БЫЛ ЛИ ГОРОД ПАВЛОВСК?

«Мариуполь… не имеет хотя бы какого-либо исторического очерка, вследствие чего между аборигенами ходят весьма разноречивые толки об основании города; существует разногласие и по вопросу о названии, данном городу».

Г. И. Тимошевский, «Мариуполь и его окрестности»   1892 г.

Прошло 100 лет с гаком с тех пор, как эти строки были напечатаны в Мариуполе в типографии А. А. Франтова, да вот — не устарели. Нет, я имею в виду не очерки истории города, их, если еще и разные путеводители присовокупить, — солидный реестрик получит­ся. Но первозданную свежесть сохранили слова историка и краеведа Григория Ивановича Тимошевского о том, что среди аборигенов (то есть коренных жителей, что означает этот латинский термин) «хотят весьма разноречивые толки об основании города». Более того, эти неувядаемые дискуссии с особой силой и страстью разгорелись в годы нашего нынешнего Ренессанса, нашего нынешнего национального Возрождения.

Одни убежденно говорят, что корни Мариуполя уходят в глубь веков, чуть ли не в XIV, когда лихие запорожцы впервые появились в этих местах. Другие не менее убежденно тянут на себя одеяло славы первооснователей Мариуполя и утверждают: запорожцев еще на свете не было, когда в устье Кальмиуса уже стоял древний город Домаха.

И я вспоминаю архиепископа Херсонского и Таврического Гавриила, который, когда не только нынешних спорщиков, но и их прапрадедушек на свете не было, писал: «Некоторые полагают, что он (Мариуполь. — Л. Я.) поставлен на том месте, где находился некогда город Домаха, но вряд ли это справедливо».

Участвуя в этих словесных баталиях, и я, грешный, значительно удлинил цепочку исто­рических названий: Домаха (Домахия, Адомахия) — Кальмиус — Павловск — Мариуполь — Жданов — Мариуполь. В ряду этих названий только Домаха (как древний греческий город- полис) казалась мне легендарной и недостоверной, но о Павловске я никогда так не думал. Мне не приходило в голову брать под сомнение это первоначальное имя города, потому что руководствовался принципом, формулированным еще в фамусовской Москве: «Не я сказал — другие говорят». Пока не явилась мысль самолично проверить, что именно «другие говорят», по уважаемым энциклопедиям, словарям, справочникам. И что же вы думаете выяснилось? Ни один из доступных мне справочных источников (кроме единственного, о котором у нас еще речь впереди) не утверждает, что Мариуполь, прежде чем получить свое историческое имя, назывался городом Павловском.

Путешествие по энциклопедиям

Начал я свой рейд, разумеется, с «Энциклопедического словаря» Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона, лучшей, по общему признанию, энциклопедии дореволюционной России. На стра­нице 634 XVIII-A тома читаю: «Некоторые археологи полагают, что на месте Мариуполя был в древности г. Адомаха. Настоящий город основан в 1779 году греками — выходцами из Крыма».

Так считали в конце XIX века сведущие люди. (В скобках добавлю, что не менее компе­тентные специалисты добавляли: существование древнего города на месте нынешнего Ма­риуполя ничем не подтверждено).

«Мариуполь возник в 1779 году как греческая колония», — читаю в «Новом энциклопе­дическом словаре» (т. 25, стр. 717), вышедшем в Петрограде без указания года издания, судя по всему, после революции, но не позднее 1924 года, когда Петроград был переименован в Ленинград. Словарь выпустило в свет акционерное общество «Издательское дело Брокгауз- Эфрон».

Не менее знаменитый словарь Гранат (издание 7-е, совершенно переработанное, т. 28, стр. 201 ) в этом случае оскандалился. Он тоже утверждает, что Мариуполь основан в 1779 году греками из Крыма, но допустил досадную опечатку: вместо 1779 напечаталось 1789.

(Замечу кстати: примерно такого же характера опечатка сыграла злую шутку с Американской энциклопедией. Напечатав в 1973 году на 773 странице 29-го тома статью «Жданов», она сообщает, что город основан крымскими греками в 1880 (?!) году и назван Мариуполем. Первая восьмерка в этой дате нахально заняла законное место семерки. 1780 год как время основания Мариуполя мы встречаем и в других источниках: они принимают за точку отсче­та именно этот год, когда митрополит Игнатий привел свою паству в Приазовье).

