Далече северной столицы: Пушкин в Приазовье — 1

 

В конце мая 1820 года по Мариупольскому тракту вслед за экипажами генерала Раевского, выехавшего из Екатеринослава на Кавказ, быстро катилась коляска, похожая на кочевую цыганскую кибитку. В ней сидели двое – молодой поэт Александр Пушкин и высокий степенный старик Никита Козлов.

 Подорожная Александра Пушкина

Мысленно представляю себе путешественников тех далеких дней. Под дугой гремит колокольчик, слышно прерывистое дыхание лошадей. Вот, пожалуй, и все, что оживляло монотонный ритм езды по ухабистым степным дорогам. Среди рукописей и прочих бумаг в саквояже Пушкина лежит важный документ – Пашпорт за №2295, а в нем такая запись: «Показатель сего Ведомства Государственной коллегии иностранных дел Коллежский секретарь Александр Пушкин отправлен по надобностям службы к Главному попечителю Колонистов Южного края России г. Генерал-Лейтенанту Инзову; почему для свободного проезда сей пашпорт из оной Коллегии дан ему в Санкт-Петербурге мая 5 дня 1820-го года».

 

Подорожная давала право на смену лошадей на конно-почтовых станциях, через которые надо было проехать.

 

Как известно, Пушкин был подвергнут за свои вольнолюбивые стихотворения выселке на юг Российской империи в распоряжение генерал-лейтенанта И. Инзова. 6 мая 1820 года Пушкин покидает Санкт-Петербург, а уже 18 мая прибывает в Екатеринослав. Здесь он искупался в Днепре, заболел и с разрешения генерала Инзова выехал с семьей генерала Раевского на Кавказ и в Крым.

 

«Я вижу берег отдаленный…»

Гипотеза-реконструкция первой встречи А. С. Пушкина с Азовским морем

            Приазовская степь, южная граница Государства Российского… Кажется, нет ей ни конца, ни края: вокруг ковыль, буйные травы и больше не на чем остановить взор. И только места захоронения древних обитателей степи – величественные курганы – привлекали внимание А. С. Пушкина. Сидя в карете с генералом Н. Н. Раевским, он внимательно рассматривал их из окна, а позже, работая над поэмой «Кавказский пленник», возможно, вспомнил одинокие курганы-кладбища в приазовской степи и , обращаясь к своей музе, писал:

Любила бранные станицы,

                        Тревоги смелых казаков,

                        Курганы, тихие гробницы…

Экипажи мирно катили по степной дороге. Это старый военный трактат, которым ходили еще в средние XVIII века. Помнит дорога и степных кочевников, и войска Суворова. В те далекие времена южная дорога на Кавказ проходила по Мариупольскому тракту. В конце дня 29 мая 1820 года, приближаясь к Мариуполю, Пушкин и его спутники увидели Азовское море.

 

«… Мария первой увидела море, это было где-то близ Мариуполя. Она выскочила из кареты, бросилась бежать через степь, не замечая того, что он следовал за нею…» Так описывает Всеволод Воеводин встречу Раевских с Азовским морем в своей «Повести о Пушкине».

 

А теперь предлагаем прочитать небольшой отрывок из воспоминаний М. Н, Раевской, в замужестве княгини Волконской, которая описывает это же событие и участие в нем Пушкина так:

 

«В качестве поэта он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, которых встречал. Я помню, как во время этого путешествия, недалеко от Таганрога, я ехала в карете с Софьей, нашей англичанкой, русской няней и компаньонкой. Увидев море, мы приказали остановиться, и вся наша ватага, выйдя из кареты, бросилась к морю любоваться им. Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала, для забавы, бегать за волной, и вновь и вновь убегать от нее, когда она меня настигала: под конец у меня вымокли ноги, я, конечно, скрыла и вернулась в карету. Пушкин нашел эту картину такой красивой, что воспел ее в прелестных стихах, поэтизируя детскую шалость: мне было только 15 лет».

