КИНОРЕЖИССЕР ЛЕОНИД ЛУКОВ

(Эта статья первоначально была опубликована на сайте 5 ноября 2012 года)

В одном из писем известного писателя Бориса Горбатова Леониду Лукову есть такие шутливые строки: «В общем, вы тут «национальный герой». В Мариуполе хотели соорудить памятник Вам возле Вашего дома, но не знают, где этот дом и где эта улица».

Когда в наш город приехала сестра Л.Д. Лукова, она повела меня на оживленную Митрополитскую (в то время улица носила имя Карла Либкнехта) и показала малоприметный дом, отмеченный лишь скромным коммунхозовским номером «18», в котором 2 мая 1909 года родился будущий народный артист Российской Федерации, заслуженный артист Узбекской ССР, заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат Государственных премий СССР Леонид Луков.

Здесь я позволю себе небольшое отступление.

Когда впервые написал о мариупольце Л. Лукове, я и не подозревал, что знаменитый кинорежиссер – еврей. Я понял это, лишь когда разыскал его сестру и узнал, что зовут ее Сарра Давыдовна. А о том, что друг Лукова, писатель Борис Горбатов еврей, я узнал совсем недавно, с наступлением у нас эпохи гласности.

Не скажу, что меня совершенно не интересовало национальное происхождение героев моих «рассказов краеведа». Но в первую очередь для меня имело значение, какой вклад в науку, культуру и жизнь страны сделал тот или иной человек. Зато «пятой графой» весьма внимательно интересовались те, которые пропускали (или не пропускали) в печать мои писания. Так, в одной из статей я рассказал о встрече и переписке с Саррой Давыдовной. В опубликованном варианте в целях маскировки ее библейские имя и отчество были усечены редактором до инициалов: С.Д. Лукова…

А теперь продолжим рассказ о талантливом кинорежиссере.

Его творчество настолько значительно, что невозможно написать историю советского кинематографа, не уделяя почетного места фильмам нашего земляка. «Большая жизнь» и «Два бойца», «Александр Пархоменко» и «Это было в Донбассе», «Рядовой Александр Матросов» и «Олеко Дундич», «Две жизни» и «Разные судьбы» — вот далеко не полный перечень фильмов, начинающихся с титров: «режиссер-постановщик Леонид Луков». Среди перечисленных произведений есть и такие, которые справедливо считают классикой советского (сколь ни режет слух этот эпитет, без него не обойтись. Когда-то мы смеялись над лозунгом «Советское – значит отличное». Но не всегда «советское» означает бездарное. Этим словом обозначается целая эпоха в жизни громадной державы – СССР, в которой (жизни) всякое было – не только плохое). Непрестанные творческие поиски приводили этого большого мастера в самые различные края огромной страны. Он работал во многих городах и побывал «в разных странах иностранных». Но был край, которому он отдал всю любовь своего сердца, всю силу своего таланта. Это – Донбасс, певцом которого справедливо считают Леонида Лукова. И был город у моря, любимый и незабываемый – Мариуполь. В статье «Как я стал режиссером» он писал: «Мне вспоминается дом, в котором я родился, улицы, по которым бегал босиком, ровный шум морского прибоя и степи – дали просторных донбасских степей, куда меня тянуло всю жизнь неудержимо».

Он был сыном мелкого банковского служащего. Большая семья не имела своего жилья и едва сводила концы с концами. Свою трудовую деятельность Луков начал в двенадцатилетнем возрасте.

Одновременно Луков учился в электропрофтехшколе (ныне Мариупольский индустриальный техникум).

В те годы на центральной улице Мариуполя было два кинотеатра, или, как их тогда называли, иллюзиона. Нередко можно было видеть высокого черноволосого юношу, спешащего с жестяными коробками из одного кинотеатра в другой. Это был Леня Луков, страстно влюбленный в молодое искусство кинематографа. Для того, чтобы бесплатно смотреть все фильмы и не пропускать ни одного из них, он обязался носить коробки с лентами из «Гиганта» в «XX век», обеспечивая демонстрацию одной и той же картины на двух экранах одновременно.