Далее продолжим свою экскурсию по послеоктябрьским справочникам и раскроем 1-е издание Большой советской энциклопедии. На столбце 141-м 38-го тома читаем: «Мариу­поль — город и порт на Азовском море. Основан в1780 г. греками, переселенными императ­рицей Екатериной 11 из Крыма». Здесь мы видим первое по времени (если не считать опе­чатки в словаре Гранат) изменение возраста города, но в сторону омоложения: не 1779-й, а 1780-й.

Второе издание БСЭ эту ошибку исправило (т. 15, с. 607): в статье «Жданов» сказано: «Мариуполь основан в1779 г.»

Как видим, греки-переселенцы из Крыма из основателей города уже разжалованы: к этому времени в результате «мудрой сталинской национальной политики» они попали в раз­ряд граждан второго сорта. Что же касается запорожских казаков, имеющих несомненное отношение к заселению Приазовья, в том числе и устья Кальмиуса, они еще не упоминают­ся, потому что в то отнюдь не веселое время тоже ходили в пасынках,

И только пятый том Української Радянської Енциклопедії (с. 48), вышедший во время хрущевской оттепели в 1961 году, восстановил, наконец, историческую справедливость и впервые дал соответствующую подлинным фактам точнейшую, на мой взгляд, формулиров­ку: «Micто засновано у 1779 р. на землях колишнього запорізького зімовника Домахи i назване за указом Катерини II Маріуполем (Маріанополем)».

Но оттепель сменилась заморозками, а проповедь дружбы народов СССР, усиленно рас­пространявшаяся апостолами коммунизма, нисколько не помешала делению наций на «лю­бимчиков» и «постылых». К последним относились и мариупольские греки, которых в пе­чально памятном 1937 году подвергли форменному геноциду, а в послевоенные годы — ог­раничению в правах и всяческим притеснениям.

Именно с этими обстоятельствами связана вторая попытка скорректировать возраст Мариуполя, носившего в то время зловещее имя сталинского идеолога Андрея Александро­вича Жданова. На этот раз город сделали старше, «назначив» ему годом рождения не доку­ментально зафиксированный — 1779, а фальсифицированный — 1778.

Как-то один из моих читателей заметил:

— Ну что вы придаете значение такой ерунде: в 1779 основан Мариуполь или годом раньше — велика важность!

О santa simplicitas!

О святая простота!

Конечно, тогдашним отцам города понравилось услужливое «открытие» научного со­трудника местного краеведческого музея, дававшее возможность досрочно получить по слу­чаю двухсотлетнего юбилея ордена и прочие отличия. Но дело было не только в этом. Я бы даже сказал не столько в этом. Больше всего возмущал меня и тогда, когда я вынужден был «молчать в тряпочку», и возмущает теперь, когда, слава Богу, есть возможность сказать все, что думаешь, откровенно грекофобский душок, основанного на фальсификации решения пе­редвинуть на 1778 год основание Мариуполя. Это было прежде всего ПОЛИТИЧЕСКОЕ решение. Потому что «открытие» Сотрудника (давайте впредь так называть автора нового года рождения города) отбирало у греков Приазовья честь основания города в устье Кальми­уса, которая — в полном соответствии с исторической действительностью и правдой — признавалась за ними всеми объективными историками, всеми, как мы убедились, порядоч­ными и честными энциклопедическими изданиями.

В чем же заключалась суть «открытия» Сотрудника?

Карта 1778 года

Он, Сотрудник, обнаружил карту 1778 года, на которой черным по белому был обозна­чен Павловск. Значит, предшественник Мариуполя город Павловск уже существовал, когда греки еще обретались в Крымском ханстве и о побережье Азовского моря и не помышляли.

Сомнительность этого «документа» лежала на поверхности, и не только высококвалифициро­ванная научная экспертиза легко бы это выяснила. Это было ясно и эрудитам из горкома партии, тогдашнего вершителя судеб Жданова. Поэтому-то они и не подвергли «открытие» строго науч­ной проверке, как непременно следовало поступать в таком серьезном случае. Они предпочли решить вопрос единодушным, по обычаям того времени, поднятие рук некомпетентных лю­дей, имевших об обсуждаемом вопросе весьма туманное, если мягко выразиться, представле­ние. И рахитичная аргументация Сотрудника была признана достаточной. Потому что она давала повод принять ПОЛИТИЧЕСКОЕ решение, которым они убивали сразу двух зайцев: на целый год приближали вожделенный праздник 200-летнего юбилея и — главное! — утирали нос грекам, нахально претендующим на роль основателей Мариуполя.

Объясню, почему аргументация Сотрудника была липовой.