 

Эти «прелестные стихи» XXXIII строфы первой главы «Евгения Онегина» нам хорошо известны, вот они:

  Я помню море пред грозою:

                        Как я завидовал волнам,

                        Бегущим бурной чередою,

                        С любовью лечь к ее ногам!

                        Как я желал тогда с волнами

                        Коснуться милых ног устами!..

Как видно из приведенных строк, В. Воеводин считает, что эпизод встречи с морем произошел близ Мариуполя, а М. Н. Волконская утверждает: «недалеко от Таганрога».

 

Хорошо, принимаем на веру свидетельство Марии Николаевны. По ее воспоминаниям получается, что недалеко от Таганрога они впервые увидели море. Именно впервые, иначе как же можно объяснить то взволнованное чувство, которое испытала девушка-подросток при виде Азовского моря. Кто-то может сказать: какое это имеет значение, где впервые семья Раевских, а с ними и Пушкин увидели море? В том-то и дело, что имеет. Этот, казалось, незначительный на первый взгляд эпизод, стал предметом разногласия между литературоведами-пушкинистами, писателями, поэтами, повел к различным толкованиям.

 

Судите сами. М. А. Цявловский в «Летописи жизни и творчества А. С. Пушкина» вписал такие данные: «Май 30. Утром между поч. ст. Самбек и Таганрогом М. Н. и С. Н. Раевские, англичанка-гувернантка, няня и компаньонка выходят из кареты и любуются морем. Пушкин смотрит, как Мария Николаевна бегает по берегу, гоняясь за волнами».

 

Существует и другая точка зрения. П. П. Филевский в своей работе «К вопросу о посещении Пушкиным Таганрога в 1820 году», изданной в Ростове-на-Дону в 1927 году, высказывает мысль о том, что путь к Таганрогу шел на близком расстоянии от моря. «В одном месте – это могло быть у той части берега, где потом была выстроена станица Ново-Николаевская (ныне Новоазовск), или дальше, вблизи от буйной Лакедемоновки, — экипажи пошли вдоль самого берега, именно здесь они и увидели море».

 

Сошлюсь еще на одного автора. В статье «Я помню море пред грозою», опубликованной в газете «Приазовский рабочий» 6 июня1969 г., Л. Д. Яруцкий пишет: «… когда по требованию Марии остановили экипаж, путешественникам пришлось пройти какое-то расстояние к берегу. Это могло быть где-то около Широкино, во всяком случае, недалеко от села». Нелишне будет привести здесь и суждение известного писателя Л. П. Гроссмана. По его мнению, строфа «Я помню море пред грозою…» относится к иной встрече – уже на берегу Черного моря.

 

Итак, мнения разделились: одни считают, что встреча с Азовским морем произошла близ Мариуполя, другие – недалеко от Таганрога, третьи – в районе буйной Лакедемоновки, четвертые – у села Широкино, а пятые, вообще, перенесли место встречи в Крым на побережье Черного моря. В чем же дело, почему так полярно расходятся мнения исследователей? Где истоки ошибки? Сомнения, как и доказательства, подвержены цепной реакции. Обнаруженное несоответствие в версиях заставляет проверить так же убедительность и других предположений. Начнем с того, что большинство существующих версий, отличаясь в деталях, сходятся в главном, а именно: событие это произошло на побережье Азовского моря. В вот версия о том, что встреча могла произойти в районе села Широкино Новоазовского района Донецкой области, при детальном рассмотрении вызывает возражения. Во-первых, село Широкино, которое расположено в устье балки Широкой у самого берега моря, нельза отождествлять с почтовой станцией «Широкая», «первой почтой за Мариуполем», которая находилась на Таганрогском тракте в десяти верстах от береговой линии; во-вторых, по данным почтовой карты проходил Екатеринославской губернии за 1821 год, Таганрогский тракт не проходил вдоль берега моря, и поэтому семья Раевских, а сними и Пушкин не моги проездать через село Широкино, и, наконец, если согласиться с вышеупомянутой версией, то получается, что генерал Раевский вдруг решил сойти с официального тракта, где расположены почтовые станции, на проселочную дорогу, по которой они вынеждены были бы ехать, не меняя лошадей, да и то, только до Миусского залива.

