Почти каждый год перед поминальными днями мы с сыном приходим на старое городское кладбище, чтобы привести в порядок захоронения наших предков. Из тех, кто там покоятся, я помню только бабушку, рядом с которой прошло мое детство, и смутно ее сестру.
Навещать каждый год могилы своих родственников и поминать их на кладбище было традицией у жителей нашего города несколько десятилетий тому назад. К поминкам готовились заранее: еда должна была быть не хуже, чем дома, когда накрывали стол для гостей.
Сначала родственники собирались у тех, кто жил поближе к кладбищу, потом, разложив продукты в сумки и взяв все необходимое для трапезы, отправлялись в путь. Долго приходилось идти по улицам старого города к его окраине. Со всех сторон к кладбищу устремлялись горожане. От центральной аллеи ручейками растекались они в разных направлениях в первой половине дня и собирались в один поток, покидая кладбище после полудня. Проходя к выходу, люди раздавали оставшиеся продукты и специально приготовленные гостинцы нищим, с мешками и сумками расположившимся по обеим сторонам дороги.
Все захоронения накануне горожане приводили в порядок: выпалывали траву, красили кресты и ограды, могильные холмики украшали песком и ракушечником.
После оккупации в городе разместили военный госпиталь. Солдат, умерших от ран, хоронили на этом же кладбище. Позднее в месте массовых захоронений бывших воинов установили надгробные плиты с фамилиями погибших и поставили в память о них обелиск. Так на старом кладбище появилась аллея героев военных лет.
Мои знакомые, чьи деды погибли во время Великой Отечественной войны, по традиции, в день Победы приходят сюда, чтобы возложить цветы к памятнику погибшим воинам.
Прошли десятилетия. Постепенно кладбище пришло в запустение: разрушились старые надгробья, стерлись надписи, поржавели ограды, заросли тропинки. Последним его захоронениям – 40 лет, значит, живы только внуки и правнуки тех, кто здесь похоронены. Иных уж нет.
Все труднее очищать места захоронений от буйных разрастаний сирени и акации. Растения, как будто почувствовав запустение, пошли в наступление на незанятые еще пространства по всему фронту. С каждым приходом сюда мы замечаем, что исчезли в лоне растительности очередные брошенные могилы. Сейчас на старом кладбище посещается не больше 20% захоронений.
У многих почивших тут есть потомки. Рядом с надгробиями наших предков растворились в зарослях сирени когда-то добротные памятники за высокой оградой родственников наших бывших соседей. Я помню отца моей сверстницы, героя-фронтовика, хорошего человека. После смерти его жены к нему на могилу никто ни разу не пришел.
Рядом утонуло в зарослях надгробье подруги моей бабушки. Ее могилу оформила в 80-х годах внучка Вера. Помню Веру цветущей жизнерадостной девушкой. Она встречалась с каким-то студентом. Близкие готовились к свадьбе, но молодой человек, как оказалось, жениться не собирался и, узнав, что его подруга в положении, ретировался. Вере организовали искусственные роды, решив, что иметь внебрачного ребенка позорно. Родившаяся девочка погибла, оставив женщину с вечной тоской по несбывшемуся материнству. Замуж она вышла не по любви за пожилого человека. Как дальше сложилась жизнь Веры, — не знаю, только за могилой ее бабушки давно уже никто не ухаживает.
— Мама, — посмотри, — неожиданно отвлек меня от размышлений сын, остановившись неподалеку возле еще одного покинутого захоронения. На эмалированной табличке аккуратного надгробья сохранилась лаконичная надпись: «Дорогому сыночку от мамы» и даты жизни: 1930 – 1954.
— Когда он умер, ему было столько же лет, сколько мне сейчас, — с грустью заметил сын.
Да, страшнее всего, когда жизнь обрывается в расцвете сил. Мальчик с мамой пережил военное лихолетье и, повзрослев, внезапно умер в мирное время. Возможно, несчастный случай, возможно, неизлечимая болезнь.
В наше время парни в таком возрасте, случается, разбиваются на мотоциклах или погибают в автомобильных катастрофах, но в то время байком молодежь еще не увлекалась, а автомобилей было мало…
Вдоль центральной аллеи кладбища раньше можно было увидеть множество памятников известным мариупольцам: артистам, художникам, производственникам. Их имена, а иногда и профили с памятными надписями были выгравированы на плитах надгробий.
Мои родители дружили с семьей главного инженера радиаторного завода Владимира Федоровича Дмуховского. Сам он пришел на предприятие, где работал мой отец, еще молодым человеком после института и через несколько лет возглавил производство. В те годы в городе было немного специалистов с высшим техническим образованием.
Владимир Федорович ушел из жизни в начале 50-х, когда ему едва исполнилось 40 лет. Его вдова Евдокия Михайловна поставила мужу памятник с надписью «Инженер В.Ф.Дмуховский». Никого тогда не удивила такая надпись, ибо в то время звание «инженер» значило больше, чем теперь, и было почетно. Она сама подняла дочь, дала ей высшее образование. Обе внучки Владимира Федоровича тоже окончили вузы. Старшая в 90-х годах уехала в Израиль. Оттуда писала бабушке письма и приглашала ее приехать погостить. Еще она рассказывала ей о школьных успехах своей дочери. Девочка никак не могла смириться с возможностью разговаривать на родном языке только дома. В школе, обращаясь к одноклассникам, общавшимся между собой на иврите, она требовала: «Говорите со мной по-русски».
Когда Евдокия Михайловна умерла, ее дочь с семьей перебралась на постоянное жительство в Израиль. Перед отъездом она установила памятник обоим родителям на новом кладбище. Старый монумент был разобран.
Вот такие воспоминания навеяло мне последнее посещение «отеческих могил».
Скоро, наверное, мы тоже перестанем приходить на забытое кладбище: все труднее становится бороться с зарослями, да и сын мой не знал никого из тех, чьи могилы мы с ним так старательно оберегаем от запустения.
Возможно, через несколько лет придут сюда тяжелые бульдозеры и самосвалы, зажужжат бензопилы и канет в лету то, что называлось городским кладбищем, без горестей и сожалений мариупольцев, ибо не будет уже на свете тех, для кого покоящиеся здесь были близкими людьми.
Тамара Шаповалова