В 1926 году, когда Куйбышев был назначен председателем Высшего Совета Народного Хозяйства СССР (ВСНХ), завод «Б» в Мариуполе (бывший «Провиданс») уже восемь лет находился на консервации. Относительно его восстановления мнения специалистов расходились. Многие считали, что овчинка не стоит выделки, так как оборудование бывшего «Провиданса» крайне устарело и затраты на возрождение завода не окупятся. «Югосталь» предполагал взять с «Провиданса» пригодное оборудование и передать его другим предприятиям, в первую очередь, конечно, заводу «А» (бывшему «Никополю»).
От демонтажа и полной ликвидации бывший «Провиданс» спас Куйбышев. Он направил в Мариуполь комиссию Главметалла ВСНХ СССР, и та пришла к выводу, что, хотя завод «Б» сильно пострадал, вернуть его к жизни в пределах дореволюционных показателей можно при незначительных затратах. На основании выводов комиссии коллегия Главметалла ВСНХ СССР приняла решение приступить к восстановлению «Провиданса». Произошло это 14 января 1927 года.
Можно понять окрыленность тогдашнего управляющего завода имени Ильича Я. С. Гугеля, присутствовавшего на коллегии. Он знал, какой радостью будет эта весть для горожан, поэтому Яков Семенович в тот же день «отбил» ликующую телеграмму в адрес президиума XII Мариупольской окружной партконференции: «Сегодня принято постановление Главметалла о включении «Провиданса» в число действующих заводов. Предложено приступить к проработке плана его развития. «Провиданс» будет пущен!»
В мае того же 1927 года Куйбышев совершал поездку по Украине. Она была связана, в частности, с тем, что южная металлургия приступила к проведению реконструктивных работ. Трест «Югосталь» составил план строительства доменных и мартеновских печей, прокатных станов. Валериан Владимирович внимательно изучил этот план, но решил на местах выяснить обстановку, побывать на заводах, посоветоваться с металлургами.
Он посетил Донбасс, побывал в Донецке, Макеевке, Константиновке, Енакиеве. В Мариуполь он в тот раз не приехал, но проблемы развития индустрии в этом городе из виду не упускал.
Тут следует напомнить, что бурное развитие нефтяной промышленности в стране потребовало в это время колоссального количества труб. Прежних мощностей для решения этой задачи не хватало. Куйбышев считал, что подходящее место для строительства нового трубопрокатного цеха — завод имени Ильича в Мариуполе.
Свою поездку по Украине председатель ВСНХ СССР завершил в Харькове, тогдашней столице республики, где 23 мая 1927 года участвовал в работе заседания правления «Югостали». На этом заседании было, в частности, принято такое постановление: «Утвердить постройку новотрубного цеха на Мариупольском заводе. В случае возражений со стороны Главметалла представить их на разрешение председателя ВСНХ. Разрешить заводоуправлению завода имени Ильича приступить к работе по постройке на новом месте к западу от завода «А» новотрубного цеха».
Тогда же Валериан Владимирович дал согласие на импорт 13 мощных газовоздуходувок на сооружение новотрубного цеха в Мариуполе.
Два года спустя, в мае двадцать девятого, Куйбышев приехал в наш город и посетил строительство новотрубного цеха. К этому времени работы уже перевалили, так сказать, за экватор. Валериан Владимирович очень высоко оценил успехи мариупольских строителей. Вернувшись в Москву, он написал письмо рабочим завода имени Ильича:
«Нужно считать отрадным сроки строительства новотрубного цеха и его сравнительную дешевизну. То обстоятельство, что новая электростанция будет сооружена приблизительно в один год, а весь трубный завод в 2 года, является, без сомнения, большим достижением».
Читатель, вероятно, заметил, что Валериан Владимирович новотрубный цех в своем письме называет заводом. Это не оговорка, фактически строился новый завод. Не случайно позднее новотрубный цех был выделен в самостоятельный завод, который — вполне закономерно — получил имя Куйбышева.
Продолжим цитату из письма Валериана Владимировича мариупольцам: «Если дело пойдет и дальше так, как оно идет сейчас, то наша республика обогатится очень ценной и мощной производственной единицей, удовлетворяющей потребность большого нефтепроводного строительства, предусмотренного пятилетним планом… Желаю дальнейших успехов и еще больших достижений в (уменьшении) стоимости, срочности и (повышения) качества строительства».
Но еще до пуска трубопрокатного цеха было ясно, что его введение в строй — не кардинальное решение проблемы. Чтобы обеспечить потребность нефтяной промышленности, предлагали расширить завод «Б», но Я. С. Гугель и его единомышленники были против этого предложения. Он считал, что нужно построить новый мощный завод, новый металлургический гигант, который работал бы на керченской руде и смог бы дать весомую прибавку столь нужного стране металла.