Сарра Давыдовна Лукова передала мне машинописную копию заявки на книгу «Как я стал режиссером», которую Леонид Давыдович собирался, но не успел написать. В этом документе есть любопытные строки о мариупольской юности Л. Лукова:

«Повествование начнется с юношеских лет, когда, увлекаясь искусством, я поступил в мариупольский драмкружок «Юный актер». Пусть покажется сейчас невероятным, но в 14 лет я уже играл Чацкого.

С улыбкой припоминаются далекие годы юности и думается, что немало веселых историй можно восстановить в памяти о наших вечных репетициях (из-за отсутствия помещения) на берегу Азовского моря, и гастроли в близлежащие села, которые не приносили нам ни славы, ни денег. Но как судьба ни наказывала, ни испытывала, мы были верны искусству и не покидали свой драмкружок, несмотря на занятость в школе и на работе на заводе».

Вдобавок к перечисленному Леня Луков в Мариуполе увлекался еще и сочинительством. Немало тетрадей было исписано учеником электротехника эстампажного завода (ныне мариупольский завод «Октябрь»), одно произведение за другим посылал он в различные редакции. «И когда один из моих рассказов, — вспоминал он впоследствии, — вдруг был напечатан в газете «Наша правда» (так назывался тогда «Приазовский рабочий» — Л.Я.), я обрел неимоверную уверенность. Это я вспоминал не раз в трудные моменты сомнений, с каждым годом посещавшим меня все чаще и чаще».

Он был среди первых членов литобъединения, действующего и поныне как литературный клуб «Азовье» при редакции «Приазовского рабочего».

Леониду Лукову было лишь 17 лет, он учился еще на рабфаке и работал грузчиком на табачных складах, когда только что родившаяся Киевская киностудия приняла его первый сценарий «Ванька и Мститель». «Он, пишет один мемуарист, — обладал замечательным качеством объединять вокруг себя даровитую молодежь. Большое чувство юмора, ярко выраженная талантливость уже тогда были оценены в коллективе».

Этот романтик, ходивший в латаных штанах, но видевший прекрасное будущее, вскоре стал автором многих обративших на себя внимание фильмов: «Родина моя — комсомол», «Накипь», «Итальянка», «Я люблю». Две последние ленты положили начало знаменитому циклу художественных картин Леонида Лукова о шахтерском Донбассе.

«Донбасс, — говорил он, — край сильных людей, людей с красивой душой и великим сердцем». Такими явились перед зрителем донецкие горняки в первой серии «Большой жизни» (1940). Она сразу покорила зрителей атмосферой жизненной правды, яркими человеческими характерами. Особый успех имел этот фильм в городах и рабочих поселках Донбасса. На него шли целыми семьями, шли как на большой праздник. Этот фильм стал долгожителем наших кино- и телеэкранов.

То, что создано Леонидом Луковым во время Великой Отечественной  войны, стало духовным оружием в руках сражавшегося народа. Известен эпизод, который произошел при сдаче «Александра Пархоменко» (1942). Присутствовавшие  на просмотре представители военного командирования предложили срочно подготовить вариант фильма на украинском языке для отправки его в партизанские соединения. Это было связано с немалыми трудностями, но задание командования выполнили в кратчайший срок, и уже летом 1942 года «Александр Пархоменко», по выражению зрителя, «громил гитлеровцев».

Еще больший успех выпал на долю картины «Два бойца» (1943). Вот отклики выдающихся мастеров кинематографа об этом творении нашего земляка.

Сергей Юткевич: «Отрадно видеть и ощущать, как растет и крепнет талант Лукова, фильм сделан с прекрасной скромностью, которая всегда является признаком настоящей силы…».

Григорий Александров: «Режиссер Л. Луков создал свежую и по-новому интересную картину. Весь фильм пронизан светлым юмором, и даже в «грустных» сценах «огонек юмора» освещает события ласковым и приятным светом…».

Всеволод Пудовкин: «Художников, которым даются такие картины, следует всячески поддерживать».

«Всячески поддерживать…». Через год с небольшим после Победы, в достижение которой режиссер внес заметный вклад, последовал сокрушительный удар – постановление ЦК ВКП (б) «О кинофильме «Большая жизнь».

Вторую серию этого фильма Луков закончил летом 1946 года. В ней он показал, как после освобождения Донбасса, когда фронт откатился на запад, горняки восстанавливают варварски разоренное хозяйство, затопленные лавы. Участвовали в фильме герои первой серии Харитон Балун (Борис Андреев), инженер Петухов (Марк Бернес), Ваня Курский (Петр Алейников) и другие.

