Улица Артема, 148…
Даже мариупольским старожилам этот адрес мало что скажет. Тем более, что одноэтажный небольшой дом, который значился под этим номером, не так давно снесен бульдозером, вместо него стоит стандартная девятиэтажка.
А ведь речь идет о доме, который своими руками построил Леонтий Хонагбей, и в котором он – гордость греческого искусства дореволюционного Мариуполя — провел почти два десятилетия своей жизни!..
Но что знают жильцы многоквартирного железобетонного монстра о человеке, который в 80-е годы XlX века пришел на мариупольскую окраину и на пустыре, недалеко от многоводного тогда Кальчика, начал возводить дом?
Пришлось рассказать нескольким нынешним жильцам дома № 148 о Леонтии Хонагбее – народном поэте, композиторе, музыканте и исполнителе замечательных песен, большинство из которых были посвящены Марии – первой и единственной любви Леонтия. Марию насильно выдали замуж за нелюбимого сартанского богача…
Для любимой всю жизнь Леонтий сочинял наилучшие стихи и песни. Одну из них я прочитал слушателям в подлиннике на диалекте сартанских греков и в подстрочном переводе.
Но вернемся в позапрошлый век. Леонтий покинул Сартану, где злые люди разбили сердца двух влюбленных. Он пошел на Кубань, многие годы пас там чужие овечьи отары, а потом поселился в Мариуполе. Леонтий оставался таким же непримиримым к несправедливости поэтом, каким был в юные годы. Еще при жизни народ прозвал его «Великим Паликаром» («Паликар» — молодец, славный человек, защитник гонимых). Его песни были пронизаны «Острым чувством человека, который появился на этом свете, чтобы только страдать» (Кассандра Костан). И вновь в греческих селах Приазовья звучали его песни о любимой, а также сатирические частушки «удрамайда». И снова, как и раньше, его многочисленные недруги – богачи — мстили поэту и певцу…
А пока Леонтий нанимается к мариупольскому торговцу зерном по имени Гофф. Полгода он возил у этого купца воду, потом хозяин назначил Леонтия дворником, еще какое-то время спустя Гофф стал посылать Леонтия в села, чтобы он закупал у крестьян зерно… Но все это было не по душе поэту, вскоре он ушел от своего работодателя.
Леонтий еще раз пробует «выбиться в люди». На деньги, заработанные у Гоффа, он в 1882 году построил себе дом с магазином (этот тот самый дом, что по улице Артема, 148, который мы оплакиваем). В этом доме, кроме многочисленных песен, Леонтий сочинил ПЕРВУЮ румейскую драму «Греческая пьеса».
Литература была смыслом жизни Леонтия, поэтому он не хотел стоять за прилавком. Он нашел очень бедного молодого человека и принял его на работу. Однако тот не оправдал его надежду. Он продал весь товар, не давая хозяину отчета и выручки. А у Леонтия деньги иссякли. Он заложил в банке свой дом и магазин, и взял в долг три тысячи рублей. Но возвратить вовремя ссуду не сумел, и в 1901 году все его имущество было продано в счет погашения долга. И вновь Леонтий остался бездомным и нищим, каким был уже не раз. По этому поводу он даже сложил несколько песен, среди которых «Банкротство Леонтия Хонагбея». Смысл этих песен фаталистически-философский: «Нашел – не радуйся, потерял – не плач».
Последние годы Леонтий прожил в бедности, соорудив лачугу невдалеке от заводского (ныне Ильичевского) рынка. Он собирал и продавал ради куска хлеба уголь. И сочинял, сочинял… Но и теперь, как и раньше, он чем мог, помогал бедным – кому деньгами, кого накормит. Он заботился о каждом живом существе. У него в кармане всегда был съедобный кусочек для бродячих собак и кошек.
И этой лачуги давно уже нет, после того как в 1918 году скончался поэт. За временем лет даже могила его утеряна. Все кануло в реку забвения…
А пока нам остается с печалью констатировать: ЕДИНСТВЕННАЯ материальная связь времен — добротный дом, построенный руками «Великого Паликара», исчез. Исчез навсегда!.. И никому в нашем городе как не было, так и нет до этого дела…
А что же власти, что же многочисленные общественные организации? А никак!..
Видя такое безразличие к давним городским постройкам, которые связаны с известными личностями в истории Мариуполя, автору этих заметок даже не хочется разрешиться чтением многословной морали. Вот и пришлось по поводу дома под номером 148 писать не оду, а некролог.
А как было бы хорошо, если бы в доме Леонтия Хонагбея был открыт литературно-этнографический музей XVlll-XlX веков, а в доме, что на Митрополитской, где жил поэт Георгий Костоправ, был бы открыт музей – гостиная современной литературы! Но все это мечты – первого дома уже нет, а второй вот-вот рухнет!..
Старые дома взывают к сильным мира сего с призывом «SOS» («Спасите наши души!»).
Павел МАЗУР, краевед,
20 октября 2005 года.