Еще и еще раз не перестаешь удивляться судьбам тех наших земляков, которым в 41-м, только окончившим школу, пришлось с оружием встать на защиту родины.
Это на их долю, фактически, не обученных «азам» военного дела, пришлись первые месяцы, да и годы, той тяжелой войны. Эти им — измученным и голодным, в изорванном обмундировании и без боеприпасов, отступая и выбираясь из многих вражеских «котлов», вопреки их молодому задору и геройству, приходилось оставлять врагу села и города, оставлять на растерзание своих стариков, матерей, сестер и малолетних братьев.
Л. Т. Жидовленко, в бытность работы в Хмельницкой области
Это они горели в подбитых танках, их громила в окопах и колоннах вражеская артиллерия и авиация, их сбивали в самолетах и топили на кораблях.
И сколько их тогда погибло — до сих пор неизвестно. У многих из погибших не осталось даже могил, ибо некому было тогда хоронить убитых – погибали все!
А те, кому суждено было выжить, и пройти обратный путь освобождения своей земли от врага, слава Богу, потом, после войны хоть как-то еще пожили, и еще много чего свершили, многого достигли.
Но вот и их ряды с каждым годом редеют, а «Книга памяти» пополняется дополнительными страницами. И в дни печального юбилея, когда вспоминаются былые сражения, с особой болью замечаешь, что многих ветеранов уже нет с нами.
Еще во время Первой мировой войны в наш город приехали молодые супруги — Терентий и Варвара Жидовленко. Поселились они на Слободке, в доме Алексеева (это — Морская, 17; потом ее почему-то назвали именем Розы Люксембург, а теперь переименовали на Земскую). А в 1918 году у них родился сын Леня.
С открытием завода «Азовсталь» Терентий Степанович стал работать токарем в ремонтно-механическом цехе. Но ему не повезло: отлетевшей из-под резца стружкой выкололо глаз. Став инвалидом, он открыл на базаре маленькую мастерскую, где ремонтировал «бытовую» технику — примусы, швейные машинки, велосипеды, и точил колюще-режущий инструмент. Варя же воспитывала сына.
Леня Жидовленко, как и вся ребятня, жившая в округе базара, до 7-го класса учился в
3-й неполной школе, завершал же учебу — в 1-й, десятилетке. Затем поступил в Ростовский медицинский институт.
Когда началась война, студентов-медиков перевели на ускоренные курсы военных врачей, в Харьков. Но фронт приближался, и курсы «переехали» в Саратов. Окончив их, Леонид получил направление в 301 дивизию, где был назначен старшим военврачом 832 артиллерийского полка.
В боях на Изюмско-Барвенковском направлении молодой врач с группой тяжело раненных красноармейцев оказались в окружении. В течение шестнадцати суток бойцы пытаются вырваться из вражеского кольца, но попадают в плен. Их отправляют в полевой лагерь, где молодой врач, как может, помогает им.
Неожиданно его и других пленных командиров угоняют в Харьков, заключают в тюрьму на Холодной горе. Но оттуда ему удается вырваться – его взяли доктором в эшелон военнопленных, отправлявшийся в Шепетовку, как потом выяснилось, фактически, в лагерь смерти.
Не теряя надежды на спасение, Леонид подбирает из заключенных группу таких же отчаянных, как и сам, и им удается совершить побег. Немецкая охрана как раз праздновала свое рождество, а им удалось перерезать колючую проволоку ограждения и подползти к воротам, где их поджидал грузовик, приезжавший в пищеблок лагеря.
Отъехав несколько километров, они бросили грузовик и устремились к лесу. На счастье им встретился связной партизан, который и повел их в отряд. Пройти тем беднягам (без верхней одежды) пришлось более 30 километров. И все по занесенным снегом лесным тропинкам, и в лютый мороз.
Попали они в отряд Антона Одухи. Там обрадовались приходу врача, так как многим партизанам требовалась медицинская помощь. Первым пациентом Леонида стал раненный в руку комиссар отряда. А после началась партизанская жизнь и его полевая «врачебная» практика. Каких ему только не пришлось сделать операций? И это в самых неблагоприятных условиях: при недостаточном освещении, отсутствии нужных инструментов, медицинских препаратов, перевязочных материалов. Бывало и так, что ему приходилось отложить скальпель, а брать свой автомат и вступать в бой с врагом.
В боевой характеристике врача-хирурга, майора медицинской службы было записано: «Тов. Жидовленко Л. Т. за время пребывания в партизанских отрядах проявил себя в боях с врагом смелым, дисциплинированным человеком. Находясь в должности главного врача-хирурга походного лазарета в партизанском объединении под командованием А. Н. Сабурова, в любых условиях и обстановке оказывал раненным бойцам и командирам квалифицированную помощь, совершая в походных условиях партизанского кочевья чудеса в медицине. Также помогал, как врач, и населению в тылу врага».