Думаю, что Луков совершил ошибку, не устояв перед соблазном продолжить эксплуатацию удачно найденного сюжета, принесшего ему огромный успех. Подлобные попытки и искусстве не единичны, но, как правило, они ни к чему хорошему не приводят – «тому в истории мы тьму примеров слышим».

В фильме чувствуется рука большого мастера, есть в нем немало удачных сцен, операторских и актерских удач. Но есть во второй серии и существенные недочеты, явственно ощущается фальшивость некоторых эпизодов, надуманность сценических построений. Об этом нелицеприятно сказали на худсовете Министерства кинематографии Сергей Герасимов, Всеволод Пудовкин, Николай Охлопков, писатель Леонид Леонов.

Но одно дело – суждения высоких профессионалов (к сожалению, к их мнению не прислушались и фильм  выпустили без поправок), другое дело – приговор «отца народов» с его некомпетентностью в искусстве.

Сталин посмотрел фильм одним из первых. 9 августа на заседании Огрбюро ЦК ВКП(б), на котором обсуждались журналы «Звезда» и «Ленинград», а также и «Большая жизнь» Леонида Лукова и «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна, он, в частности, сказал:

— Возьмем фильм «Большая жизнь». Это – не большая жизнь. Больно смотреть на изображения наших людей. Удивительно, когда дело касается советских людей, умудряются испачкать каждый раз. Обидно. Искажены отношения. В фильме показан не Донбасс культурный, механизированный, а фильм показывает самые грубые процессы физического труда.

Тут судьба столкнула на узкой дорожке двух мариупольцев: Андрея Александровича Жданова и Леонида Давыдовича Лукова.

Печально знаменитое постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» сталинский идеолог подготовил быстро: через пять дней после упомянутого заседания оно уже было опубликовано. Постановление о «Большой жизни» появилось почти через месяц – 4 сентября. Готовивший его Жданов отвесил в нем своему земляку-мариупольцу полной, как говорится, мерой.

Говорят, что Андрей Александрович был по-своему неплохим, мягким, интеллигентным человеком. Если это так, то он не мог не понимать, сколь беспочвенно обвинять в незнании жизни донецких шахтеров Леонида Лукова, который все свое творчество посвятил Донбассу. Он не мог не понимать, что прав Луков, а не Сталин, что художник воспроизвел на экране то, что есть в жизни: разруху, непомерный тяжкий труд при отсутствии современной  техники и механизации, кровь и пот тех, кто в нечеловечески тяжких условиях восстанавливал разоренный Донбасс. Но Сталину хотелось парадности и победных маршей, а не правды жизни, и Жданов подобострастно передал в постановлении не только мысли, но даже интонации «гениального вождя».

Надо ли говорить, что ни Луков, ни «прорабатываемые» в ждановском документе Сергей Эйзенштейн, Всеволод Пудовкин, Григорий Козинцев и Леонид Трауберг, пусть даже не во всем безупречны были их творения, не заслужили такой злой, такой зубодробительной критики.

Впрочем, Леониду Лукову, можно сказать, «повезло»: его не расстреляли, как Мейерхольда, не превратили в «лагерную пыль», как Бабеля и Мандельштама, не лишили хлебных карточек, как исключенных из Союза писателей Анну Ахматову и Михаила Зощенко. Его, правда, сняли с поста художественного руководителя «Союздетфильма» (ныне киностудия имени М. Горького), но работать не запретили. Он снял фильм «Рядовой Александр Матросов» — его приняли холодно. От него ждали другого.

Что после сентябрьского сорок шестого года постановления Сталин, Молотов и Маленков встретились и беседовали с Эйзенштейном – об этом в нашей печати сообщалось в культовые времена. Но была еще встреча тогдашнего партийного руководства с Леонидом Луковым – публикаций об этом мне читать не приходилось.

Об этой встрече Леонид Давыдович рассказал другу своей мариупольской юности М.А. Замаховскому. Было это в начале 50-х годов, когда Луков, снимавший «Донецких шахтеров», привез творческую группу на отдых в родной город. Я этот рассказ записал со слов М.А. Замаховского в 1967 году.