 

Что же касается истоков ошибки, то мы полагаем, что они в воспоминаниях княгини Волконской. Свои мемуары Мария Николаевна писала сорок лет спустя после событий, когда многие факты забылись, а некоторые спутались в памяти. Так, мемуаристка вполне могла забыть о городе Мариуполе, Таганрог же остался в памяти, как место, связанное, скажем, с кончиной Александра I. Закономерен и другой вопрос: где же все-таки произошла встреча семьи Раевских с морем? Попытаемся, если не неайти истину, то хотя бы приблизиться к ней. Ограниченное число прямых и косвенных источников заставляет на пристально вчитываться в единственный документ – письмо-дневник генерала Н. Н. Раевского, которое он написал под свежим впечатлением 13 июня 1820 года из Константиногорска (ныне Пятигорск) дочери Е. Н. Раевской. В этом письме есть строки, на которые необходимо обратить особое внимание, вот они: «Близ Мариуполя открыли глаза наши Азовское море…» и далее: «На первой почте за Мариуполем встретили мы жену Гаевского». Эти строки, вне всякого сомнения, надежднее любых, даже самых объективных воспоминаний. Попробуем разобраться в этих словах. Слово «близ» по словарю В. Даля означает: «недалеко», «подле», «около». Следовательно, Азовское море они могли увидеть не доезжая до Мариуполя. Предвижу вопрос: почему не доезжая? Да потому, что путешественники двигались со стороны Екатеринослава на Мариуполь. Еще более вырительно свидетельствует в письме сам генерал Раевский: после фразы «близ Мариуполя» идет другая фраза «на первой почте за Мариуполем».

 

На наш взгляд, выводы исследователей в той части, которая относится к определению места встречи Раевских с азовским морем, основаны на не совсем точном толковании письма генерала. Дело в том, что их ввело в заблуждение само слово «близ». Оно имеет одинаковый смысл: как до Мариуполя, так и за ним, тоже будет «близ». Между тем, в письме Раевского четко прослеживается маршрут движения экипажей по степной дороге в сторону Мариуполя. По данным «Нового указателя почтовых дорог Российской империи» за 1803 год и карты Екатеринославской губернии за 1821 год, близ Мариуполя, со стороны Екатеринослава в 24 верстах от города и в 3-4 верстах от берега моря находилась почтовая станция при овраге Камышеватом – почта Ялта. Что же касается фразы: «Открыли глаза наши Азовское море», то создается впечатление, что Н. Н. Раевский не случайно применил это выражение. В толковом словаре В. Даля есть такое определение этим словам: «открыть неведомое». Выходит, что слова Раевского – «открыли глаза» – далеко не риторическая фраза, а свидетельство того впечатления, которое произвело на генерала внезапное появление Азовского моря.

 

Итак, в какой же части азовского побережья произошел эпизод, который описан в замечательной строфе первой главы «Евгения Онегина»? Из изложенных фактов, рассуждений появилась возможность сделать следующее предположение: после долгой и утомительной поездки по пыльной степной дороге, «без всякой перемены и предмета, на котором бы мог взор путешествующего остановиться», семья Раевских, а с ними и Пушкин открыли для себя неведомое им Азовское море. Событие этого могло произойти на Мариупольском тракте между почтовыми станциями при овраге Камышеватом и Мариуполем или в районе Клиновой балки, которая находится в четырех верстах от западной границы города, откуда хорошо просматривается море. Предложенная версия, в которой объединяются события, суждения и  факты, дает, по нашему мнению, возможность приблизиться к истине, приобретая при этом достоверный характер. Кроме того, эта версия намечает новую «географию» встречи А. С. Пушкина с Азовским морем.

Аркадий ПРОЦЕНКО