Свыше 30 лет великого русского ученого связывали узы дружбы с уроженцем нашего города замечательным художником пейзажистом А. И. Куинджи.
Д. И. Менделеев играет в шахматы с А. И. Куинджи
Их знакомство состоялось, очевидно, в середине 70-х годов, когда имя Куинджи стало приобретать все большую известность. Дмитрий Иванович любил живопись, был ее тонким знатоком и ценителем. Он не пропускал ни одного сколько-нибудь значительного вернисажа, водил знакомство с художниками, бывал у них в мастерских. Он так увлекся живописью, что стал покупать картины и собрал значительную коллекцию. Познания его в этой области были настолько серьезны, что впоследствии Менделеева избрали действительным членом Академии художеств.
В истории русской культуры широко известны менделеевские «среды», на которых собиралась творческая интеллигенция столицы, цвет русской культуры. Здесь бывали почти все передвижники: Крамской, Репин, Куинджи, Ярошенко, Васнецовы, Шишкин. С Менделеевым Куинджи встречался также у Кирилла Викентьевича Лемоха, который с 80-х годов стал среди художников, пожалуй, самым близким другом Архипа Ивановича. На дочери Лемоха был женат старший сын Менделеева от первого брака Владимир, морской офицер, который в прошлом веке составил проект «азовской запруды», то есть перекрытия плотиной Керченского пролива, что, по мнению автора проекта, изменило бы к лучшему судьбу Азовского моря вообще, и Мариуполя в частности. И Куинджи, и Менделеев регулярно посещали «вторники» Лемоха, на которых собирались передвижники, профессора Академии художеств и люди из мира ученых.
Дмитрий Иванович был хорошо знаком со всеми передвижниками, но особенно близкие, дружеские отношения установились у него с тремя: Куинджи, Ярошенко и Репиным. С первым из них его связывала теснейшая дружба.
Отлично разбираясь в живописи, Менделеев тем не менее никогда не выступал в печати на эту тему. Единственное исключение из этого правила он сделал для Куинджи, когда появилась его «Лунная ночь на Днепре». Восторг, вызванный этим шедевром русской живописи, был так велик, что Дмитрий Иванович написал о нем статью.
Менделеев был, конечно, среди тех, кто видел «Ночь на Днепре» при дневном свете, то есть на квартире художника. Причем многократно. Привел он в дом Куинджи и молодую учениц Академии художеств А. И. Попову, ставшую вскоре женой Дмитрия Ивановича. (Замечу в скобках: Анна Ивановна пережила своего мужа на 35 лет. Она умерла в 1942 году. Осмелюсь предположить – в блокадном Ленинграде от голода. Если это так. жен обоих друзей постигла сходная судьба – смерть от голода. В одном и том же городе. Только с разницей в 21 год),
В своих воспоминаниях «Менделеев в жизни», отрывок из которых мы поместили в этом сборнике. Анна Ивановна нарисовала такой портрет художника: «Дверь распахнулась, и появился сам Архип Иванович Куинджи. Перед нами стоял человек небольшого роста, но крупный, плотный, плечистый; его большая красивая голова, с черной шапкой длинных волнистых волос и курчавой бородой, с карими блестящими глазами, походила на голову Зевеса. Одет он был совсем по-домашнему, в поношенный серый пиджак, из которого будто вырос. …Мы долго сидели перед картиной, слушая Дмитрия Ивановича, который говорил о пейзаже вообще».
Эти рассуждения и легли в основу упомянутой статьи «Перед картиною Куинджи», в которой великий химик отметил, в частности, существующую связь искусства с наукой. Видимо, не без влияния Менделеева Куинджи уже во второй половине 70-х годов утвердился в мысли, что надо использовать новые химические и физические открытия для совершенства живописных эффектов. Самородок без систематического образования, Архип Иванович занялся изучением взаимодействия света и цветов, которые он получил интуитивным смешиванием, а также свойств красочных пигментов. Он понял, что те удивительные цвета, которые он получил интуитивным смешивание красок, могут оказаться неустойчивыми и со временем поблекнут. И художник упорно искал в науке средства добиться долговечной комбинации красок.
Менделеев ввел Куинджи (как и многих передвижников) в круг ученых, познакомил его с выдающимся физиком, профессором Петербургского университета Федором Фомичом Петрушевским. Помимо прочего, этот ученый занимался, коротко говоря, научной разработкой технологии живописи. Вот что пишет в своих воспоминаниях Илья Ефимович Репин: «В большом физическом кабинете на университетском дворе мы, художники-пердвижники, собирались в обществе Д. И. Менделеева и Ф. Ф. Петрушевского для изучения под их руководством свойств разных красок. Есть прибор-измеритель чувствительности глаза к тонким нюансам тонов. Куинджи побивал рекорд в чувствительности до идеальных тонкостей, а у некоторых товарищей до смеху была груба эта чувствительность».
«В годы молчания» дружба Куинджи с великим ученым стала еще более тесной. «Мы знали все, что с ним происходило, — пишет в своих воспоминаниях А. И. Менделеева, — его мысли, планы. Кроме «сред», Архип Иванович заходил и в другие дни, а когда переживал что-нибудь, то и несколько раз в день. Часто он играл с Дмитрием Ивановичем в шахматы. Я любила следить за их нервной, всегда интересной игрой, но еще больше любила, когда они оставляли шахматы для разговора».
Говорили они о многом, но больше всего, конечно, об искусстве, вопросы которого были не менее близки Менделееву, чем проблемы науки. Дмитрий Иванович увлеченно излагал грандиозные планы экономического переустройства России и, как поэт, мечтал о счастливом будущем.
Оригинальным собеседником был и Архип Иванович. Современники вспоминают, что речь его была не очень складной и гладкой, но о чем бы ни говорил, он умел находить новую сторону дела или вопроса. Решения, которые он предлагал, всегда отличались простотой и практичностью. Взгляды его на искусство, на авторов часто удивляли своей оригинальностью и меткостью. В них всегда сказывалось, с одной стороны, как бы незнакомство с тем, что думали и говорили об этом другие, а с другой – умение глядеть на вещи с неожиданной стороны.
4 ноября 1901 года, после почти двадцатилетнего перерыва, Архип Иванович открыл двери своей мастерской для небольшой группы людей, среди них в первую очередь были, разумеется, Дмитрий Иванович и Анна Ивановна Менделеевы.
Картины произвели большое впечатление. Присутствовавший при этом писатель И. Ясинский рассказывает в своих воспоминаниях, что когда Куинджи показал картину «Днепр», Менделеев закашлялся. Архип Иванович спросил его:
— Что вы так кашляете, Дмитрий Иванович?
— Я уже шестьдесят восемь лет кашляю, это ничего, а вот картину такую вижу в первый раз.
Всеобщий восторг вызвал и новый вариант «Березовой рощи».
— Да в чем секрет, Архип Иванович? – опять начал разговор Менделеев.
— Секрета нет никакого, Дмитрий Иванович, — смеясь, сказал Куинджи, задергивая картину.
— Много секретов есть у меня в душе, — заключил Менделеев, — но не знаю я вашего секрета…
«Наша дружба с Куинджи, — пишет А. И. Менделеева, — продолжалась до конца жизни Архипа Ивановича». Это значит, что и после смерти великого ученого «Архип Иванович пережил своего друга на три года), семьи Куинджи и Менделеевых продолжали дружить домами.
Лев Яруцкий