За боевые заслуги он был награжден двумя орденами Красной Звезды и партизанской медалью. Ему и его служению родине Сабуров посвятил в своей книге воспоминаний целую главу.
Пройдя с партизанами почти всю Украину, после освобождения города Станислава (теперь – Хмельницкий), Жидовленко остается там. Вскоре его назначают заведующим отделом здравоохранения. А через некоторое время его переводят в Одессу, где назначают начальником Управления курортами профсоюзов Одесской области.
Целиком понятно, что и в мирные дни его военная биография получила героическое и благородное продолжение. Так, во время его долголетней командировки в Алжир, там случилось несчастье – в порту Аннаба, во время разгрузки египетского судна произошел взрыв, повлекший за собой более ста человеческих жертв. И сразу же группа наших врачей, возглавляемая Леонидом, бросилась на помощь, хотя раненные были и среди наших.
К операционным столам стали все врачи, хоть и не все были хирургами, и в течение нескольких суток вели борьбу за жизни потерпевших людей. Большинству жизнь была спасена. За это в благодарственном письме посла Леониду Терентьевичу писалось, что все гордятся его организованностью, смелостью и гуманизмом, с которым он работал, оказывая медицинскую помощь потерпевшему алжирскому населению. «Ваша работа высоко оценена алжирским правительством и нашим народом».
Вскоре и в центральных газетах Союза была опубликована благодарность советским врачам, среди которых значились Леонид Терентьевич и Лидия Бруновна Жидовленко – его верная супруга и коллега по работе.
Эту красивую девушку из интеллигентной семьи Леня приметил еще в школьные годы. Их дружба постепенно переросла в любовь. Врачом стал и их старший сын Виталий.
Возвратившись, Жидовленко продолжил свою работу в органах здравоохранения. За работоспособность, доброту и честность в Одессе его и уважали, и любили. А друзья, учитывая специфику национального состава этого города, шутили, что «в Одессе всего один русский, и тот – Жидовленко!». Там же, за успешное выполнение пятилетнего плана Леонид Терентьевич был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Несмотря на большую занятость летом, во время курортного сезона, он все же выкраивал время, чтобы приехать в свой родной город, навестить родителей и встретиться с друзьями школьных лет, теперь уже ветеранами, выдающимися людьми, но в душе — все теми же мариупольскими мальчишками.
Конечно же, собиралась большая компания. Легендарный в Мариуполе Женя Павлов, с Мало-Садовой, отважный «морской волк», десантник, заведовавший водной станцией. Додик Лабендик, с Торговой, героический защитник Севастополя, профессиональный фотограф. С Базарной улицы, Пава Букович, командир торпедных аппаратов на боевых катерах, работник пищепрома. Леня Бруй со Слободки, пилот бомбардировщика, машинист на «Азовстали». Из Горького приезжал Коля Улахов, танкист, начальник Управления Облисполкома. И, случалось, из Львова — Витя Чукарин, бывший артиллерист, а потом гимнаст, неоднократный чемпион мира и олимпиад.
Павлов организовывал морские поездки на рыбалку, обычно, на «дикий» берег между Ялтой и Юрьевкой, где тогда был нерукотворный заповедник и, как говорится, «не ступала нога человека» (это теперь там «негде яблоку упасть»!).
Там «Бойцы вспоминали минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они». Мне посчастливилось знать многих из них, участвовать в тех встречах, и я пытался запомнить их военные воспоминания (вот, если бы тогда были диктофоны!).
Собирая материалы для этого небольшого очерка о Леониде Терентьевиче, пришлось обращаться во многие инстанции, но сведений не находилось. Наконец, работник архива из одесского военкомата мне признался, что по бывшим воинам — участникам партизанского движения на оккупированной территории — у них сведений нет, так как в долгие послевоенные годы партизаны негласно считались «изменниками родины». Вот так правящий тогда режим благодарил своих сынов за борьбу в тылу врага!
Умер Леонид Терентьевич в 1983 году. Уже ушли из жизни и его жена, которую все мы называли Лялей, и оба их сына. И среди ближайших родственников, кому было бы весьма приятно прочитать эту публикацию, остались единицы.
Я же посчитал своим моральным долгом написать о нем, чтобы люди узнали: был такой замечательный человек, наш земляк, честно выполнивший свой долг перед родиной, перед своим народом.
Послевоенную часть жизни он (как и многие его неординарные сверстники) прожил в другом городе, и это понятно: «большому кораблю – большое плаванье!». Но память о нем пусть, хотя бы вот таким образом, войдет в историю и нашего города, и надолго сохранится в наших сердцах!
Олег КАРПЕНКО, 10.09.08.