полном составе — взял в плен.
Между тем Ожаровский, видя, что к Красному подходят большие колонны неприятельских войск, и не видя способов удержать город, оставил его и занял позицию в трех верстах, в деревне Кутьково. Вскоре разведка донесла, что в Красное вошли главные наполеоновские силы, сам император и его старая гвардия.
Целые сутки стояли партизаны на виду у всей французской армии, проходившей от Смоленска к Красному и далее. Наполеона такая дерзость возмутила, и он приказал генералу Руге с дивизией старой гвардии в семь тысяч человек окружить Кутьково и уничтожить отряд Ожаровского.
Предстояла схватка не с деморализованными, потрепанными частями, которые обычно оказывали слабое сопротивление, а с сохранившей полную боеспособность старой гвардией, гордостью французского императора. «Быстрое стремление столь превосходных сил в ночное время, — пишет Ожаровский в рапорте Кутузову, — не только не привело нас в замешательство, но даже было принято, свойственно российским войскам, с совершенным порядком и духом. Егеря, распавшись, удерживали нападающего неприятеля в трех колоннах, которые, подойдя под деревню, были встречены картечью из шести орудий; придя в большое замешательство, должны были еще выдержать атаку Мариупольского гусарского полка с фланга, а егеря наши, собравшись, ударили в штыки; неприятель был опрокинут, храбрые гусары, врубившись в их колонны, много положили на месте и взяли несколько пленных, в числе коих находится подполковник гвардии».
Получив от разведчиков сведения, что большая колонна французской конницы обходит деревню, Ожаровский отвел свой отряд. Неприятель попытался было преследовать его, но был остановлен заслоном из егерей и повернул к Красному. Тогда Ожаровский бросил в погоню мариупольских гусар и всех своих казаков. «Потеря с нашей стороны весьма малая, — докладывал он в штаб армии, — к сожалению, ранен храбрый майор Ракшанин».
Он был достойным мариупольцем, этот храбрый майор Ракшанин!
В рапорте Александру I о сражении под Красным Кутузов с похвалой упоминает Мариупольский гусарский полк.
Через три дня после Красненского сражения Ожаровский получил приказ продолжать движение впереди французской армии и взять Могилев. «…Неприятель имеет большие запасы в сем городе, сделал некоторые укрепления, но для защиты оных не имеет довольного числа гарнизона, ибо в оном находится 2000 больных и до 500 человек вооруженного войска».
Получив этот приказ, Ожаровский, находившийся в Шклове, тотчас выступил на Могилев двумя колоннами. Местные жители, радостно встречавшие партизан, рассказали, что часть французского гарнизона, оставшаяся в городе, грозит сжечь Могилев. Тогда Ожаровский посадил егерей (пехотинцев) на коней полтавских казаков и вместе с мариупольскими гусарами и конной артиллерией поскакал к городу. Гарнизон был рассеян, офицер и 100 солдат взяты в плен, а город — спасен от уничтожения.
Признаюсь, когда писал эти страницы, очень опасался, что перегружу их цитатами из документов давно минувших дней, и многое оставил за пределами книги. Но разве можно забыть такие славные дела, как спасение в 1812 году города Могилева от уничтожения, и многие другие подвиги?! Мне очень хотелось упомянуть каждого мариупольца, храбро защищавшего Отечество, и да не сочтет читатель избыточным те подробности, которые привожу здесь. Ведь наш девиз «Никто не забыт и ничто не забыто» в такой же степени относится к Отечественной войне 1812 года, как и к Отечественной — Великой. В таких делах срока давности не бывает.
Но продолжим наш рассказ.
Кроме продовольствия, захваченного во французских складах, Ожаровский велел со всей округи свезти продукты и организовать выпечку хлеба для подходившей русской армии.
И освобождение Могилева, и меры по обеспечению армии продовольствием вызвали у Кутузова чувство глубокого удовлетворения, и в тот же день-13 ноября — он направил благодарственное письмо Ожаровскому.
Эта благодарность относится, конечно, и к мариупольским гусарам, хотя ни они, ни другие воинские части, участвовавшие в освобождении Могилева, в письме не упомянуты. Как и в приказе — читатель, вероятно, обратил внимание — о взятии Вереи: там тоже отмечена лишь заслуга Дорохова. Что поделаешь? Видимо, глубоко прав был Александр Трифонович Твардовский, когда иронизировал: «Города сдают солдаты — генералы их берут».
Прежде чем закончить рассказ об участии мариупольцев в «малой войне», хочу отметить, что в отряде Ожаровского плечом к плечу с русскими храбро сражались два украинских казачьих полка — 3-й и 9-й Полтавские, сформированные уже в ходе войны. Этот отряд был одним из многих свидетельств того, как представители двух братских народов самоотверженно сражались за общее дело защиты своей Родины. Да и в составе Мариупольского гусарского полка было много украинцев. Ограничусь лишь единственным примером: в одном из донесений рассказывается об унтер-офицере Михаиле Пономаренко, который в бою взял вражеский «кирасирский почетный штандарт» и сумел сохранить его, хотя под ним в том бою убили лошадь.
Лев Яруцкий
«Мариупольская старина»
Фото сайта http://4-mgp.summercamp.ru/