Эта идея была близка Валериану Владимировичу, и он ее поддержал. Принял он также участие в споре, который развернулся между сторонниками строительства нового гиганта по вопросу о том, на какой площадке его расположить. Чем кончился этот спор, сегодня хорошо известно: «Азовсталь» стоит в устье Кальмиуса, по существу в самом центре нашего города.
Именно последнее обстоятельство и привело к тому, что отголоски того давнего спора слышны и в сегодняшних разговорах. Пишущему эти строки не раз задавали и по сей день задают вопрос: почему Мариупольская дума, заботясь об интересах жителей, не разрешила строить «Никополь» в устье Кальмиуса, учитывая, что преобладающие в Приазовье восточные ветры будут нести гарь и дым на город, а тридцать пять лет спустя городские власти охотно согласились разместить «Азовсталь» на восточной окраине, хотя проектанты предлагали площадку между Самариной балкой и Мелекином?
В условиях гласности делать вид, что подобные разговоры не ведутся и что такого вопроса не существует, неразумно, да и попросту невозможно. На него надо ответить, причем обстоятельно, аргументированно и, главное, правдиво.
Начнем с того, что Мариупольская дума не так уж была настроена против строительства металлургического завода в устье Кальмиуса, как утверждают знакомые с историей города явно понаслышке, а не по документам. Приведу весьма показательную цитату:
«В 1874 году известный на юге России заводчик-англичанин Джон Юз проектировал углубить р. Кальмиус и поставить на пристани подъемные краны для погрузки зерна и угля. Одновременно Юз предполагал построить на берегу Кальмиуса механический чугуноплавильный завод. За это благодарные «отцы города», заседавшие в Мариупольской думе, предоставили Юзу право взимать за вывоз из города зерна полторы копейки с четверти. Так как из города только за границу вывозилось до 12 млн. четвертей зерна, то сумма этого налога достигала 180 тыс. руб. Одобренный вначале Министерством финансов проект Юза впоследствии по его же инициативе не был осуществлен».
Распоряжаться левым берегом Кальмиуса мариупольцы не могли, так как то была уже «земля казачья», значит, Дума согласна была поставить чугунолитейный завод совсем под носом у города. И если поздно э «Никополь» не расположился на этом месте, то вовсе не из-за патриотизма тогдашних отцов города, радевших об интересах всех жителей, а потому лишь, думаю, что ограниченная площадка лишала завод перспектив на дальнейшее развитие.
Что же касается якобы выдвинутого предложения поставить «Азовсталь» западнее города, между Мариуполем и Мелекином, то ни в одном из доступных мне письменных (печатных) источников я его не встречал. Но другие варианты, кроме Кальмиусского, были. О них — немного ниже, а вот как описывает принятие окончательного решения книга «Тридцать пламенных лет» (Донецк, 1964, стр. 6):
«Весной 1929 года бюро Мариупольского окружкома партии пришло к выводу: доменные и мартеновские печи для переработки керченских руд надо построить на новом месте. Идею поддержал председатель Высшего Совета Народного Хозяйства Валериан Владимирович Куйбышев, посетивший в то время Мариуполь. Куйбышев внимательно рассмотрел проект Гипромеза, побывал в устье Кальмиуса. Многое ему понравилось: и сама мысль о создании крупного металлургического завода, и площадка, на которой он должен разместиться, и люди, горячо берущиеся за разрешение сложной и трудной задачи. Куйбышев уехал из Мариуполя горячим сторонником строительства нового завода на том месте, где воды Кальмиуса сливаются с беспокойным прибоем Азовского моря».
А в книге «Азовсталь» (Донецк, 1983, стр. 3) эта мысль выражена еще короче и категоричней: «Левобережье Кальмиуса, в самом устье реки, как площадка будущего завода определилась весной 1929 года: так решило бюро Мариупольского окружкома партии, поддержанное побывавшим здесь председателем Высшего Совета Народного Хозяйства СССР В. В. Куйбышевым».
Не отсюда ли проистекают разговоры людей, родившихся много лет спустя после возникновения «Азовстали», о том, что вот-де приехал Куйбышев и принял волевое решение строить завод в устье Кальмиуса и тем самым обрек горожан глотать гарь, дым и пыль, которые несут на жилые кварталы «астраханец» и «калмык» — свирепые восточные ветры?
Между тем проект Гипромеза предлагал разместить будущий гигант металлургии на площадке бывшего «Провиданса». Он был выдвинут на октябрьской сессии техсовета. Заметим: не весной 1929 года, а осенью. Уже этим самым рушится версия о волевом решении, принятом Куйбышевым в Мариуполе.
