СУДЬБА «ТОВАРИЩА»

(Эта статья первоначально была опубликована на сайте 12 ноября 2012 года)

Говорят, что молчание памятников красноречиво. Сказано, может быть, и красиво, но истина, по-моему, малоутешительная.

Я стою в портовском сквере. На невысоком постаменте, очерченном строчками цветов, лежит огромный адмиралтейский якорь. Посетители часто останавливаются у этого оригинального памятника, читают скупую надпись: «Якорь с учебного парусного барка «Товарищ», потопленного фашистами в 1942 году».

— Папа, а что это за барк такой?

Папа недоуменно пожимает плечами.

Между тем океанский парусник, закончивший свою жизнь у мариупольских берегов, имеет такую героическую историю, что о нем, безусловно, следует рассказать.

Так уж случилось, что не только судьба «Товарища», но и имя его прославленного капитана тесно связаны с морскими воротами Донбасса — Мариуполем. В этом городе, у Зинцевой балки, в небольшом домике с верандой, обращенной к морю, в 1910 году поселилась семья помощника начальника Мариупольского порта. Прошел год, и на книжных полках, которые тянулись вдоль стен квартиры, появился тоненький сборничек стихов «На суше и на море», напечатанный в мариупольской типографии братьев 3. и А. Гольдрин. На титульном листе сборника стояла фамилия собирателя этой домашней библиотеки Д.А.Лухманова.

Дмитрий Афанасьевич был человеком исключительно яркой биографии. Он прожил без малого восемьдесят лет и почти все эти годы отдал морю, которое любил самозабвенно.

Можно назвать десятки портов, вспомнить экзотический Сингапур и знойный Буэнос-Айрес, Нагасаки и Аден, но даже при отличном знании географии не удастся, пожалуй, перечислить все те уголки мира, куда беспокойная судьба моряка забрасывала Д.А.Лухманова. Он был юнгой, матросом, коком, грузчиком, испытал чуть ли не все морские профессии, прошел увлекательный, но неимоверно трудный путь до капитана дальнего плавания, командовал океанским парусником, активно участвовал в спасении дальневосточного флота от захвата его белогвардейцами, воспитал целую плеяду советских моряков.

Д.А.Лухманов был не только знаменитым капитаном, но и известным писателем. Он автор не только трудов по морской практике, но и многих художественных произведений. В литературном наследии писателя-моряка находим и стихи, и рассказы, и автобиографические повести «Соленый ветер» и «Под парусами». Когда я писал статью о Лухманове, мне нужно было перечитать его книги. Я побывал в нескольких библиотеках и всюду получил одинаковый ответ: «На руках». И если сегодня, в век повального увлечения книгами о космических полетах, научно- фантастическими романами, читатель, в особенности молодой, до дыр зачитывает повести о плавании парусных кораблей, это служит лучшей и самой высокой оценкой писательского труда Д.А.Лухманова.

Но вернемся к «Товарищу».

Пусть слова «учебный парусный барк» не введут читателя в заблуждение и не вызовут у него представление о крохотной прогулочной яхте. «Товарищ» был океанским судном водоизмещением пять тысяч тонн, высота его мачт над водой составляла50 метров, а в своем основании они были толщиной около метра в диаметре.

Самая славная страница биографии «Товарища» — его плавание через Атлантический океан к берегам Южной Америки. Командовал в это время парусником капитан Дмитрий Афанасьевич Лухманов, которому было тогда, в 1926 году, под шестьдесят.

Хотя рейс считался учебным, «Товарищ» шел в Аргентину как торговое судно: флот страны был после гражданской войны малочисленным, и трюмы учебного парусника загрузили до отказа различными грузами.

Современники считали это плавание героическим, и они были правы. Судно прошло 20 тысяч миль под парусами, и все плавание длилось 14 месяцев. «Условия плавания на парусном корабле без современного оборудования, — пишет Лухманов, — невыносимо тяжелы. Не надо забывать, что на «Товарище» не было ни парового отопления на случай холодных дней, ни вентиляции для смягчения тропической духоты и жары. Не было рефрижератора, ледника, электрического освещения. Не было бани или ванны для купания команды. Не было опреснителя… До ремонта в Саутгемптоне не было ни лазарета, ни красного уголка, ни даже хороших спасательных шлюпок».