Лукову сообщили, что он должен быть в Кремле на Малом бюро Совета Министров, где будет обсуждаться вопрос о его фильме. На бюро присутствовали Сталин, Молотов, Каганович и Маленков.

— Ну что, товарищ Луков, — обратился к нему Сталин, — доложите, что вы думаете говорить о наших шахтерах языком кино.

Луков так волновался, что в ответ не мог произнести ни слова.

Сталин налил из графина воды и подошел к Лукову со стаканом:

— А ты спокойней, спокойней…

Леонид Давыдович рассказывал, что он не мог сдержать слезы и еле проговорил:

— Товарищ Сталин, я понимаю, что совершил большую ошибку, неправильно показал жизнь донецких шахтеров. Разрешите мне переделать вторую серию.

— Не переделать, а сделать заново. Не с собачевками и шанхайчиками, а современный Донбасс показать, технически оснащенный, культурный и зажиточный.

Надо помнить, что Луков рассказывал об этой встрече при жизни Сталина. Даже самому близкому другу он не мог тогда открыть все, что думал о драме, разыгравшейся вокруг  второй серии «Большой жизни». Но на смертном одре, умирая в 54 года, Леонид Давыдович сказал Фридриху Великому (так он называл кинорежиссера Фридриха Эрмлера):

— Если бы не было того разговора со Сталиным, то я наверняка не находился бы сейчас в горизонтальном положении.

Сказано это было в ленинградской больнице 24 апреля 1963 года, когда Лукову осталось жить всего лишь несколько часов. После кончины режиссера выяснилось, что он перенес три незарегистрированных инфаркта. Ждановское постановление, беседа с «отцом народов» и «Донецкие шахтеры» — лакировочный, фальшивый, приспособленный фильм, сделанный по заказу Сталина, — все это не прошло для него бесследно.

Он был человеком редкой доброты и отзывчивости. «Большое внимание Луков уделял работе с актерами», — лаконично сообщает энциклопедия. Подробно и задушевно рассказывают об этом снимавшиеся у него артисты, заслужившие всенародную любовь. Жалею, что не могу привести все эти удивительные признания в любви и уважении. Многие из них я слышал лично от учеников Леонида Давыдовича, приезжавших  на гастроли в Мариуполь.

МАРК БЕРНЕС: «Никогда ранее, да и впредь мне не приходилось в жизни встречать режиссера, который умел бы так проникать в душу актера, как это умел делать Леонид Луков».

ЛЕВ СВЕРДЛИН: «Всегда он хлопотал о ком-то: о вдове погибшего на фронте воина, то о нуждающихся детях, то о заболевшем товарище. Встретившись с Луковым на съемочной площадке, я смог по достоинству оценить его высокий профессионализм, его темперамент большого художника и редкостное умение пробуждать в актере творческую инициативу».

ВЯЧЕСЛАВ ТИХОНОВ: «Участвуя в двух картинах Лукова, я восторгался удивительной увлеченностью постановщика, который ежедневно – все 24 часа – находился в творческом поиске. Его самоотверженность подкупала всех, и я, тогда молодой актер, учился у него предельной взыскательности к себе, поистине трепетному отношению к труду».

Каждый раз, когда работа над фильмами проходила в Донбассе, Леонид Давыдович в день отдыха привозил творческий коллектив на Азовское море.

— Поедем в Мариуполь, — говорил он, — я покажу вам свой родной город.

Рассказывают, что в один из таких приездов кортеж автомобилей остановился на улице Карла Либкнехта у дома номе 18. Оживленная толпа артистов высыпала на щербатый тротуар, слышались шутки, смех. И Борис Горбатов, лукаво поблескивая стеклами очков, сказал:

— Вот увидите, друзья, пройдет какой-нибудь десяток лет, и на этом доме появится мемориальная доска: «Здесь родился и жил величайший кинорежиссер мира Леонид Луков».

Артисты зааплодировали: шутка была принята.

Сегодня в Мариуполе водители многих троллейбусных маршрутов объявляют остановку: «Кинотеатр имени Леонида Лукова».

Он находится на главном проспекте родного города выдающегося кинорежиссера.

 

 Лев ЯРУЦКИЙ

«Евреи Приазовья»