Во-первых, на карте 1778 года Павловск был обозначен без указания его статуса. Между тем на этой карте обозначены многие населенные пункты, и по сей день не ставшие города­ми, а так и оставшиеся селами. Следовательно, обозначенный Павловск в 1778 году мог и не быть ГОРОДОМ, и нет оснований считать эту дату началом Мариуполя как города.

«Может, Павловска-то — города не было?»

Читатель, надеюсь, заметил, что во всех энциклопедических источниках, в которые мы заглядывали, чтобы определить возраст Мариуполя, Павловск не упоминается. Нигде, ни разу. Давайте для верности еще раз заглянем в такой научно добросовестный и независимый источник, как Британская энциклопедия. В 1958 году (вот вам образчик знаменитого консер­ватизма англичан: Мариуполь уже десять лет как назывался Ждановом, но БЭ публикует статью о нем в томе на «М») она писала, что Мариуполь основан в 1779 году греками эмиг­рантами из Крыма. Британские энциклопедисты упоминают и древнюю Адомаху, на месте которой, по преданию, возник Мариуполь, но вот о Павловске — ни слова.

Не странно ли? И почему бы это?

Тут мы должны вспомнить, что возраст городов принято определять следующим обра­зом. Во-первых, по первому упоминанию в летописях или других древних документах. Это относится к городам, возраст которых исчисляется тысячелетиями или, по крайней мере, многими веками. Так, например, определен возраст Ростова Великого — 862-й год. Или Москвы. Конечно, в 1147 году Москва никаким городом не была, а представляла собой, ду­маю, несколько изб, поставленных по приказу Киевского князя Юрия Долгорукого, но имен­но тогда она была упомянута в летописи и поэтому считается годом ее рождения.

Что же касается старинных городов, то их возраст принято отсчитывать не со дня их возникновения как населенного пункта, а с момента, когда они получили статус города по­становлением правительства страны.

К примеру, Одесса отметила свое 200-летие в 1994 году, хотя хорошо известно, что на ее месте, задолго до того, как де Рибас заложил город, находилась турецкая крепость Хаджи — бей. Так вот, не со дня основания упомянутой крепости, которую, к слову сказать, штурмом взяли казаки, вчерашние запорожцы, под командованием командира Мариупольского легко­конного полка де Рибаса, отсчитывает свой возраст Одесса, а с того года, когда постановле­нием правительства ей был присвоен статус города — 1794 года.

А когда же официально получил статус города наш Мариуполь?

Откроем рескрипт светлейшего князя Григория Александровича Потемкина азовскому гу­бернатору В. А. Черткову от 29 сентября 1779 года. Вот что там сказано о греках, переселенных из Крымского ханства: «Город их наименовать Мариуполь, который, расположа порядочным обра­зом, построить либо на берегу Азовского моря при устье реки Кальмиуса или при устье реки Соленой, именуемый Искалецом (нынешний Кальчик—Л. Я.), впадающий в речку Кальмиус…».

На четвертый день после подписания этого документа, то есть 2 октября 1779 года, Ека­терина II наложила на него свою резолюцию: «Быть по сему».

И именно в тот день, 2(13) октября 1779 года, Мариуполь вошел в число 240 городов, указы об основании которых скреплены собственноручной подписью Екатерины II. Многие из них представляли собой жалкие деревни, а то и вовсе существовали только на бумаге и на свет так и не появились, а иные погибли, едва родившись. Но многие пошли в рост, окрепли и расцвели. В числе последних— такие, как Екатеринослав, Херсон, Николаев, Одесса и другие, счастливая судьба выпала и городу Мариуполю.

А как же Павловск? Неужели его и впрямь не было?