Рейс к берегам Южной Америки имел, кроме прочего, и громадное политическое значение. Во многих портах «Товарищ» был первым кораблем, который гордо нес на своем гафеле большой алый флаг с серпом, молотом и пятиконечной звездой. Популярность этого парусника среди трудящихся далеких южноамериканских стран была необычайно велика: тысячи людей перебывали на палубе советского судна, беседовали с его командой, приветствовали ее. Плавание «Товарища» широко освещалось не только в советской, но и в мировой печати. Репортаж о нем из СССР написал для газеты «На вахте» Константин Паустовский. 20-й номер «Огонька» поместил на своей обложке фотографию «Товарища», а на страницах журнала — статью о нем. Участник рейса Яков Яковлевич Шапошников показал мне вырезку из аргентинского журнала со статьей «Эль «Товарищ». «О нас ходили легенды, — пишет Лухманов, — мы скоро стали известны всему Саутгемптону под прозвищем «комредс оф «Комрэд» — «товарищи с «Товарища».

Каким же образом этот легендарный парусник попал в Мариуполь?

В предвоенные годы парусник был передан Одесскому мореходному училищу, а когда началась героическая оборона Одессы, он эвакуировался в Мариупольский порт.

Очевидцы рассказывают, что перед отступлением из Мариуполя фашисты подожгли и взорвали парусник. После войны, по рассказу главного диспетчера Азовского морского пароходства Н.Ф.Васильченко, затопленный «Товарищ» был поднят, но корабль находился в таком состоянии, что ремонтировать его уже не было смысла. С него сняли якорь и установили его в портовском сквере как памятник, а легендарный парусник пошел в переплавку, и, кто знает, может быть, в металлическом корпусе гигантов, бороздящих сегодня океанские дороги, есть и благородная сталь «Товарища».

В нашем городе живет участник плавания на «Товарище» в 1926-1927 гг. Василий Иванович Василенко. Я перелистывал его семейный альбом. Вырезки статей о «Товарище» из зарубежных газет и журналов, фотографии, фотографии, фотографии… Мужественные молодые лица и среди них шестидесятилетний Дмитрий Афанасьевич Лухманов. О своем капитане Василий Иванович говорит с благоговением, наизусть цитирует стихи Лухманова:

— Эти строки достойны пера Лермонтова.

В Москве, в библиотеке имени В.И.Ленина, я читал сборник «На суше и на море». Трезво говоря, выдающимся поэтическим талантом Д.А.Лухманов не был наделен, тем не менее его книга интересная хотя бы потому, что в ней запечатлено крупное событие в жизни Мариуполя, да и всего Донецкого бассейна.

После прокладки в 1882 году железной дороги из Юзовки в Мариуполь порт на Азовском море превратился в морские ворота Донбасса, и очень скоро выяснилось, что он не может справиться с грузами бурно развивающейся каменноугольной и металлургической промышленности юга России. К 1910 году в Мариуполе была построена новая угольная гавань и увеличены глубины акватории до7,3 метра, что позволило принимать океанские корабли. Это событие, между прочим, зафиксировано в Большой Советской Энциклопедии (3-е изд., т.9, стр. 129).

В сборник «На суше и на море» Лухманов включил стихи «Юлию Эдуардовичу Рего по случаю окончания землечерпательных работ по доведению Мариупольского порта и подходного к нему канала до24 футовглубины».

 

Двенадцать лет тому назад

Вы смело взялись за работу

И откопали чудный клад

На благо мировому флоту.

Под вашей честною рукой

Машины, люди — все сплотилось,

И силы не было такой,

Чтобы пред вами не сломилась.

Ряды железных черпаков

Упорно дно морское рыли,

И, вырвав миллион кубов,

Нам порт глубокий подарили.

«Сюда по чуждым им волнам

Пришли все флаги в гости к нам».

Француз веселый, хмурый швед,

Германец, грек и итальянец,

Австриец — хитрый наш сосед –

И старый волк морской британец

От берегов своей земли

Шлют нам за грузом корабли.