Против этого проекта решительно выступил Я. С. Гугель. Горячо поддерживал его технический директор завода имени Ильича (так называлась тогда должность главного инженера) А. С. Точинский. Прежде чем изложить его мнение, высказанное, как сможет убедиться читатель, очень образно, надо сказать хоть несколько слов об этом замечательном человеке.
Антон Северинович Точинский был человеком редкого ума и крупнейшим специалистом в области металлургии. Именно за эти качества Орджоникидзе вызвал его из Мариуполя в 1931 году в Москву и назначил своим главным консультантом по металлургии. Заслуги этого старого беспартийного специалиста, к мнению которого внимательно прислушивался Орджоникидзе, велики и несомненны.
Так вот, 4 декабря 1929 года (обратите внимание на эту дату) Точинский на заседании правления «Югостали» доказывал, что площадка завода «Б» мала для будущего гиганта. «Строить на площадке «Провиданса», — сказал Антон Северинович, — то же самое, что к пуговице шить костюм. Чего никто не делает, и нам делать совершенно не нужно. Зачем двести миллионов закладывать там, где нельзя развиваться, исходя только из того, что тут когда-то жил мой дед и тут я хочу умереть».
Вопрос, как видим, еще и в декабре не был решен окончательно.
И только 26 января 1930 года «Приазовский пролетарий» сообщил:
- «Первоначальный проект восстановления и расширения завода б. «Провиданс», выдвинутый Гипромезом на октябрьской сессии техсовета, был признан нецелесообразным. «Догнать и перегнать передовые капиталистические страны» можно, учитывая не только существующее, но и ближайшее будущее мировой металлургии. Поэтому группа Гипромеза, обследовавшая вместе с американскими консультантами Приазовье, которое должно стать основной базой по использованию керченских руд, выдвинула проект постройки в Мариуполе и в 35 км от Таганрога заводов с максимальной производительностью. Мариупольская площадка признана наиболее подходящей для постройки гиганта в первую очередь».
Уточним: американцы предлагали построить завод в устье Миуса у села Поляковка — этот проект так и не был осуществлен.
Сторонников же кальмиусского варианта (а самыми яростными его приверженцами были, как это ни странно покажется сегодня, именно мариупольцы) понять можно. Он сулил большую экономию затрат и времени для строительства, привлекал наиболее короткими транспортными линиями, наличием под боком города с готовым жильем для рабочих и квалифицированными кадрами соседнего завода имени Ильича.
- Знали ли они о «розе ветров», о господствующих в этих местах восточных ветрах? Да, конечно, знали. Но шесть десятилетий назад слово «экология» еще не вошло, как нынче, в общеупотребительный словарь, тогда еще не предполагали, не задумывались над тем, какие последствия для окружающей среды может иметь интенсивное индустриальное строительство.
Не учли «розу ветров» в Магнитогорске, а Кузнецк, тот самый, которому Маяковский в знаменитом стихотворении пророчил, что он станет «городом-садом», задыхается сегодня от дыма и гари металлургического комбината. К сожалению, подобные ошибки были тогда скорее правилом, чем исключением.
Легко, как говорится, быть «умным потом». Люди, творившие индустриализацию, позволившую стране сделать невиданно гигантский рывок и превратиться из отсталой в могучую промышленную державу, больше всего учитывали фактор времени.
Да, Куйбышев действительно побывал в устье Кальмиуса и площадка для строительства завода ему понравилась. Но никакого волевого решения он тогда не принял, в течение многих месяцев после посещения председателем ВСНХ Мариуполя шла свободная дискуссия о том, где расположить будущую «Азовсталь», и Валериан Владимирович ни на одну из спорящих сторон никакого давления не оказывал. И только 12 февраля 1930 года Президиум ВСНХ СССР принял решение: «Признать необходимым постройку нового металлургического завода на реке Кальмиус около Мариуполя с годовой производительностью 1 миллион 100 тысяч тонн, с возможным последующим расширением завода до 3,5-4 миллионов тонн».
О строительстве нового Мариупольского завода Куйбышев говорил в своем докладе на XVI съезде партии в 1930 году. В последующие годы, будучи на посту заместителя председателя Совнаркома и Совета Труда и Обороны и одновременно председателем Госплана, Валериан Владимирович неоднократно упоминал в своих выступлениях «Азовсталь».
В 1958 году завод имени Куйбышева воссоединили с заводом имени Ильича.
Лев Яруцкий
«Приазовский рабочий», 5 июня 1988 г.