В. А. Черткову было велено заложить новый город в устье Кальмиуса для переселен­цев, которые должны были заселить пустынные в то время Приазовье и Причерноморье. Каких именно — этого он не знал. И как будет называться город, свыше указано не было. Василий Алексеевич набросал чертеж будущего города (и весьма удачный. Как мы уже говорили, он до сих пор признается солидными изданиями по градостроительству как об­разцовый) и поначалу называл его г. Кальмиус, о чем свидетельствует архиепископ Феодо­сии. Но, ликвидировав Сечь, стремились выкорчевывать и память о ней, поэтому Чертков будущему городу дал чисто царское имя — Павловск, в честь цесаревича, наследника пре­стола, сына Екатерины П. Но это было не официальное название, а, так сказать, рабочее (города-то еще не было), им, азовским губернатором, придуманное, но пока еще НЕЗА­КОННОЕ, неузаконенное, так как не было утверждено верховным правителем. Поэтому чертковский вариант — Павловск на Кальмиусе — в числе 240 упомянутых городов ни­когда не включался. А когда Екатерина II своей резолюцией «Быть по сему» одобрила и утвердила рескрипт Потемкина от 29 сентября 1779 года, азовский губернатор даже не заикнулся, что запланированный им город он уже назвал Павловском. 24 марта 1780 года В. А. Чертков издает указ по Азовской губернии, где во исполнение ордера Г. А. Потемкина велит своим подчиненным принять этот документ как руководство к действию. Он добро­совестно изложил рескрипт светлейшего князя без какого-либо отступления от текста, одоб­ренного императрицей, в том числе и о городе Мариуполе, а о Павловске даже и не вспом­нил.

Таким образом, никакого переименования Павловска в Мариуполь не было, потому что и самого-то Павловска не было — ни де-юре, ни де-факто, и, следовательно, нечего было и переименовывать.

Ну а Кальмиус? Кальмиуса тоже не было? А вот Кальмиус, запорожское селение на азов­ском берегу, как раз и был. Вот послушайте: «По свидетельству протоиерея Чернявского, по прибытии в 1780 году в предназначенный город Мариуполь, нашел там оставленный запо­рожцами Свято-Николаевский, крытый камышом молитвенный дом да до 7 запорожских куреней, один от другого на немалом расстоянии». Это цитата из книги протоиерея С. Серафимова «Крымские христиане (греки) на северных берегах Азовского моря» (Екатеринослав, 1901, с. 17, 2-е издание). Отец Серафим Серафимов, уроженец Старого Керменчика, закончил свой труд 14 декабря 1861 года, то есть через 81 год после прихода греков в Мари­уполь, свидетелем чего сам быть не мог. Но он ссылается на рукописный и до нас, к сожале­нию, не дошедший труд «Сведения о городе Мариуполе с его округом». Автор этой рукописи — благочинный протоиерей и настоятель Мариупольского собора Григорий Чернявский. Мы не знаем, в какие годы он жил и мог ли рассказывать о переселении по личным впечат­лениям. Зато достоверно известно, что отец Григория Чернявского в переселении участво­вал и был близок к митрополиту Игнатию, а именно: состоял при нем казначеем. Так что автор «Сведений о Мариуполе с его округом» писал со слов очевидца и участника истори­ческих событий, и, следовательно, сведения, сообщаемые отцом Серафимом Серафимовым, заслуживают полного доверия.

Таким образом, запорожское поселение Кальмиус было, пусть не де-юре, но в действи­тельности на месте, где был построен Мариуполь, оно существовало. И думаю, вряд ли мы погрешим против истины, если скажем, что один из куреней Кальмиуса назывался Домахой (об этом подробности смотри в главе «Что означает слово «Домаха»?).

Но был ли Кальмиус городом? Нет, конечно, хотя епископ Екатеринославский и Таган­рогский Феодосии не единожды употребляет выражение «г. Кальмиус». Просто неудобно было, мне кажется, центр обширнейшего Кальмиусского уезда называть деревней. Но об этом я уже писал в первом томе «Мариупольской старины».

Там же, на странице 39, я писал: «26 июля 1780 года переселенцы из Крыма заняли город Павловск на Кальмиусе… фактически тогда же Павловск был переименован в Мариу­поль». Когда писал сие, верил авторитету местных историков, не все документы лично про­анализировал. А когда это сделал, убедился, что переселенцы пришли не в Павловск, а в Мариуполь и никакого переименования вообще не было. Грешен я, каюсь, каюсь…

Конечно, в Азовской губернии Василий Алексеевич Чертков был царь и бог. Он лично многое мог, в том числе и давать названия новым населенным пунктам.

Он, разумеется, хорошо знал правила игры, и ему отлично известно было, что для утвер­ждения названия города требуется положительная резолюция матушки-императрицы. По, придумав новое название запорожскому поселению Кальмиус — Павловск — в честь един­ственного сына Екатерины, — разве мог он, Чертков, сомневаться, что непременно получит высочайшее одобрение?

И все бы получилось по задуманному, если вдруг азовский губернатор не получил бы известие (оно было для него, сообщает старинный источник, «как гром с ясного неба») отдать заложенный им в устье Кальмиуса город грекам — переселенцам из Крыма.