И вот плод вашего труда:

В порту былом для каботажа

Свободно грузятся суда

Полумиллионного тоннажа.

Явился спрос, явился сбыт,

Торговля наша расцветала,

Открылись банки и кредит,

И оборот для капитала.

Спасибо вам, мы знаем вас,

И прямо говорим без лести,

Без комплиментов и прикрас:

Вы человек труда и чести.

И, поднимая свой бокал

За вас от полноты душевной,

Мы пьем за светлый идеал,

Столь редкий в жизни повседневной.

 

В четырех разделах мариупольского сборника Д.Лухманова 44 стихотворения. Наиболее значительное «Памяти русских моряков, погибших в Цусимском бою».

Тогдашние политические взгляды Лухманова были весьма расплывчатыми. «И предложено нам столько всяких программ, что, как хочешь ты можешь стараться, — невозможно во всем разобраться». В иных строчках звучат критические нотки недовольства властью чистогана: «Я плачу о том, что герои мельчают, что люди богатство и власть только чтят, что муза и гений свой век отживают, и деньги повсюду лишь властно царят». Собственная же программа автора лежит не в политической, а в нравственной области: «Не воруй, не убей, бога в сердце имей, не завидуй богатству чужому, будь к себе также строг, как к другому. Почитай стариков, заступайся за вдов, не развратничай, лжи опасайся, да помочь всем просящим старайся».

В 1965 году я получил письмо от дочери Лухманова, Ксении Дмитриевны. Жена Д.А.Лухманова, Вера Николаевна, не смогла сама написать — ей тогда уже было 90 лет. Ксения Дмитриевна сообщила много интересных фактов из биографии своего отца.

Дмитрий Афанасьевич описал свою жизнь в повести «Соленый ветер», но из присущей ему скромности он опустил много интересных подробностей. Так, например, мне говорили, что в годы гражданской войны Лухманов, когда касса Доброфлота была пуста, платил матросам из своих личных сбережений. Эти сведения подтвердились.

Он горячо любил Россию, ее народ, и хотя до революции Лухманов сторонился политики, он приветствовал Октябрь и в 1920 году вступил в Коммунистическую партию.

10 июня 1935 года президиум ВЦИКа присвоил ему звание Героя Труда. Во врученной Д.А.Лухманову грамоте говорится:

«Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, отмечая Вашу выдающуюся, исключительно полезную деятельность в социалистическом строительстве, выразившуюся в том, что Вы, будучи капитаном дальнего плавания, рискуя жизнью, активно содействовали спасению Дальневосточного флота от захвата белогвардейцами, внесли ряд ценных научных трудов в морское дело… награждает Вас званием Героя Труда.

Председатель Всероссийского Центрального Исполнительского Комитета М.КАЛИНИН».

После плавания «Товарища» в Южную Америку Дмитрий Афанасьевич вернулся в Ленинград, где был начальником морского техникума. В 1936 году он принял участие в борьбе испанского народа с фашизмом. Ему было под семьдесят, когда он на пароходе «Трансбалт» доставил продовольствие и одежду детям бойцов Испанской Республики. Затем он был начальником морского техникума в Поти, где жил, выйдя на пенсию. Осенью 1941 года 74-летний Лухманов возвращается к любимой работе, на этот раз в Москве в Наркомате морского флота. Умер он 18 июня 1946 года в возрасте 79 лет.

А несколько лет назад в Москве вышла книга «Корабли-герои». Одна из ее глав посвящена «Товарищу», здесь помещены также фотографии легендарного парусника.

«Товарищ» между тем продолжает свой путь по морским просторам, готовя новую смену нашему славному флоту. Да, это не оговорка. После войны для Одесского мореходного училища был построен новый парусник, и ему присвоили имя его погибшего предшественника. Нередко это учебное судно заходит в наш порт. Тогда экипаж «Товарища» приходит в портовской сквер, чтобы возложить цветы к адмиралтейскому якорю с корабля- героя.

1965 г.

