Кумулятивная граната долбанула в борт танковой башни. Тугой хлопок, удар, булькающий свист прожигаемого металла… Тело, сжатое взрывной волной, на миг превращается в фотокарточный лист, повисает в воздухе, наполненном зловонным маревом. Даже сейчас, спустя три года, из-под кожи возле лимфоузлов выходят едва заметные куски алюминиевого корпуса гранаты, иногда вперемешку с нитками от бушлата. Сереге, моему наводчику, осколками порвало шлем, напичкало затылок металлом и содержимым подкладки.
Сегодня мой день рождения. Вместе с сыном и внуком мы садимся в пригородный автобус и едем на юг, туда, где среди выжженных летним солнцем степей течет едва приметная речушка Разумная. Автобус ПАЗик сноровисто взбирается на пологие холмы, вздрагивает на привычных ухабах. Вот уже и Обоянь проехали. Внук крутит русой вихрастой головой, оглядывается на промелькнувшую ленту реки.
Желтый свет фар скользнул по сухостою лесополосы, прыгнул в кювет и растворился во тьме. Машину немилосердно подбросило на ухабе грунтовки. Где-то поблизости должен быть маленький ставок с ивняком и пляжем. Раньше на нем хорошо ловились караси, колхозные водилы после работы отмывали мокрым песком заскорузлые руки и пропотелые спины. В полуденный зной сюда приводили на водопой стадо коров, измученных слепнями и мошкарой.
«На руинах иудейского храма еще можно найти кирпичи, из которых некогда были сделаны печи и дымоходы синагоги, — Рассказывает Игорь Боровков со страниц своей будущей книги. — Рукотворный камень — немой свидетель прошлого. Он тоже имеет свое имя и родословную. Серые шамотные кирпичи двух иностранных производителей (вероятно, английских или шотландских) с клеймами «FERGUSLIE PATENT» и «HAMSAS» наглядно подтверждают факт, что в старой России таких кирпичей производилось немного. Во всяком случае, иностранные силикатные и шамотные кирпичи до 1917 года применялись в России очень широко.
Сразу после войны на Базарной площади, а попросту говоря – на толчке, работал безногий сапожник. Своей будки у него не было и каждое утро, скрипя колесами, прикрепленными к деревянной колодке, он медленно перебирался через трамвайные пути, чтобы занять место у входа. Короткие обрубки ног ловко вылезали из кожаных петель на колодке, сапожник расстилал на мостовой аккуратно свернутый кусок байкового одеяла. Садился на него, вынимая из карманов солдатской фуфайки нехитрые инструменты.