Таким образом, Павловск и Марианополь, первоначально предназначенный Екатериной для переселенных крымских греков, — это города-фантомы, города-призраки, они никогда не существовали в действительности. И, повторяю, Павловск никогда не переименовался в Ма­риуполь, так же, как и реально никогда не существовавший Марианополь никакого отношения к городу в устье Кальмиуса не имеет. Все это плод недоразумения и фантазии недостаточно внимательного изучения исторических документов мариупольскими краеведами.

Меня могут спросить: что же, документы, на которые вы ссылаетесь, они что, за семью печатями? В дальнем далеке, куда и добраться трудно да и командировочных не хватит? Нет, отвечаю. Они опубликованы в местных изданиях: «Мариуполь и его окрестности», «Весь Мариуполь». И Сотруднику, конечно, отлично известны. Так в чем же дело? А в том, что ревизия возраста города в 1978 году было, скажу еще раз , делом ПОЛИТИЧЕСКИМ. И хотя Владимир Ильич был совершенно прав, когда говорил, что факты — упрямая вещь, его на­следники, если нужно было протащить угодное им ПОЛИТИЧЕСКОЕ решение, бывали уп­рямее даже самых упрямых фактов. А услужливые сотрудники у них всегда находились.

Ну, хорошо, слышу я своего читателя, вы убедили нас, что энциклопедисты и ученые были правы, когда утверждали, что Мариуполь основан в 1779 году, они при этом опирались на полно­ценные исторические документы. Но почему же они считают основателями города греков? Ведь переселенцы из Крыма во главе с митрополитом Игнатием прибыли в город 26 июля 1780 года, когда тот уже месяцев десять как назывался Мариуполем? Значит, город уже был к их приходу?

Отвечаю: и был, и не был.

Как это понимать? А вот как.

Василий Алексеевич Чертков не только составил чертеж-проект будущего города, но и строить его начал. Так, например, он заложил храм Марии Магдалины (он располагался воз­ле нынешнего здания Укрсоцбанка). И все же города еще не было. Митрополит, пишут, при­быв в Мариуполь, поселился в бывшей запорожской крепости, которой командовал тогда прапорщик Горленский. По другому источнику, он жил в наспех вырытой мрачной и сырой землянке. Значит, к тому времени ни один дом еще не был достроен Чертковым, если даже для архипастыря не нашлось лучшего помещения.

Давайте еще раз заглянем в рескрипт (в переводе с латинского — предписание) Потем­кина от 29 сентября 1779 года. Объявив об учреждении города Мариуполя, провозгласив его центром Мариупольского уезда, светлейший тут же отдает распоряжение: «земское же прав­ление сего уезда учредить в крепости Петровской».

А почему же не в самом Мариуполе? Да потому что его, города, в натуре еще не было. По этой же причине переселенцы вынуждены были еще одну зиму «перекантоваться» в Бахмутском уезде, где их гостеприимно приняли украинцы: в Мариуполе жилье им еще не пост­роили. И в 1790-х годах мариупольские учреждения размещались в Таганроге, потому что в центре Мариупольского уезда еще не возвели приличествующие им здания.

Греки в Мариуполе, который де-юре, то есть на бумаге, существовал со 2 октября 1779 года, начинали, по существу, с нуля. Вот почему они считаются основателями Мариуполя, и совершенно, согласитесь, справедливо.

Но кто же был основателем Мариуполя, если называть поименно? Отвечают: митропо­лит Игнатий. И тоже справедливо. Но — не исчерпывающе.

Потому что и азовский губернатор Василий Алексеевич Чертков тоже был, согласитесь, основателем Мариуполя. Тем более, что не только на бумаге, но и въяве заложил он Божий храм и первые дома этого города.

И Суворов, блестяще эвакуировавший христиан из Крыма, в результате чего на карте Российской империи появился Мариуполь, — тоже может считаться основателем этого го­рода, хотя ни разу в жизни его не посетил.

Да и светлейший князь Григорий Александрович Потемкин и сама императрица Екате­рина 11, как мы видели, к этому доброму делу руку приложили.

Но когда я пишу и говорю об этом, мои друзья-греки в голос кричат: «Нет! Нет и еще раз нет! Митрополит Игнатий, и только он — основатель Мариуполя!». Куда рассудительней был архиепископ Гавриил, который в давние-давние времена называл преосвященного Иг­натия ГЛАВНЫМ основателем Мариуполя, подразумевая, что, кроме него, были и другие.

Он был мудр, архиепископ Гавриил.

(Продолжение следует)

Лев ЯРУЦКИЙ

«Мариупольская старина»