 

 

 

Постскриптум 1998 года

 

Первую свою статью о «Товарище» и его капитане я опубликовал в «Приазовском рабочем» в сентябре 1965 года. Она вызвала интерес у читателей и вскоре была перепечатана в областной газете «Социалистический Донбасс», что я воспринял как высокую честь.

За прошедшую треть века вслед за мной к этой теме обращались и другие мариупольцы. Одни пересказывали изложенное мной, не упомянув моего имени и не подозревая, должно быть, что подобное называется плагиатом. А вот Павел Терешков скрупулезно поработал над подшивкой «Мариупольской жизни» за 1910-1912 годы, когда Лухманов был помощником капитана Мариупольского порта, и нашел интересные подробности биографии Дмитрия Афанасьевича. Эти же детали в том же источнике обнаружил и я, но не хочу их сейчас «вставить в книжку» из уважения к первопроходческой работе моего уважаемого коллеги, к его содержательной публикации.

К лухманской теме мне, очевидно, еще придется вернуться, так как по неисчерпаемым капризам судьбы в Мариуполь попала его дочь, где в пароходстве служил капитаном-наставником ее муж А.М.Гольдберг, прославленный герой Великой Отечественной войны. Зять Лухманова, к сожалению, скоропостижно скончался в Мариуполе и похоронен на кладбище в порту. Но это тема для отдельного «рассказа краеведа».

С памятником в портовском сквере — адмиралтейским якорем с «Товарища» — я тоже претерпел немало приключений. После моей статьи соорудили небольшой постамент — до этого он лежал прямо на земле, — и якорь принял вид заправского памятника. Однако городское отделение Общества охраны памятников истории и культуры с необъяснимым упорством отказывалось зарегистрировать его как памятник. По требованию Общества я написал пространную справку о «Товарище» и его заслугах как корабля-героя, о котором рассказывается в одной книге рядом с описанием подвига «Варяга» и исторического — что ни говори — выстрела «Авроры», и успокоился: дело сделано. Но не тут-то было. Через какое-то время выяснилось, что якорь «Товарища» в числе памятников не значится, а справка моя утеряна. Я не поленился, написал еще одну — дело тем не менее с места не сдвинулось. С наступлением новой эпохи то Общество благополучно почило в Бозе, а памятник «Товарищу» в Мариуполе так и не получил официального статуса.

И еще. В своей статье 1965 года я указывал, что вызывает сомнение текст таблички, прикрепленной к якорю. Она сообщала, что «Товарищ» был потоплен гитлеровцами в 1942 году. Дата эта сомнительна, потому что в то время еще не решился исход Сталинградской битвы, еще не наступил перелом в ходе войны, и гитлеровцам не было никакого резона топить вполне исправное судно.

Читательские отклики подтвердили мое предположение. Мне сообщили, что немцы превратили парусник в тюрьму, где содержались проштрафившиеся наши военнопленные. А Валентина Ильинична Мальцева, ныне покойная, подсказавшая мне многие краеведческие сюжеты, в том числе и о «Товарище», рассказала мне, как гитлеровцы подожгли этот корабль, как горели его паруса. Это было жуткое и удивительно красивое зрелище, сказала она мне. Но потопили «Товарища» фашисты в сорок третьем, когда их выбивали из города.

Я предложил сделать поправку в тексте таблички. И что же вы думаете? С тех пор прошла треть века, а неточная надпись на памятнике так и не исправлена.

На этом мои злоключения с кораблем-героем не закончились. В 1993 году надумал я продолжить тему и написал статью «Мариуполь, парусник «Товарищ» и Маринеско». Ее зарубили. И, заметьте, не в пору большевистской цензуры, а в условиях свободы печати, гарантированной Конституцией. Вот уже пять лет прошло, сколько за это время напечатано «краеведческих» материалов, не имеющих даже отдаленного отношения к нашему городу или хотя бы Приазовью, а мариупольский материал до сих пор остается неопубликованным в периодике. Не странно ли?

Ту давнюю статью я публикую здесь впервые. Прочитайте ее, прошу. Может быть, вы сумеете объяснить, почему был отвергнут материал, принадлежащий перу именитого, чего уж скромничать, автора.

 

Лев ЯРУЦКИЙ

«Мариупольская мозаика»-2.